Первые строки - Д. Здвижков

хоть прочен, но порочен.

    А в целом все, сказать короче,

    Светлее дня, темнее ночи».

Стоит растерянный поэт

И думой озабочен:

Который правильней ответ?..

Ответ весьма не точен.

А. ГОЛОВИН,

учитель

МЕСТА ЗНАКОМЫЕ

(Отрывок из поэмы)

Повержен враг. Последние патроны

Еще хранят наш гнев в железных дисках.

Победу закаленными руками

Мы принесли, как солнце, в дом родимый.

Тропинка вьется возле гор к поселку,

Изгибом каждым, каждым поворотом

Стремительно несет меня домой.

А поезд мой уже гудит далеко:

— Везу! Везу-у! — Летит между хребтами.

Наверно, слышат матери и жены,

Наверно, слышат вдовы и сироты,

Что с битвы возвращаются солдаты.

Уже миную первые бараки

С железным турником между берез,

Пересекаю улицу и площадь

Возле домов в строительных лесах —

Здесь, помнится мне, были огороды —

Гудят трехтонки под тяжелым грузом,

Трещат по тротуарам самокаты

И обручи звенят. Бегут мальчишки,

Свое босое детство обгоняя.

Идут мужчины, женщины с работы.

И девушки веселою толпой,

Несут на куртках радужные пятна

И пыль от кирпича на сапогах…

Быть может, я ошибся?

Иду другою улицей? А может,

И городом другим? Или мне снятся

Родные незнакомые места?

— Товарищ! — за спиною мягкий голос. —

Вы ищете кого-то? Вы не здешний?

Я обернулся: девушка в косынке,

В рабочих сапогах, в комбинезоне,

И золотые волосы спустились

На щеку тонкою волнистой прядью.

А смотрит удивленно и смущенно

В лицо мое, как будто обозналась,

И хочет улыбнуться и не может…

И я, как будто голоса лишился,

Хочу сказать: «Да ты ли? Здравствуй, Галя!»

Но молча лишь протягиваю руки

И, радостный, ее сжимаю пальцы,

Немного огрубевшие в работе

И крепкие упрямой юной силой.

— Какая ты другая стала, Галя! —

Я говорю. Хотел сказать: «красива!»

Хотел спросить: «Чего ты не писала?»

А сколько я ночей и дней солдатских

Об этой встрече неустанно думал,

Твою улыбку, и слова, и голос

Я в сердце нес, как песни о разлуке,

А как был рад тревожным давним письмам;

Я их читал товарищам в окопах,

И знали все во взводе минометном,

Что ты хорошим каменщиком стала…

Как много я хотел сказать при встрече,

А выговорил только: — Как вы жили?!

А Галя удивленно и тревожно

В глаза мне смотрит, все еще не веря,

Что я пришел, что я стою с ней рядом…

Блестит слеза… От радости ль так горько?

А губы шепчут: — Как же ты пришел?

Ведь ты погиб, из боя не вернулся

Еще под Сталинградом. Мне писали…

Вдруг как-то резко повернулась к дому,

Где у подъезда в золотом песке

Играют малыши, кричат, смеются…

Один «трехтонку» нагрузил и тянет,

Везет на «стройку» карапуз трехлетний,

Запнулся вдруг, упал, хотел заплакать,

Ручонки быстро о штанишки вытер,

На нас взглянул и бросился стремглав

С веселым криком: — Мама! Мама!

                                                  — Сын мой!..

От сердца что-то вдруг оторвалось,

Погасло что-то…

                         На бегу схватила

И закружила на ветру, целуя…

— Сынок, знакомься! Это дядя Коля!

— Как звать тебя?

— Сер-реза Саповалов!

— Сережа? Шаповалов? Славкин сын?

А где ж отец твой? Где же Славка, Галя?

— Он институт закончил. Ждем, приедет

К нам на завод. Тогда поеду я!

— Учиться?

— Да!

— И я поеду, мама!..

— Сереженька, поедешь! — все смеемся…

Но как мне горько слышать смех счастливый

Моей любимой. А она с задором

С таким же, как когда-то, вспоминала:

— Ты не забыл, как мы втроем мечтали?

Хотел учить ты в школе ребятишек,

А я дворец для них решила строить,

А Славка мрамор для дворца искать…

Он от Донца с протезами вернулся… —

И улыбнулась. Как глаза сверкнули,

Печальны чуть… А сколько в них заботы

И нежности…

Сережка неустанно

К погонам и ремням ручонки тянет…

Я на руках держу чужого сына,

Он напевает что-то, как бубенчик,

Обнял меня за шею крепко-крепко

Ручонками горячими своими

И вдруг припал к шинели и притих,

Услышал будто сердца стук под нею…

А рядом — мать… И встречные подолгу

На нас глазами ласковыми смотрят…

А Галя чуть руки моей коснулась,

На сына взглянет, будто бы впервые,

То на меня… Вдруг что-то дорогое,

Бесценное — не выразить словами —

Ресницами в глазах своих прикрыла…

И вновь не та: не Галка, не девчонка,

Не та, что нас везде сопровождала —

Меня и Славку — так светло смотрела

На нас обоих. Только что случилось?

А письма первые?! Но… Я убит на фронте…

Сказать ли ей? Ведь все, что пережито,

Всё ею переполнено… Давно ли?

Да не вчера ли детство отшумело,

В боях с врагом отгрохотала юность…

А сердце охватила мертвой хваткой

Любовь к единственной и не моей.

И снова я иду один к баракам,

Что чуть видны из-за густых берез,

Там, где пересекаются дороги.

Как будто вижу: мать у перекрестка

В фуфайке старой, клетчатом платке

Осматривает встречные машины

С щебнем, тесом или кирпичом,

Не едет ли с трехтонкою попутной

С вокзала сын в шинели фронтовой.

Я знаю, как она всплеснет руками,

Навстречу выбежит, меня увидев…

Отец молчком в объятья грузно стиснет,

Вдруг оттолкнет, чтоб видеть, вновь обнимет:

— Ну, молодец, сынок, — и прослезится…

…Я будто вижу давний наш поселок,

Дощатые и длинные бараки,

На них знамена первых пятилеток,

Призывы на полотнищах, плакаты.