Красная ягода. Черная земля. Сборник стихов - Анна Петровна Долгарева

*

Думаю вот что.

Если я вскрою вены,

Соседка Наташа позаботится о коте.

А с родителями я встречусь – там, где не бывает измены.

Где мы будем те,

Кем нам предначертано быть. Однако самоубийцам

Вход воспрещён. Теоретически. Потому я держусь.

Ты спишь и не знаешь, как я пытаюсь биться,

Словно бабочка о стекло, в кошмары и гнусь.

Проснись.

Проснись, скажи, что я есть.

Я обожгла ладонь зажигалкой, так, чтобы боль

Напоминала, что я не безымянная взвесь,

А человек и хочу быть с тобой.

Я бы резала себе тело, но ты огорчишься.

Тонкий шрам краснеет у меня над ключицей.

Ты говорил, не надо.

Ладно, не надо.

Май мой сиреневый, отрава моя и отрада.

Я утонувший ребёнок, тело обгладывают крысята.

Я потерялась в зеркале. Обернись.

Это я зову тебя тем, что мне кажется свято.

Проснись.

*

я пропустила момент,

когда боль моя стала больше меня,

и я разучилась поэтической речи.

потому что стихи я брала из солнечного огня,

а теперь до него далече.

боль моя непроницаемая, матовая.

я выстраиваю вокруг себя

два кольца оцепления с автоматами,

мне всё кажется: если лечь, отлежаться, скорчиться,

в позу эмбриона, в молчаливое одиночество,

то боль моя рассосётся.

но пока она только растёт, закрывает солнце.

и я бы тебе сказала:

«возьми меня в руки, пожалуйста, гладь меня, грей»,

но я размыкаю губы – и всё сначала,

и боль моя только растёт, и я потерялась в ней,

и я бы просила тепла, но любого тепла мне мало.

*

В Бога, конечно, я верю.

Но вот молиться почему-то получается плохо.

В самом-то деле: ну как мне просить Бога,

Чтобы Он помог мне решить проблемы чисто

житейского свойства.

Например, то обстоятельство, что никто меня

почему-то не любит.

Нет, положительно, Он на это не отзовётся.

Потому остаются люди,

Которые любили меня в прошлом.

Нет, конечно, плакаться бывшим – это глупо и пошло.

Так что я говорю с тенями,

Тенями, впечатанными во время,

В те дни, когда они были счастливыми нами,

Счастливыми всеми.

Я, например, говорю: «Андрюха!

(Это мой бывший муж, он умер в прошлом году.)

Что-то в глазах моих слепо, в ушах моих глухо,

Я не понимаю, куда иду,

Но мне до ошеломления одиноко».

(Нет, ну правда – об этом, что ли, говорить с Богом?).

Я говорю: «Бро,

Коли уж я создана как чьё-то ребро,

Прикрой меня от моих страхов,

От одноглазого лиха,

Дай мне немного выспаться, чтобы сердце

в лопатки не бахало,

Ты, походу, мой единственный выход».

И знаете, что?

Тени меня обнимают, баюкают, прикрывают,

Я лежу на краю, не срываясь с края,

Может, потому до сих пор и живая.

А с Богом я пыталась, конечно,

Говорить, но слова растекаются, как водица.

Ощущаю себя неправильной, грязной, грешной,

Тут бы о прощении допроситься.

*

Снилось мне, говорит, ты повесилась в доме моём,

Прихожу, говорит, дверь открыл, а мы снова вдвоём,

И качалось лицо голубое твое, как луна,

И невиданный свет оседал по углам, пеленал

Всё, что было, в искристые звёзды, в нездешнюю пыль.

И стоял у двери я, и так я с тобой тогда был.

Ничего, говорю, это сон всё дурной, ерунда.

Я к тебе не хожу, я в твой дом не приду никогда,

Я вода в замороженной, снегом покрытой Неве,

Я живу между стен, словно призрак, забытый навек,

Я едва человек.

Погляди, говорю, как идут в темноту поезда,

Как на кухне секунды твои отмеряет вода,

И огонь за окном поднимается от земли

Видно, дети зажгли. Да, конечно же, дети зажгли.

*

Если честно, то я всю жизнь была слабаком.

Точнее, слабачкой.

Я была нервный ком

любви и боли,

Гребаной Хатико,

Верной собачкой.

Да, очевидно, что я была

Дикий виноград, растение без ствола,

Человек-стихи. Человек-слова.

Спросишь, чему научилась?

Я научилась переставать.

Раз.

Семь пролётов вниз по ступеням.

Два.

Во дворе Петроградки под снегом весенним.

Три.

Под солнцем – и до вокзала.

Я всё сказала.

Я всё сказала.

Завтра у меня вырастут когти, зубы и крылья,

Я стану невиданная горгулья,

Живой дракон, обернувшийся былью,

Улыбка акулья.

Завтра я взмою в небо, чешуйки серебряные звенят.

Все дороги откроются для меня.

Декабрь 2019 – декабрь 2020

«Ни хорошего, ни дурного о тебе никогда не скажу…»

Ни хорошего, ни дурного

О тебе никогда не скажу.

У меня есть русское слово,

И его ледяная жуть.

У меня есть зимняя лёжка,

Я залягу туда на днях.

Два беззлобных кота и кошка

Дожидаются там меня.

Ничего не отдам, нисколько,

За спиной сыпну сон-траву.

До пылиночки, до осколка

Ленинград заберу и Москву.

А ты думал, я растворилась,

Дым и память, пустой подъезд,

Пыль над спинкой худых перилец.

А меня невозможно съесть.

Декабрь 2020

«А если про меня и про него…»

А если про меня и про него,

То нас не чувства нежные связали,

А это неделимое сродство

Уродства, незаметного вначале.

И сладко, и болезненно, и любо,

И тошно, и озлобленно, и люто,

И он урод