Эдуард Асадов - Судьбы и сердца

ОБИДНАЯ ЛЮБОВЬ

Пробило десять. В доме — тишина.Она сидит и напряженно ждет.Ей не до книг сейчас и не до сна:Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?!

Пусть вечер люстру звездную включил,Не так уж поздно, день еще не прожит.Не может быть, чтоб он не позвонил!Чтобы не вспомнил — быть того не может!

«Конечно же, он рвался, и не раз.Но масса дел: то это, то другое…Зато он здесь и сердцем и душою».К чему она хитрит перед собоюИ для чего так лжет себе сейчас?

Ведь жизнь ее уже немало днейТечет отнюдь не речкой Серебрянкой:Ее любимый постоянно с ней —Как хан Гирей с безвольной полонянкой.

Случалось, он под рюмку умилялсяЕе душой: «Так преданна всегда!»Но что в душе той — радость иль беда?Об этом он не ведал никогда,Да и узнать ни разу не пытался.

Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен,В ответ — ни возражения, ни вздоха.Прав только он, и только он умен,Она же лишь «чудачка» и «дуреха».

И ей ли уж не знать о том, что онНи в чем и никогда с ней не считался,Сто раз ее бросал и возвращался,Сто раз ей лгал и был всегда прощен.

В часы невзгод твердили ей друзья:— Да с ним пора давным-давно расстаться.Будь гордою. Довольно унижаться!Сама пойми: ведь дальше так нельзя!

Она кивала, плакала порой.И вдруг смотрела жалобно па всех:— Но я люблю… Ужасно… Как на грех!..И он уж все же не такой плохой!

Тут было бесполезно препираться,И шла она в свой добровольный плен,Чтоб вновь служить, чтоб снова унижатьсяИ ничего не требовать взамен.

Пробило полночь. В доме тишина…Она сидит и неотступно ждет.Ей не до книг сейчас и не до сна:Вдруг позвонит? А вдруг еще придет?

Любовь приносит радость на порог.С ней легче верить, и мечтать, и жить,Но уж не дай, как говорится, БогВот так любить!

РАЗГОВОР С НЕБОЖИТЕЛЯМИ

(Шутка)

Есть гипотеза, что когда-то,В пору мамонтов, змей и сов,Прилетали к нам космонавтыИз далеких чужих миров.

Прилетели в огне и пыли,На сверкающем корабле.Прилетели и «насадили»Человечество на земле.

И коль верить гипотезе этой,Мы являемся их детьми,Так сказать, с неизвестной планетыПересаженными людьми.

Погуляли, посовещались,Поснимали морскую гладьИ спокойно назад умчались,А на тех, что одни остались,Было вроде им наплевать.

Ой вы, грозные небожители,Что удумали, шут возьми!Ну и скверные ж вы родители,Если так обошлись с детьми!

Улетая к своей планете,Вы сказали им: — Вот Земля.Обживайтесь, плодитесь, дети,Начинайте творить с нуля!

Добывайте себе пропитание,Камень в руки — и стройте дом! —Может быть, «трудовым воспитанием»Назывался такой прием?

— Ешьте, дети, зверей и птичек! —«Дети» ели, урча, как псы.Ведь паршивой коробки спичекНе оставили им отцы!

Улетели и позабыли,Чем и как нам придется жить.И уж если едой не снабдили,То хотя бы сообразилиНу хоть грамоте обучить!

Мы ж культуры совсем не знали,Шкура — это ведь не пальто!И на скалах изображалиИногда ведь черт знает что…

И пока ума набирались, —Э, да что уж греха скрывать, —Так при женщинах выражались,Что неловко и вспоминать!

Вы там жили в цивилизации,С кибернетикой, в красоте.Мы же тут через все формацииШли и мыкались в темноте.

Как мы жили, судите сами,В эту злую эпоху «детства»:Были варварами, рабами,Даже баловались людоедством!

Жизнь не райским шумела садом,Всюду жуткий антагонизм:Чуть покончишь с матриархатом, —Бац! — на шее феодализм!

И начни вы тогда с душоюНас воспитывать и растить,Разве мы бы разрушили Трою?Разве начали бы курить?

Не слыхали бы про запои,Строя мир идеально гибкий.И не ведали б, что такоеИсторические ошибки!

И пока мы постигли главноеИ увидели нужный путь,Мы, родители наши славные,Что изведали — просто жуть!

Если вашими совершенствамиНе сверкает еще земля,Все же честными мерьте средствамиВы же бросили нас «младенцами»Мы же начали все с нуля!

Мчат века в голубом полетеИ уходят назад, как реки.Как-то вы там сейчас живете,Совершенные человеки?!

Впрочем, может, и вы не святы,Хоть, возможно, умней стократ.Вот же бросили нас когда-то,Значит, тоже отцы не клад!

И, отнюдь не трудясь физически,После умственного трудаВы, быть может, сто грамм «Космической»Пропускаете иногда?

И, летя по вселенной грознойВ космоплане, в ночной тиши,Вы порой в преферансик «звездный»Перекинетесь для души?

Нет, конечно же, не на деньги!Вы забыли о них давно.А на мысли и на идеи,Как у умных и быть должно!

А случалось вдали от дома(Ну, чего там греха таить)С Аэлитою незнакомойНечто взять да и разрешить?

И опять-таки не физически,Без ужасных земных страстей.А лишь мысленно-платонически,Но с чужою, а не своей?!

Впрочем, вы, посмотрев печально,Может, скажете: вот народ!Мы не ведаем страсти тайной,Мы давно уже идеальны.Пьем же мы не коньяк банальный,А разбавленный водород.

Ладно, предки! Но мы здесь тожеМыслим, трудимся и творим.Вот взлетели же в космос все же,Долетим и до вас, быть может.Вот увидимся — поговорим!

НЕ МОГУ ПОНЯТЬ

Можно ли дружить, не разделяяУбеждений друга своего?Можно ли дружить, не одобряяВ нем почти буквально ничего?

Разным и по мыслям и по взглядам,Им давным-давно расстаться б надо,Чтоб друг друга в ссорах не казнитьИ не отравлять друг друга ядом.А они, посмотришь, вечно рядом,Точно впрямь обязаны дружить.

Можно ли любить, не уважая?Говорить о нежности навек,В то же время ясно понимая,Что любимый — низкий человек?!

Говорят: любовь не различает,Где какая пролегает грань.Это верно. Но и так бывает:Человек прекрасно понимает —Это дрянь. И любит эту дрянь!

Принято считать, что для поэтаНет загадок в области души.Если есть сердечные секреты,Ты, поэт, раскрой и опиши!

Что поэтам мели и пороги?!Им ведь дан лирический язык.Но поэты тоже ведь не боги!А нелепость встретив на дороге,И они становятся в тупик!

Как же так, любить, не уважая?Для чего дружить и враждовать?Нет, такого я не понимаюИ, наверно, не смогу понять!

ТАЕЖНЫЙ РОДНИК

Мчится родник среди гула таежного,Бойкий, серебряный и тугой.Бежит возле лагеря молодежногоИ все, что услышит, несет с собой.

А слышит он всякое, разное слышит:И мошек, и травы, и птиц, и людей,И кто что поет, чем живет и чем дышит, —И все это пишет, и все это пишетНа тонких бороздках струи своей.

Эх, если б хоть час мне в моей судьбеВолшебный! Такой, чтоб родник этот звонкийСкатать бы в рулон, как магнитную пленку,И бандеролью послать тебе!

Послать, ничего не пиша заранее.И вот, когда в доме твоем — никого,Будешь ты слушать мое послание,Еще не ведая ничего.

И вдруг — будто разом спадет завеса:Послышится шишки упавшей звук,Трещанье кузнечика, говор лесаДа дятла-трудяги веселый стук.

Вот шутки и громкие чьи-то споры,Вот грохот ведерка и треск костра,Вот звук поцелуя, вот песни хором,Вот посвист иволги до утра.

Кружатся диски, бегут года.Но вот, где-то в самом конце рулона,Возникнут два голоса окрыленных,Где каждая фраза-то «нет», то «да»!

Ты встала, поправила нервно волосы.О дрогнувший стул оперлась рукой,Да, ты узнала два этих голоса,Два радостных голоса: твой и мой!

Вот они рядом, звенят и льются,Они заполняют собой весь дом!И так они славно сейчас смеются,Как нам не смеяться уже потом…

Но слушай, такого же не забудешь,Сейчас, после паузы, голос мойВдруг шепотом спросит: — Скажи, ты любишь?А твой засмеется: — Пусти, задушишь!Да я, хоть гони, навсегда с тобой!

Где вы — хорошие те слова?И где таежная та дорожка?Я вижу сейчас, как твоя головаТихо прижалась к стеклу окошка…

И стало в уютной твоей квартиреВдруг зябко и пусто, как никогда.А голоса, сквозь ветра и года,Звенят, как укор, все светлей и шире…

Прости, если нынче в душе твоейВызвал я отзвук поры тревожной.Не плачь! Это только гремит ручейИз дальней-предальней глуши таежной…

А юность, она и на полчаса —Зови не зови — не вернется снова.Лишь вечно звенят и звенят голосаВ немолчной воде родника лесного…

НА РАССВЕТЕ