Рубашка - Валерий Вячеславович Татаринцев

Катрфею:

«Я очень их двоих жалею!» —

«Пошли отсюда, генерал!»

Катрфей и СенСильвен ушли,

Опять счастливца не нашли:

Их обманули ожиданья,

Они нашли одни страданья.

Глава шестнадцатая

Поскольку было очень жарко

Друзья пошли бродить по парку;

Здесь было очень многолюдно.

Катрфей сказал: «Не будет трудно

Здесь повстречать счастливца нам.

Смотрите! Сколько милых дам

И кавалеров, в них влюблённых —

И сединою убелённых,

И юных, и во цвете лет!» —

«Да, вы, Катрфей, смотрю, поэт!

По мне, так счастья вовсе нет, —

Промолвил генерал в ответ.—

Как вспомню я свою супругу,

Скажу, Катрфей, я вам как другу,

Мне сразу хочется напиться

Или пойти и утопиться!» —

«Друг мой, забудьте это зло!

В любви вам просто не везло.

А я, когда бывал влюблён,

Был так любовью окрылён,

Что под собой не чуял ног,

И всё, казалось, сделать мог,

Казалась жизнь мне раем вечным,

Я был влюблённым и беспечным.

Я знаю Жака Нависеля,

Вон он стоит у карусели,

Лицо лучится добротой,

Умом, весельем, красотой.

Он счастлив должен быть. Конечно,

Не может счастье длиться вечно.

Нам надо миг ловить удачи,

Лишь оскандалимся иначе.

Идём! Идём к нему скорей!» —

Закончил говорить Катрфей.

А генерал усы поправил

И вслед за ним стопы направил.

Жак Нависель – любимец женщин,

О нём вздыхали все подряд,

Амурной славой был увенчан,

Об этом всюду говорят.

Катрфей спросил: «Наверно, счастье

В любви одной заключено?» —

«Да, это так! Но и оно

Имеет дни, когда ненастье

Покроет мглою небосклон —

И тот страдает, кто влюблён,

И испытать мечтает ласку.

Я расскажу сейчас вам сказку:

«В Багдаде молодой купец,

Собою статный молодец,

Как утром только пробудился,

Почувствовал, что он влюбился.

«Хочу любить весь женский род,

Ведь я собою не урод!», —

Молился очень страстно

(На сей раз не напрасно).

Здесь рядом оказался джинн18,

И, добротою лишь движим,

Желанье страстное исполнил

И женские сердца наполнил

Безумной страстью к молодцу —

Несдобровать теперь купцу.

Он шёл по улицам Багдада,

Любовной страстию томим.

Что человеку ещё надо,

Коль всеми дамами любим?

Но на любую не бросался —

Болезней разных опасался.

Пылали улицы Багдада

Жарой, как сковородки ада.

Решил купец вина испить,

Чтоб жажду тут же утолить,

Пошёл к прохладному подвалу.

Вино старуха подавала

Любому, кто хотел напиться,

Или холодненькой водицы.

Была старуха безобразна:

Её горбатый длинный нос

Чуть к подбородку не прирос,

Спина была дугообразна,

А на лице – одни морщины.

На свете не найти мужчины,

Чтоб на неё смотрел без страха —

Едва живая куча праха.

Купца увидела она

И поняла, что влюблена.

Вином она его споила,

А после в погреб заманила

И там страдальца заперла.

Сидел, пока не умерла

Злодейка, пленник двадцать лет.

Его несчастней в свете нет!»

Да, эта сказка Нависеля

Им не прибавила веселья.

«Опять произошла промашка —

Нам ни к чему его рубашка!» —

Сказал угрюмо генерал.

«Король устроит нам скандал»,—

Печально подтвердил Катрфей.

«Хоть к чёрту в пасть, но лишь скорей! —

Рычал почти что СенСильвен. —

Я не любитель громких сцен,

Но хуже, чем страдание

Скандала ожидание».

Глава семнадцатая

Вот к королю они пришли.

«Опять рубашки не нашли?! —

Набросился на них король. —

Когда ж я вылечусь? Доколь

Не ведать избавления

От этого мучения?!

Вы так преступно нерадивы!

Глупы! Тупы! К тому ж, ленивы!

Медлительны как черепахи!

Не можете найти рубахи,

Как будто у меня в стране

Несчастья, словно на войне,

Идут длиннющей вереницей!

Нет! Не могу я положиться

На олухов, подобных вам!

Сейчас в дорогу двинусь сам!» —

«Король, куда вы? Уже ночь!»

Он прокричал: «C дороги прочь!

Не раздражайте вы меня!

Подать сейчас сюда коня!»

Вскочив в седло, коня пришпорил,

Помчался словно ураган;

Никто с величеством не спорил,

Поскольку шкура дорога.

«Нам оставлять его нельзя, —

И следом двинулись друзья. —

Нам с королём ведь по пути,

Куда бы ни пришлось идти».

Король поехал по дороге;

На небе звёздынедотроги

Сияли дивной чистотой;

У леса парень молодой

Стоял, смотрел на небосклон,

Лицо светло как на молитве,

Ещё неведомое бритве;

Он сделал королю поклон.

«Прошу у вас за то прощенья,

Что помешал уединенью.

Ответьте, счастливы ли вы?» —

«Вы, как всегда, король, правы!

Я счастлив! Счастлив! Счастлив очень!

Блаженствую от дивной ночи,

В душе покой и нет волненья,

Дошёл я до самозабвенья.

А раньше я, как все, страдал

И на судьбу свою роптал.

Теперь же счастья я достиг!

В судьбе моей сей краткий миг,

Что наступает, очень важен.

Я буду, как герой, отважен,

Не остановит меня боль!

Прощайте навсегда, король!» —

Он только вымолвить успел,

Ужасный выстрел прогремел…

И вот счастливый человек

Упал, заснул, погиб навек.

Кровь молодого человека

Попала королю на веко,

Король решил, что он пропал

И сразу в обморок упал.

Друзья монарха подобрали

И возвратили во дворец.

Король вручил им по медали

И приласкал их как отец: «Да, видимо, заданье сложно

И трудно выполнить его.

Я информирован был ложно…

Теперь от гнева моего

Одно раскаянье осталось.

Я резок был. Какая жалость!

Теперь пора вам отдохнуть,

А завтра собирайтесь в путь».

Глава восемнадцатая

Наутро СенСильвен с Катрфеем

В картинной были галерее.

Среди портретов был один,

Где нарисован господин

Заслуженный маэстро

И дирижёр оркестра

Придворный композитор Дук.

Его мелодий дивных звук

Был на слуху всегда у всех,

Его известность и успех

Так грандиозны были…

«Ну, как же мы забыли.

Что подлинный счастливец Дук?!

Он никогда не ведал мук,

Всегда жил весело, богемно,

И денежно и беспроблемно», —

Катрфей восторженно сказал,

С ним согласился генерал.

Концерт органный Дук давал,

Был полон весь концертный зал,

Звучала музыка мажорно.

«Он гений!» – «Гений он бесспорно!»,

Такой короткий диалог

Катрфей в толпе услышать смог.

У дамы на глазу сверкала

От умиления слеза,

Как публика рукоплескала,

«Ура!» – раздались голоса,

Лишь только смолк орган волшебный,

Раздался голос задушевный:

«Друзья! Спасибо за вниманье!

Любовь, взаимопониманье

Меж нами здесь царят всегда!

Благодарю, вас, господа!»

Дуку букеты подносили,

Затем автографы просили;

Он раздавал автографы,

А рядом с ним фотографы

Счастливчиков снимали

И снимки продавали.

Дук, словно медный самовар,

Сверкал, сиял, лучился.

Вдруг казус приключился –

Повергло Дука сразу в жар :

Неслись шарманки звуки,

Фальшивя и скрипя,

Не знал он большей муки

(Сей шум едва терпя),

Чем хрип и визг шарманки.

Дошло до перебранки:

Дук обозвал шарманщика

Злодеем и обманщиком,

Сверкал его безумный взор,

А он кричал: «Позор! Позор!»

«Такие речи слушать —

Поистине скандал.

Пошли, пора нам кушать,

Любезный генерал!»

Картфей и СенСильвен ушли.

«И здесь рубашки не нашли», —

Печально молвил генерал,

Катрфей сказал: «Какой скандал!»

Глава девятнадцатая

Решили СенСильвен с Катрфеем

По сельской местности пройти.

«Быть может, здесь найти сумеем

Того, кто может принести

Свою счастливую рубаху», —

C надеждой СенСильвен сказал.

«Иначе головы на плаху

Мы с вами сложим, генерал», —

Катрфей печально заключил,

Платок слезами омочил

И, страстно помолившись богу,

Пустился в дальнюю дорогу.

В одной из горных деревушек

Среди молящихся старушек

Им повстречался дурачок:

Головка с детский кулачёк,

Одежда из цветных лоскутьев,

А шляпа из вишнёвых прутьев;

Лицо от радости смеялось.

«Нам взять рубашку лишь осталось!» —

Воскликнул радостно Катрфей. —

Эй! СенСильвен, идём скорей!» —

«Неловко, служба ведь идёт.

Дождёмся окончания…»

Вдруг раздались рыдания —

Вот дурачок уже ревёт;

Он горько плакал неспроста:

Узнал о гибели Христа.

«Нас одурачил дурачок!

Теперь заглянем в кабачок!

Эх! Неспроста, сдаётся мне,

Что гдето истина в вине», —

Катрфей мечтательно сказал,

С ним согласился генерал.

Глава двадцатая

Кабатчик пьяный был, но в меру,

Друзей радушно угощал,

По совместительству был мэром19,

Две службы лихо совмещал.

Катрфей его спросил: «Скажите,

Здесь есть счастливцы или нет?» —

«Сейчас на ваш вопрос ответ

Получите, но подождите, —

Кабатчик в погреб удалился,

Через минуту вновь явился,

На стол метнул с вином поднос. —

Так, я отвечу на вопрос:

Счастливец есть недалеко,

Его найти совсем легко:

Вот на пригорке его дом.

Но дело, видите, не в том,

Что счастлив несомненно он,

Его зовут кюре20 Митон…

Ах! Что же я хотел сказать?» —

«Пора бокалы наливать!» —

Катрфей любезно подсказал,

Ему поддакнул генерал.

Друзья смеялись, песни пели,

Но вскоре сильно захмелели,

Визит к счастливцу отложили:

Их спать на койки уложили.

А утром все