Алексей Лозина-Лозинский - Противоречия: Собрание стихотворений

К СМЕРТИ

Credo, quia absurdum est.

Св. Августин

В Париже я первого маяШел вместе с огромной толпой.Толпа эта, дружно шагая,Знамена несла пред собой.

Сверкали штыками зуавы,За нею идя по пути;Толпа им кричала: «вы правы!Вам следует с нами идти».

Тюркосы, жандармы, драгуны…К стене шла рабочая рать,Где баррикадеры КоммуныОстались навеки лежать.

У кладбища, с лентою алой,Стал речь говорить пред толпойКакой-то седой и усталый…И в блузе другой, молодой.

Я видел, что буря готова.Лишь гимн был толпою запет,Ей крикнули властно: «ни слова!»Но «Vive la Commune!» был ответ.

И вдруг полились, как каскады,Проклятья, и песни, и вой…Пошли пехотинцы в приклады,Толпу разогнали толпой.

Я был в стороне и угрюмоУшел одиноко бродить;Гнала меня дряхлая дума,Я плел свою вечную нить.

Да, речи над этим кладбищем;И жизнь, и борьба средь могил…Как быть я хотел полунищим,Чтоб верил бы я и любил!..

Лишь верь – твоя жизнь уж богата…Во что-нибудь верить… хоть час…Ах, если бы пуля солдатаМеня доконала сейчас!

Зачем жить? Пустой и ненужный,Я – мысли звенящая медь…Пойти за толпой этой дружной,Чтоб, вдруг опьянев, умереть?

Я вспомнил речей обещанья,Свои молодые года,О счастьи пустые мечтанья,И думал я скорбно тогда:

«Не знает, что в будущем броситСудьба ему, что его ждет,Какие возможности носитВ себе человеческий род».

«Комната есть в моем сердце…»

Комната есть в моем сердце.В ней на железный засовЗаперта тайная дверца.Заперта много годов.

Сдвинуть его не хочу я,Да и хотя не смогу,Я, размышляя, ликуя,В комнатах светлых живу.

Там все лучи мирозданья,Всех проявлений земныхЛомятся в призме познаньяВ радуги спектров живых.

Есть там созвездья, микробы,Люди, глубины морей,Нет только зависти-злобы,Нет только черных теней.

Но иногда зарыдаетГде-то чуть слышимый зов,Кто-то зловеще сдвигаетС запертой двери засов,

Ржавые петли откроютМне в подземелие ходИ глубина темнотоюВластно к себе привлечет.

Этою тьмой заколдован,Вдруг застываю я, нем…Кто-то там бьется, закован,Кто-то хохочет над всем…

Кто-то, безбрежный, как степи,Вдруг затоскует, замрет,Кто-то, закованный в цепи,Дикую волю зовет.

И из глубин бессловесныйСмех будто шепчет мне: «Марш!К цели шагай неизвестной,Вся человечия паршь!

Гэй, подыщи оправданье,Шоры надень и шагай,Ну, а меня, отрицанье,Трус, на замок запирай!»

Ах, убегаю я, зная –Если промедлить теперь,В тьму навсегда запирая,Хлопнется страшная дверь.

К ХОЗЯИНУ ПИВНОЙ

Тридцать пять лет я бродяжничалДа и него ж не видал?Пузо подтягивал, бражничал,На печи лишь не лежал.

Унтером был я пожалован,Много имел орденов…Всё ж, брат, судьбой не избалованВ семьдесят восемь годов!

Как лишь война усмирилася,Я на деревню пошел,С сыном жена повинилася,В череп всадил я ей кол.

Накуролесил без паспортаЯ, брат, за тридцать пять лет!Эх, раз потурили нас с портаЗа забастовку, мой свет…

Сволочь пришла, полицейские,Значит, нас всех выселятьЗа «умышленья злодейские».Ну и ядрена же мать!

Фить! Заперлися в ночлежке мы,Как губернатор предстал,Мы запалили полешками,Чтоб тебя черт разодрал!

Форменный бой был и бойницкий!Как застреляли в избу,Тридцать пять парней в покойницкойВспомнили эту пальбу!

В Вологду старыми лапамиЯ прошагал пехтурой!Ладно, что славный этапамиВсё попадался конвой…

Клюнешь махорки где малостью,Где и водчонки хлебнешь,А и обчественной жалостьюГде заработаешь грош!

Ладно всё было, хошь шейкоюЯ и платился не раз…Ну, а в Вологде я с швейкоюСлавных наделал проказ!

Сделал ей, значит, младенца я,Счел себя за старика…Уксусная тут эссенция…Ну и сыграл дурака!

АЛКОГОЛЬ

Посв. Вал. Лозинскому

In vino Veritas.

Как часто мне, бывало, Оля,За шею ласково обняв,Шептала на ухо: Оставь!Не пей, Алеша, алкоголя.

Но я поддаться не позволюСебе отнюдь! Я – вольный бард!Люблю я ром и биллиард,Хоть я весьма люблю и Олю.

И не моя родила воляСолидный том моих стихов:Явились чары этих сновОт полной чары алкоголя.

Да, я средь жизненного поляКогда я трезв, я – сущий ноль…Ведь вот что значит алкоголь,Моя возлюбленная Оля!

АРАБЫ

Дыша теплом, полны мечтаньяПески, холмы и лес маслин;Луна заткала очертаньяСетями светлых паутин;Над бесконечностью равнинСтоят созвездий сочетанья,Как бы застыли заклинаньяМеж ширью неба и долин.

Перед шатрами до рассветаНа этот сказочный нарядАрабы нежные глядят;Пред ними в чарках сок шербета;Задумчива, полуодетаТолпа девиц… И все молчат…Лишь о любви и тайне где-то,Волнуя, струны говорят.

У очага ШахерезадыСтарик рассказывает сны.Не шевелясь, его сыныВнимать его сказаньям рады,А за холмом, где лишь лампадыНебес глядят из вышины,Смуглянкой страстные наградыЮнцу свободно отданы.

У гор раскидывают станыАрабов дикие сыны:На жертву им обреченыКупцов эменских караваны.Милы арабам, всем страшны,Их кони гордые,С речною сталью ятаганыИ складки бедой сутаны.

Песок сияньем ослепляет.В бездонной неба глубинеНи тучки… Всё в бессильном сне…Сидит, недвижно тень бросаетАраб на нервном скакуне;Как хищник, очи напрягает,Туда, где струйкой пыль витаетВ зыбучей, знойной желтизне.

Ага, завидел он верблюда…Он видит, как с его парчи,С горбов, серебряные блюдаКидают быстрые лучи…Еще верблюды… Много люда…Молчи, араб, и жди. Молчи.Пускай идут, смеясь, покудаНе прекратят их смех мечи.

Летят, как облако, семитыИз-за холмов быстрее стрел;Купцов разбросанные свитыБерут пищали на прицел;Вот залп… Другой уж не поспел,Верблюды вмиг ордой отбиты,Проводники их перебиты,Никто укрыться не успел…

Несут в святилище КаабыСвои богатые дарыЧернобородые арабы;Перед порогом, на коврыСнимают туфли, но мудры,Они к Аллаху никогда быНе подошли смиренно-слабы,Идут спокойны и добры.

А после тонут величавоВ харчевней дымных облаках;Войны и силы злое правоПред ними мечет всех во прах,И их молчанье, гордость, слава,Смелейших в скачке и боях –Для робких – зависти отрава,Для смелых – знанье, что есть страх.

И перед ними молодая,Блудница кружится нагая,Лаская дерзостью очей;Хозяин гнется, подаваяПахучий кофэ для гостей,А в щели запертых дверейНа них глядит, волнуясь, стаяГарема томных дочерей.

«Она в мое сердце глубоко…»