Клич перелетных гусей. Японская классическая поэзия XVII – начала XIX века - Мацуо Басё

Тяжко нам, смертным,

век вековать без бумаги,

кисти да туши —

нынче одолжишься в храме,

завтра врача потревожишь…

* * *

Сердцу приволье!

Густо кругом разрослись

летние травы.

Вот и жилище мое —

хижина в горном краю…

НАДПИСЬ НА ВЕЕРЕ[58]

Пусть неприметен

мой одинокий приют

в поле осеннем…

Слышишь, запели сверчки.

Жду тебя, друг, – приходи!

* * *

Если и дальше

будут дожди поливать,

скоро приют мой

станет окраской сродни

кленам в окрестных лесах…

* * *

Ночью и днем

ветер осенний ярится —

знаю, ничто

в этом изменчивом мире

сердце мое не встревожит…

ШУМ СОСЕН

Где-то в селенье,

должно быть, гремят барабаны,

флейты играют,

а в горах лишь одно услышишь —

заунывную песню сосен…

СОЛОВЬИНЫЕ ТРЕЛИ

Топор прихватив,

отправился я по дрова

в окрестные горы —

а там под каждым кустом

заливается соловей!..

ПЛОШЕЧКА ДЛЯ ПОДАЯНЬЯ[59]

У тропинки лесной,

собирая сегодня фиалки,

я оставил в траве

свою плошечку для подаянья,

свою мисочку там я забыл…

* * *

Воды натаскать,

да дров нарубить побольше,

да трав насушить,

покуда не зарядили

осенние долгие ливни…

* * *

Погреться хотел,

придвинувшись ближе к жаровне,

но только залег —

и будто мороз зимней ночи

сильней по нутру разошелся…

* * *

В беззвездную ночь

не спят, беспокоятся утки,

стернею шурша

на соседнем рисовом поле, —

пронимает холод осенний!..

* * *

Я в плошку свою

пучок одуванчиков сунул,

фиалок набрал —

вот и славное будет нынче

Будде трех миров подношенье…[60]

* * *

День, ночь, снова день —

и вот настает середина

десятой луны.

Помаленьку, глядишь, и прожил

осень этого долгого года…

* * *

Солнце в небе

на запад давно склонилось.

Долог путь

через лес до хижины горной.

Тяжела на плече котомка…

Глядя на надпись, сделанную отцом

Следы его кисти

сквозь слезы почти не видны.

Опять вспоминаю

те давно минувшие годы —

и черты отца предо мною…

* * *

И посочинял бы,

и в мяч бы охотно сыграл,

и вышел бы в поле —

да никак изо всех занятий

не могу на одно решиться!..

ВАКА[61]

Из многих и многих

никчемных привычных вещей

в моем обиходе

для иных веков предназначен

только след, оставленный кистью…

* * *

Новенький мячик

знакомая мне подарила.

Дергаю нитку,

скачки да прихлопы считаю —

вот и день почитай что прожит!..

Надпись на трехстворчатом складне

Стоит ли, право,

радоваться, что уйдешь,

с жизнью простившись,

в мир иной – пусть даже в обитель

самого пресветлого Будды?..

* * *

Поистине, сердце

себя же сбивает с Пути[62],

строптивое сердце…

Обуздай же лошадку-сердце!

Натяни покрепче поводья!

* * *

Право, мне повезло,

что таким вот, как есть, неказистым

появился на свет —

уповаю на исполненье

принесенного Буддой обета…[63]

* * *

С незапамятных лет

не меняется эта картина:

берег, камни, прибой

и вдали – из моря встающий,

смутный контур острова Садо…

Песня, написанная на веере, на тему о приходе друга

Приходи поскорей

любоваться бананом близ дома —

будет, право, так жаль,

если ветер осенний растреплет,

разорвет исполинские листья!..

* * *

О сливовый цвет,

хоть ты стариковскому сердцу

отраду верни!

Сколько лет, как на этом свете

у меня друзей не осталось…

Сочинил, придя на могилу инока Сайгё и возложив цветы

Не богаче иных

окраской и благоуханьем

ветка вишни в цвету —

но тебе и того довольно,

чтоб постичь скорбящее сердце!..

* * *

Вдруг, как никогда,

уныньем повеяла осень —

сквозь плотную мглу

слышу, ливень нещадно хлещет

по зеленым росткам бамбука…

* * *

Вишни ранней весной,

а осенью буйные травы —

вот услада моя,

и пускай хоть всю ночь гуляют,

веселятся в селе крестьяне!..

* * *

Едва прояснилось —

и снова темнеет от туч

осеннее небо…

Не так ли бывает с душою

в текучем, изменчивом мире?..

* * *

Теперь уж едва ли

сельчане меня навестят —

на дальних вершинах

и на ближних отрогах гор

неприступно белеет снег…

* * *

Поглядев на цветы,

вспоминаешь: ничто в этом мире

не пребудет вовек —

и цветы, что позже раскрылись,

все равно опадут, увянут…

* * *

Как суетна мысль

изрекшего: «Я существую!» —

что можно сказать

о никчемной, призрачной плоти

в мире вечного наважденья?..

* * *

Я оставил вчера

свою плошечку для подаянья —

и никто не украл,