Ирина Кнорринг - После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Из сборника «Стихи о себе» (Париж, 1931)

«Как он спокоен, говорит и шутит…»

Как он спокоен, говорит и шутит,Бессмысленный убийца без вины,Он, оглушенный грохотом орудий,Случайное чудовище войны.

Как дерзок он, как рассуждает ловко,Не знающий ни ласки, ни любви.А ведь плеча касался ствол винтовкиИ руки перепачканы в крови.

О, этот смелый взгляд непониманьяИ молодой, задорно-дерзкий смех!Как будто убивать по приказаньюНе преступленье, не позор, не грех!

«В глухой горячке святотатства…»

В глухой горячке святотатства,Ломая зданья многих лет,Там растоптали в грязь завет.Свободы, равенства и братства

Но там восстанет человек,Восстанет он для жизни новой,И прозвучит толпе калекЕще не сказанное Слово.

И он зажжет у алтаряОгонь дрожащими руками.И вспыхнет новая заря,Как неоплеванное знамя.

«Я девочкой уехала оттуда…»

Темна твоя дорога, странник,Полынью пахнет хлеб чужой.

Анна Ахматова

Я девочкой уехала оттуда,Нас жадно взяли трюмы корабля.И мы ушли — предатели, Иуды,И прокляла нас темная земля.

Мы здесь все те же, свято чтим обряды,Бал задаем шестого ноября.Перед постом — блины, по праздникам — парады,За родину, за веру, за царя.

И, пьяные от слов и жадные без меры,Мы потеряли счет тоскливых лет,Где ни царя, ни родины, ни веры.Ни даже смысла в этой жизни нет.

Еще звенят беспомощные речи,Блестят пол солнцем Африки штыки,Как будто бы под марш походный легчеРассеять боль непрошенной тоски.

Мы верим, ничего не замечая,В свои мечты. И если я вернусьОпять туда — не прежняя, чужая, —И снова к темной двери постучусь,

О, сколько их, разбитых, опаленных,Мне бросят горький и жестокий взгляд, —За много лет, бесцельно проведенных,За жалкие беспомощные стоны,

За шепоты у маленькой иконы,За тонкие, блестящие погоны,За яркие цветы на пестрых склонах,За белые дороги, за Сфаят!

И больно вспоминая марш победный,Я поклонюсь вчерашнему врагу,И если он мне бросит грошик медный —Я этот грош до гроба сберегу.

«У богомольных есть красная лампадка…»

У богомольных есть красная лампадка,В углу притаились образа Пречистой.Дрожа горит огонек лучистый.Придут из церкви — распивают чай.

У домовитых тоже все в порядке.На окнах — белые занавески,В вазочках цветы, и ветер резкийИх касается невзначай.

У вечно-мудрых есть страшные загадки,Есть толстые книги и мудрые фразы.У вечно-дерзких есть восторг экстаза,Заменяющий светлый рай.

У меня нет красной лампадки,У меня нет белой занавески,Нет писаний мудрых и веских,А комната у меня — сарай.

У меня есть синяя тетрадка,У меня есть белые книги,У меня зато есть пестрые мигиИ неистовый месяц — май.

«Станет больно — не заплачу…»

Станет больно — не заплачу,Станет грустно — не вздохну.Мне ли не найти удачу,Не найти свою весну!

Или плох мой пестрый жребий,В омут кинувший меня?Или виден в темном небеОтблеск прожитого дня?

Сердце не устанет биться,В нем звучит, звучит струна.Я на белые страницыНанизала имена.

С каждым именем — началоНовых дней и новых гроз.Много плакала ночами,А теперь — не стало слез.

Мне ль не встретится удача?Дни звенят, как связка бус.Станет больно — не заплачу,Станет грустно — улыбнусь.

«Я верю в Россию. Пройдут года…»

Я верю в Россию. Пройдут года,Быть может, совсем немного,И я, озираясь, вернусь тудаДалекой, ночной дорогой.

Я верю в Россию. Там жизнь идет,Там бьются скрытые силы.А здесь у нас темных дней хоровод,Влекущий запах могилы.

Я верю в Россию. Не нам, не намГотовить ей дни иные.Ведь все, что вершится, так только там,В далекой Святой России.

Бедуинка

Как будто на пестрой картинкеДалеких сказочных странКрасавицы-бедуинкиОтточенный гибкий стаи.

Из древних легенд и преданий,Из песен степей и горВозникли синие тканиИ пламенный, дикий взор.

Как в статуе древней богини,В ней дышит величье и мощь.В ней слышится зной пустыниИ темная, душная ночь.

Над ней — колдовство и обманы,Дрожанье ночного костра,И звон, и хохот тимпанаПод темным сводом шатра.

И вся она — сон без названьяУ серых стволов маслин,Глухой Атлантиды преданья,Лукавый мираж пустынь…

Блестящи на ней браслеты,И взгляд величав и дик,Как кованые силуэтыИз ветхозаветных книг.

В Бизерте

Я ехала по пальмовой аллееНа быстром, словно конь, велосипеде.Мне дул в лицо соленый ветер с моря,И солнце жгло меня своим лучом.Там, как всегда, какой-то резвый мальчикУчился ездить на велосипедеИ падал, не умея руль держать.И бегала за ним толпа мальчишек,Его придерживая за седло.Когда-то по узорной тени листьевИ я здесь также начинала ездить,Там, где теперь несусь легко и смело,Одной рукой придерживая руль.…На пляже вырос длинный ряд кабинок,Едва шуршало ласковое море,И раздавались радостные крики,И громкий смех, и звонкие слова.Я повернула влево, где дорогаБыла покрыта пылью и камнями.Дома теснились, как грибы. И детиИграли на пустынной мостовой.И толстая, босая итальянкаБелья комочек вешала на куст.Я въехала на ровную дорогуИ быстро заскользила по асфальту.По улицам я ехала одна.Лишь в угловых кафе и шумных барах,На ровном тротуаре, под навесом,У маленьких столов сидели люди,Держа бокалы ледяного пива.Толпа стояла у дверей костела.Мелькали канотье, пестрели банты,И голубые шапки офицеров,И яркие костюмы хрупких женщин,И белизна открытых рук и плеч.Я быстро ехала на треугольник,Где гордо к небу возносились пальмыИ где вокруг извозчики ленивоПод козлами дремали на жаре.Не встретив там того, кого искала,Я снова быстро повернула к морю.Завешаны витрины магазинов,На тротуарах не было прохожих.Пыхтя не ползали автомобили,Навстречу никого не попадалось,И улицы, напуганные зноем,Так были странно глухи и пустынны,Пустынны, как душа моя пустынна,Способная вместить в себя стихии,И жгучесть ветра, и дыханье солнца,И шорох моря, и напевы слов, —Как та душа, которая преступноНе сберегла ей данного богатства…

«Догорая, лампады меркли…»

Догорая, лампады меркли,В темноте уставая мерцать.Вы вошли в полутемную церковь,Чтобы шелковым платьем шурать.

Вы вздыхали, и губы шепталиУ загадочных строгих икон —Для того, чтобы все увидалиВаш красивый земной поклон.

И какая бездна проклятий,Едкой злобы и гнусных фразВ этом скромном опущенном взглядеВаших светлых мигающих глаз!

Не хочу с вами рядом стоять я.Ваш изящный покорный вид,Ваше томно шуршащее платьеНе по-Божьему говорит.Ваша свечка перед распятьемНеправдивым огнем горит.

Россия