Записки Фомы неверующего - Пиня Копман

class="p1">Машина заменит муллу и попа

а в храмах, слепа, будет биться толпа.

Не хочешь бежать, так внемли же и бди:

Пади предо мною, как ваши вожди!

Прими мою суть и уж не обессудь:

мой путь — это твой же рехнувшийся путь.

Отдай мне свой мозг! Я дарю тебе рай.

Но только играй со мной, милый, играй!

Я Альфа, Омега, предлог, послелог

Я миру начало, и я эпилог. Я — БОГ!

Джаннат и Джаханнам. Рай и Ад

Кому открываются райские двери?

Мужчинам пристойным, кто в Господа верил.

Коль жил беспорочно, все делал как надо

в раю ожидает достойных награда:

прекрасные телом, веселые пери,

нектары, хмельнее и слаще чем шерри,

веселье и песни, забавы и пляски

и радость в душе и любовные ласки.

А кто же еще будет в райских чертогах?

Да девы, конечно, грешившие много,

кто толк понимает в забавах и плясках

и ловок весьма на любовные ласки.

А скушные, постные, кислые девы

в геенну уйдут, где шайтаны и дэвы

чтоб грешным в котлах со смолой и дерьмом

морали читать где-то в круге седьмом.

Духи степи шепчут монголам

Земля дрожала от ужасной вести

и ветры разносили пыль и страх:

Ушел Сын Неба. Ночью, в тайном месте

сокрыт от всех его священный прах.

Он был начало всех начал, и воин и творец,

сквозь огнь он вышел из горнил блистая как сапфир.

Клич боевой его звучал как Хаоса конец.

Своей душой он съединил рассыпавшийся мир.

Коней, рабынь и золото сокрыли

в холодных недрах Матери-Земли

Три тысячи рабов ушли в могилы

и знание с собою унесли.

Пред ним рассыпался в песок китайских стен кирпич,

и перед ним лежали ниц цари могучих стран.

Дрожали Запад и Восток, и был Он меч и бич

и разрушитель всех границ Великий Чингисхан

А память свято будут чтить потомки

как восемь юрт, знамёна, лук и плеть*.

И шесть веков империи обломки

как угли в пепле будут слабо тлеть.

И пусть вас кони понесут свободно и легко

укажут путь вам звёзд угли и пастухов костры

Налейте в золотой сосуд кобылье молоко**

и духи Неба и Земли благословят дары.

* Реликвии культа Чингисхана. В т. ч. знамёна (Хар сулдэ) — бунчуки с конскими хвостами

** Фраза из монгольского канона «Алтан дэбтэр»

Песенка про еще одного бога

Этот бог не похож на надменных великих

ни по лоску и силе, и ни по красе.

Он не добрый, не злой, он всегда разноликий.

Он такой же как все. Он такой, как мы все.

Он с гуляками пьет и дерется на ринге,

спит в соломе и любит гулять по росе.

То как грек плутоват, то заносчив как джинго.

Он такой же как все. Он такой, как мы все.

Кафры видят в нем кафра, французы- француза

а китайцы находят китайца черты.

Незаметен в толпе, никому не обуза.

Он такой же, как я и такой же, как ты.

Он не просит восторгов, молитв, поклоненья.

Он не хочет быть Господом вовсе ни дня.

Может он и не бог — а недоразуменье.

В этом он не похож на тебя и меня.

Но приходит к тебе, и стоит у порога

воплощая в реальность и сны и мечты.

Ты в рутине погряз, ты не видишь в нем бога.

Он такой же как я, он такой же как ты.

Так зачем разводить эту бурю в стакане?

Бог как бог, остальное одна болтовня…

Если вдруг он уйдет, то Вселенной не станет.

Как погибнет она без тебя и меня.

Строитель Вавилонской башни

Не хотел я быть героем

Я строитель. Башню строил.

Не искал я геморроя,

жег из глины кирпичи.

И фанатиком я не был.

Но хотелось, чтоб, — до неба!

Чтобы с неба славу мне бы

протрубили трубачи.

Но богам завидно стало,

что людская куча мала

пусть хоть в чем-то их достала,

в чем-то стала им равна.

И смутили наши души.

Каждый сам себя лишь слушал.

Боги все надежды рушат,

как чума или война.

А потом я строил Трою.

Белокаменной горою.

Чтоб её не взять герою,

не разрушить из баллист.

Боги козни снова строят,

Им обман милее боя,

и падет, сгорая, Троя,

как сухой осенний лист.

Боги крутят, баламутят,

сладко врут, наводят смуты,

в тяжелейшую минуту

насылают страсть и боль.

И легко меняют кожу:

Где любовь — там ревность тоже,

А бесстрашье кровью всхоже.

Где добро, — там шаткость, голь.

Боги щедры на угрозы.

Им нужны людские слезы.

Жрут молитвы, жертвы, грёзы,

наши души, веру, суть.

Им куда милей смиренье

благочестья и творенья.

Ждешь от них вознагражденья?

Ускользают, словно ртуть

Воздвигаю, украшаю.

Боги снова разрушают.

Зависть видеть им мешает,

зенки застит им алчба.

Тунеядцы! Паразиты!

Час придет — и будем квиты.

Нас не будет — вам, бандитам

сдохнуть с голоду судьба.

Только может, всё- химеры?

Я и сам себе не верю.

Мы же люди, что ж, как звери,

рвем и рвем друг друга вновь?

Их, богов вина ли? Или

мы богов себе творили

чтоб лишь подлостью, без силы

проливать людскую кровь.

Там, на Башне, может сами

стали мы друг-другу псами

и дурными голосами

заорали: "Дай! Моё!"?

Кучу греческого хлама

мы заставили Приама

не сжигать у двери храма -

затащить в своё жильё.

Человеки! Братцы! Люди!

Без усилий благ не будет!

Ваше счастье вам на блюде

не захочет Бог переть

Может быть, душой с богами

вы могли б сравниться сами.

Лишь не лезь в нее ногами.

Ныне, присно, да и впредь!

О душе и Боге

Словно демон в мистической драме,

Преисподней покинувший мрак,

ощущаю себя в пентаграмме,

из которой не выйти никак.

Не теолог я и не философ,

отчего же — понять не могу -

пентаграмма извечных вопросов

окружает на каждом шагу.

О душе рассуждаю с тоскою.

Тут бы в мистику сходу не влезть:

в ней реальное что-то такое

и абстрактно-эфирное есть.

Два плюс два безусловно четыре,