Ника Турбина - Стихи и статьи о Нике

— Надо быть уверенным в любимом человеке, чтобы спрятаться с ним…

— Безусловно. Поэтому я уверена только в себе, хотя, конечно, часто сомневаюсь.

— Когда ты почувствовала, что слава для тебя кончилась?

— Я не знаю, начиналась ли моя слава…

— Тебя же на руках носили!

— Ребенком я писала взрослые стихи, все восхищались. Все, в принципе, было замечательно, винить и судить никого нельзя. Евгению Санычу Евтушенко большой поклон за все, что он для меня сделал. Но он, наверное, испугался, подумал: "Хватит с ней возиться а вдруг она больше писать не будет?". Кому нужны чужие беды?

— Ты осознавала, что происходит?

— Да, конечно. Каждый человек не дурак и когда ему делают больно, он это хорошо чувствует, сколько бы ему ни было лет Но надо учитывать возраст. В 13 лет человек ломается, и неважно, чем он занимается: выращивает цветы или пишет стихи. Началось время выживания.

— Слава ушла, а Муза ведь осталась? И сейчас твое имя всплывает…

— Вы знаете, слава если приходит и она заслуженная, если ты признана людьми, то уйти она не может. Кто-то меня помнит, кому-то я нужна, пусть это будет лишь 20 человек.

Два года назад, в мае, когда я как раз была у бабушки в Ялте, раздался телефонный звонок: "Я из Москвы, корреспондент "Новой ежедневной газеты". Хочу сделать о вас большую статью". Я, естественно, сказала: "Молодой человек, извините, но до свидания". Потому что мне стало очень больно. Столько лет прошло и вдруг вспомнили… Господи, зачем это нужно? Я устала и не могу принимать на свою душу новую грязь, у меня нет желания, потому что и так все сложно. Он звонил несколько раз, уговорил меня. Я сказала: "Бог с вами: давайте встретимся". Наверное, было сказано: "Черт с вами!", но это неважно.

Мы говорили двое суток — ни о чем и обо всем. Ему нужны были случаи из моей жизни в период забвения. Я ему их все перечислила, рассказала и о том, как в милицию попадала… Появилась статья. Потом Никой заинтересовались другие издания. Показали по телевидению второй «Взгляд» в моей жизни (первый был, когда я была маленькой). Я могу сказать, что испытала после того, как меня забыли, и вдруг мое имя, как вы выразились, всплыло. Наверное, так нужно было. В моей судьбе, в моем существовании на этой земле, видимо, этот поворот был необходим. Но каких-то иллюзий, невероятных эмоций, радостей или наоборот я не ощутила. Может быть, потому, что стала мудрее и спокойнее.

— В 16 лет ты вышла замуж за иностранца, уехала с ним в Швейцарию, лотом вернулась. Что ты там поняла?

— Что, кроме России, я жить нигде совершенно не могу. Хотя это звучит банально, патриотический идиотизм, видимо, во мне присутствует. Я вернулась в Москву, и мозги у меня стали работать как-то по-другому.

— У Цветаевой есть такая строка: «Дура» — мне внуки на урне напишут". Не будут ли твои внуки считать, что ты упустила шанс, покинув богатую Швейцарию?

— Я уверена, что у меня не будет внуков, так же как и детей. По крайней мере, в очень ближайшем будущем. И в очень неближайшем — тоже.

— Ближайшее будущее — это сколько?

— 10 лет. Я боюсь, что не доживу до того момента, когда захочу рожать. Так что о внуках пока не будем. Но если как-то символично говорить, то я вам вот что скажу: думаю, что слово «дура» обо мне не напишут только потому, что я совершила поступок. Впрочем, не знаю, можно ли это назвать поступком. Я действие совершила — вышла замуж и развелась! Я вас не закурила? Сейчас форточку открою. А то вы здесь задохнетесь.

— Не открывай, ты носом шмыгаешь.

— Я от воздуха не шмыгаю. У меня аллергия от нашей кошки, она везде оставляет следы, шерсть. У меня же астма была в детстве. Но я как-то переросла — прошло. Я аллергик жуткий — именно на кошек, рыбок и птиц. А на воздух выхожу — и мне сразу легко и хорошо. В детстве врачи говорили, что у меня аллергия от космической пыли, то есть от всего. Мы с мамой катались со смеху.

— Какие твои любимые сигареты?

— "Кэмел". Но у меня сейчас на них нет денег. Я люблю курить — по настроению.

— А пьешь много?

— Не так, как алкоголики пьют, а так, как вообще люди выпивают. Иногда хочется нажраться — тогда нажираюсь.

Про меня «Комсомолка» написала, что я люблю бегать босиком по Арбату, валялась пьяная под столом, что я хорошенькая, глаза у меня голубенькие, хотя они зеленые. Статья меня шокировала настолько, что я не знала, куда от стыда деться. «Комсомолка» — это все-таки не хрен собачий. Я с нее в своей жизни начинала. Обидно! Нельзя же, извините, писать только о том, как я трахаюсь или пью водку. У меня же есть еще какая-то духовная жизнь!

— Нет претензий к маме, к бабушке, что они воспитали тебя такой тепличной?

— Ну какая же я тепличная? Я в 13 с половиной лет ушла из дома и больше не возвращалась. А по хозяйству — и посуду мыла, и стирала, и с собаками гуляла. От каких-то ударов бытовых любой нормальный родитель, который себя уважает, естественно, своего ребенка будет оберегать. Зачем же его кидать под колеса машины?

Притом я с детства моталась по всем странам мира, выступала перед огромными аудиториями. А в Штатах на меня накидывались очень крутые репортеры с провокационными вопросами, которые можно было задавать политическому деятелю. Смешно: стоит взрослый идиот и задаёт ребёнку дикие вопросы… Я думала: "Ты же взрослый человек, у тебя есть всё, ты что идиот? Или как?".

— Как к тебе относились в школе ученики, учителя?

— У меня было все совершенно замечательно с моими ровесниками, с ребятами постарше — неважно… Но если брать учителей, директора, то я стала врагом народа сразу же, как только они узнали мое имя и фамилию. У меня и в театральном институте такая же ситуация. Это было всегда. Мне сейчас фигово. Все рухнуло, рухнуло…

— Как это "все"?

— Ну все! Давайте так начнем… Вот, к примеру, с семьей напряг! Жить скоро будет негде. Денег нет. Из института поперли. Пытаюсь восстановиться и не знаю, чем это закончится. За последние полгода как-то все на меня так наехало, что я чувствую: нет сил справляться, крыша едет.

— Почему такое неприятие в институте? Чем ты раздражаешь педагогов?

— Вообще-то, по идее я, видимо, не так заявление написала… А если смотреть в корень… Есть у человека, допустим, маленькая власть, а сам он по жизни ничто, и если у него появляется возможность на ком-то отыграться, то почему бы и нет? Вроде милиционеров: дай им участок метр на метр, и они уже это не упустят. Будут так измываться над людьми!.. Когда я училась на первом курсе ВГИКа, устроилась дворником, приходила усталая после работы на занятия, а мне говорили: "Ты пила всю ночь!"…

Я сегодня пришла домой в полвосьмого. Мы с подругой всю ночь ругались и перебили всю посуду. Ирка, моя двоюродная сестра, открыла дверь: "Ты что, с бодуна? Ну дыхни!.. Нет, не с бодуна". — "Нервы, моя родная, — говорю, — нервы". Принимаю душ. Ирка говорит: "Ну, ты — атас!". И сажусь краситься. Думаю: "Если корреспондент увидит меня, то обалдеет". Голова болит, глаза слезные, руки трясутся. Говорю: "Ирка, сейчас придет человек, начнет задавать вопросы, и самое ужасное, что я ни черта не смогу ответить более или менее приличное. Только потому, что мозги не варят, сил нет. Единственная мечта — упасть на голом полу и спать". Я была такая уставшая, выпотрошенная. Но полтора часа до вашего прихода вздремнула…

— Жизнь тебя стегает и стегает?

— Она, наверное, всех, как ни крути, стегает. Ну и мне достается.

— Родственники не могли помочь?

— Все, кроме бабушки, были заняты своими делами. Меня ведь на самом деле никто не понимает: ни мама, ни друзья, ни возлюбленные. У всех какая-то задняя мысль. Но это нормально, даже не обижает. Мне — все равно хорошо! Я живу, я радуюсь.

— Когда тебе в последний раз дарили цветы?

— По-настоящему, как бы я хотела, — полтора года назад. Мне дарили цветов очень много, но это все было не то. А последний раз — неделю назад. Молодой человек мне нахамил, я задела его самолюбие. А когда у молодых мальчиков подрываешь самолюбие, они становятся страшными. Он потом понял, что был не прав, принес большую-большую розу. И сказал в досаде, что я не женщина.

Я действительно не смогу, наверное, готовить, стирать с утра до ночи рубашки и трусы, штопать носки, рожать детей, ходить в бигуди и в застиранном халате. Это я, конечно, утрирую, но я не смогу хранить очаг. Потому что у меня в голове — ветер, в заднице — шило и так далее.

— Почему ты не сможешь рожать детей? Что-то со здоровьем?

— "Что-то" — само собой. Потому что здоровье у меня такое «хорошее», что пора в могилу. Нет, это не смешно. Это серьезно. Мой ребенок должен быть обеспечен. Мама- это замечательно, но когда мать-одиночка — это ужасно! Ребенок все равно недоразвитый вырастает, с душевной травмой. Имею ли я право рожать?