Мороз Морозов - Юлия Викторовна Игольникова

как это вышло.

Два здоровых мужика

аж опешили слегка.

Враз на землю повалились!

Огляделись, удивились.

— Кто здесь? — Нету никого!

Не понять им ничего.

И хотели закричать,

но ни слова не сказать.

В рот им снега намело,

льдинок острых как стекло.

И из леса тут возник

перед ними Снеговик.

Палкой он им погрозил,

прыгнул в сани, укатил.

На прощание прокричал

и наказ детишкам дал:

— Вы, ребятки, налетайте,

развлекайтесь и гуляйте!

И отряд снеговиков

страшен, зол был и суров.

Заскочили в окна, двери.

Словно раненые звери

там разбойники вопили,

только их не пощадили.

Всех скатали в снежный ком

и покрыли сверху льдом.

Только головы торчат,

о прощении кричат.

*

А Наташа все брела,

еле-еле уже шла.

И в сугробах ноги вязнут,

от мороза руки зябнут.

И слипаются глаза.

От бессилия слеза

льдинкой падает с лица.

Только лесу нет конца.

Опустилась под сосной.

Слышен рядом волчий вой.

Но Наташе все равно.

Помирать уж все одно.

— Никого я не спасла,

никому не помогла.

Может быть, еще дойду, -

бормотала как в бреду.

— Посижу чуть-чуть и в путь.

Просто надо отдохнуть.

И теплее будто стало.

И Наташа засыпала.

Снится ей, что кто-то рядом

и буравит ее взглядом,

и гремит пустым ведром,

растирает щеки льдом,

и трясет ее за плечи.

Слышит голос человечий:

— Эй, Наташка, просыпайся!

Забытью не поддавайся!

И с трудом глаза открыла.

— Верно, тут моя могила?

Знать я тоже умираю,

раз тебя я наблюдаю.

Снеговик пред ней стоит

и усердно тормошит.

— Я живой! И ты живая!

— Вот удача-то какая!

Как я рада! Ты живой!

— Я вожусь уже с тобой

битый час. Давай, вставай!

Быстро в сани полезай!

— Как ты сани-то забрал?!

— У разбойников украл.

И за нас я отомстил! -

Снеговик ей говорил.

*

Мчатся сани через лес.

Солнца луч уже воскрес.

Позади остались елки

и разбойники, и волки.

Тьма ночная отступала.

И дорога шире стала.

Деревца все реже, реже.

И вдали уж поле брезжит.

Вскоре замок показался.

Он красиво возвышался

над заснеженным простором

ярким, радужным узором.

Его стены расписные,

его башенки резные.

А на шпиле вьется знамя,

все расшитое камнями.

*

Спуск, подъем и поворот.

Встали сани у ворот.

— Надо нам с тобой проститься, -

Снеговик сказал девице.

— Мне с тобой туда нельзя.

Буду здесь я ждать тебя.

Дверь Наташе отворили

и к хозяйке проводили.

Странно, девушка глядит:

запустение здесь стоит.

Всюду грязь, цветы сухие,

стены в трещинах, кривые.

Посреди большого зала

кресло старое стояло.

А в нем женщина сидит,

неприветливо глядит.

Космы тусклые свисают,

лоб в морщинах обрамляют.

Мутный взгляд и щеки впалы.

Вид небрежный и усталый.

— Ты зачем сюда явилась?

Дама в кресле разозлилась.

А Наташа растерялась,

объясниться попыталась.

— Мне б с Весной поговорить

и о помощи просить.

Дама вдруг захохотала.

— А ты разве не узнала?

Так ведь я тебе нужна.

Я и есть сама Весна!

— Ох, — Наташа не сдержалась.

Невозможным показалось,

что Весна так неприглядна,

некрасива, ненарядна.

Быть должна цветущей розой!

— От Морозова Мороза

я к Вам, тетенька, пришла,

весть дурную принесла.

— Это я уж поняла.

Но вестей я не ждала.

Все, что надо, мне известно.

А ведь ты его невеста?

— Да, была, теперь уж нет.

— Слушай, деточка, совет.

Убирайся-ка отсюда!

Говорить с тобой не буду!

— Не могу я с тем смириться! -

громко крикнула девица.

— Не уйду, не тронусь с места!

— Ах ты чертова невеста!

Как ты смеешь мне дерзить?!

Кличет стражу: — Заточить

девку наглую в тюрьму,

в дальний угол да во тьму!

*

И заплакала Наташа.

И кричит, руками машет.

Но не справиться с парнями

с широченными плечами.

Снеговик все ждет и ждет,

а Наташа не идет.

Он стучит, ему открыли.

— Что вам надо? Что забыли?

— Жду девчонку я, Наташу.

— По указу строгой нашей

госпожи она в темнице

и уже не возвратится.

— Это что же?! Как же так?!

— Так Морозов-то ей враг!

И слуга пожал плечами.

— Ничего не знаем сами.

Дверь захлопнул. Снеговик

головой сперва поник.

Но подумал, поскучал,

а потом вдруг закричал:

— Эй, детишки, выходите!

На подмогу мне спешите!

Есть еще для вас забава!

На Весну найду управу.

И из леса прямо к замку

через поле на гулянку

мчится весело отряд

ледяных шальных ребят.

— Ну давай снежки лепить.

Будем замок мы бомбить!

По душе игра такая,

озорная и лихая.

Ловко лепят и кидают,

замок снегом засыпают.

Задрожали в окнах стекла.

И от снега все намокло.

И хозяйке не по нраву

эти зимние забавы.

Долго замок уж бомбят.

— Разузнай, чего хотят, -

наконец, сдалась Весна.

— Нам Наташенька нужна.

Выпускает пусть девицу.

Или мы ее светлицу

разгромим! — слуге сказали.

И Весне все передали.

— Ладно, девку выпускайте,

за ворота провожайте.

А Наташа не идет.

— Нет, должна я наперед

все же с ней поговорить,

объяснить все, обсудить.

Почему она такая,

некрасивая и злая?

— Все от слез, переживаний,

от любовных то страданий, -

просто слуги отвечали.

— Мы и сами уж устали

нрав суровый выносить.

Тяжело с ней стало жить.

— Ну так что же вы стоите?

Быстро к ней меня ведите!

— Снова ты?! Ну что опять?!

— Дайте все мне рассказать!

Заболел Мороз Морозов.

И для жизни есть угроза.

— По заслугам он страдает.

Рада я, что умирает.

— Разве можно так, Весна?!

Ты ж была ему жена!

— Он предатель! Не прощу.

Жалость в сердце не впущу.

— Что же мне за наказание?

То предсмертное желание!

Хочет он с тобой проститься,

помириться, повиниться.

И тебя он не забыл,

и ничуть не разлюбил!

— Он и раньше не любил.

Развлекался и кутил,

изменял и предавал,

мое сердце убивал!

Я измучилась, устала.

Посмотри, какая стала!

Все стараниями его!

Я хочу лишь одного!

Навсегда его забыть,

не страдать и не любить!

— Значит, все еще ты любишь!

И себя ты только губишь.

Да и он всю жизнь терзался.

И забыться все старался.

— У него то получалось.

Слез уж больше не осталось.

— Что же делать? Вот беда!

Уж почтенны господа!

Все как дети, даже хуже!

Собирайся, едешь к мужу!

Вы страдали, вы любили

и меж тем людей губили!

Все, пора бы прекращать

и ошибки исправлять!

И Наташа рассердилась,

раскраснелась, горячилась.

Чуть в запале не забыла

про тряпицу. — Вот, просил он

передать. Возьми, открой.

Уж устала я с тобой.

Та взяла и развернула.

Тяжело она вздохнула.

Глаз туманится слезой.

— То цветок мой дорогой.

Неужели