«Может, я не доживу…» - Геннадий Фёдорович Шпаликов

голодная? – спросил Володя.

– Голодная, голодная! – обрадовалась тетка поддержке. – Ее сколько ни корми, она все равно голодная!

– Голодная. – Колька задумался. – Ну ладно, раба божья. А колоться все же надо, – сказал он Володе. – На всякий случай.

К ним подошел человек с портфелем, солидный, хорошо одетый.

– Продается? – Человек показал на собаку.

– Меняется, – сказал Колька.

– Паспорт есть? – спросил человек.

– У нее медали есть, – робко сказала тетка.

– Это ничего не значит, – категорически сказал человек. – Если у человека медали или даже ордена, что, ему паспорта не надо? На что меняется?

– Да нет, – сказал Володя. – Просто она меня укусила.

– Понятно, – сказал человек. – Вас – в больницу. – Он показал на Володю. – Собаку – в живодерку, хозяйку – под суд. – И пошел, довольный своим мудрым решением.

Нескладный парень в майке натирал полы в небольшом, еще пустом кафе со стеклянными стенами. Столики были сдвинуты, а на проигрывателе вертелась пластинка с уроком английского языка.

Парень старательно тер пол и одновременно слушал эту полезную долгоиграющую пластинку.

Колька и Володя шли мимо.

– Сколько лет этот язык в школе изучал – ни одного слова не понимаю, – усмехнулся Володя.

– Ну, я пришел, – сказал Колька, – а тебе – первый переулок направо. Гуд бай.

– Спасибо, – сказал Володя.

– Будь здоров. – Колька скрылся в подъезде напротив, а Володя пошел по переулку.

Грузовик подвез тележку с квасом. И водитель с продавщицей открепляли ее.

– Не читай во время еды – вредно, – сказала Колькина сестра, поставив на стол кипящий чайник.

Колька сидел за столом в одних трусах, ел, уткнувшись в газету. Он даже не поднял глаз. Тогда сестра выхватила у него газету и ушла в другую комнату.

Урок английского языка, записанный на пластинку, гремел над переулком. Колька зевнул и встал.

– Эй! – Он высунулся в окно. – Сними пластинку!

Парень вышел из кафе. Он не понимал, чего от него хочет Колька.

– Пластинку сними!

Парень кивнул, понял, значит. Пошел, снял.

– Мне спать надо – мешает! – крикнул Колька. – Ты что, потише не можешь пустить?

– Если тихо, до меня не доходит. Отвлекаюсь, – объяснил парень.

– А ты не отвлекайся! – сказал Колька и заметил…

…Володю, идущего обратно по переулку с чемоданом в руке.

– Здорово, давно не виделись! – почему-то обрадовался Колька. – Чего так скоро?

– Никого дома нет. Они, оказывается, в другой город переехали.

Володя остановился:

– Можно мне у тебя до вечера чемодан оставить? Неохота таскаться.

– Давай, – сказал Колька и отошел от окна.

За квасом уже выстроилась длиннющая очередь с бидонами в руках.

– Есть будешь? – спрашивала Колькина мать стоящего посреди комнаты Володю.

– Спасибо. Я уже… У вас иголки с ниткой не найдется? – Володя вспомнил о порванных брюках.

– Катя! – позвала Колькина мать. – Дай иголку с нитками. – И вышла.

– Кому тут иголка понадобилась? – выглянула из соседней комнаты Колькина сестра.

– Мне, – сказал Володя. – Здравствуйте.

– Познакомься, моя сестра, – сказал Колька. – Двенадцать сантиметров – и мастер спорта.

– Что? – не понял Володя.

– Если бы она на двенадцать сантиметров подросла, перепрыгнул через нее и – мастер спорта. А так только первый разряд.

– Идиот, – сказала Катя. – Ну, приведешь Ванечку из детского сада – зашью брюки твоему приятелю.

– Ладно, – согласился Колька.

– Давайте, – сказала Катя Володе, – зашью, так и быть.

Володя стоял в нерешительности.

– Давай быстрей, а то я на работу опаздываю.

– Снимай, – сказал Колька. – Снимай, раз предлагают.

– Я не смотрю. – Катя закрыла дверь.

Володя снял штаны и протянул их за дверь. Он стоял посреди комнаты в трусах.

– Садись, – сказала вошедшая Колькина мать. – Чего стоишь?

Володя сел у стеночки.

– Нельзя быть таким эгоистом, – сказала Колькина мать. – Если договорились мыть посуду по очереди, то выполняй без разговоров.

– А я что, отказываюсь? – сказал Колька. – Я просто устал.

– Мы все работаем, – сказала мать.

– Человек всю ночь не спал, а его еще пилят. Может быть, чаю выпьешь? – спросил он у Володи.

– Нет, спасибо. – Володя снова отказался. – Хотите, я посуду вымою? – неожиданно предложил он.

– Этого еще не хватало! – возмутилась мать. – Вот видишь! – сказала она Кольке.

– Ты надолго приехал? – спросил Володю Колька.

– Нет, сегодня уезжаю.

– Значит, так, – сказала Колькина мать, – вымоешь посуду, приведешь Ваню из сада, ну и, если бабушка чего попросит, сбегаешь – она себя плохо чувствует.

– Ладно, – согласился Колька. – Ты иди, а то опоздаешь.

– Ну, я пошла.

– До свидания. – Володя приподнялся со стула.

Колька собрал со стола крошки, вышел на балкон, высыпал их в кормушку для голубей.

– Как мне отсюда в Третьяковку добраться? – спросил его из дверей Володя.

– Четвертым троллейбусом, – сказал Колька. – Иди сюда, – позвал он Володю. – Вон в том доме, – Колька показал Володе маленький, утопающий в зелени особнячок, – когда-то жил Пушкин.

– А теперь кто?

– Теперь родственники. Правнук, например. За «Торпедо» края играет.

Колька свистнул, и в окне особнячка тотчас показалась кудлатая голова заспанного парня.

– Чего? – спросил правнук.

– Как нога? Что говорят? – спросил Колька.

– Мениск подозревают. – Правнук зевнул и скрылся в окне.

Квартира Кольки была старая, высокие окна, высокие потолки. На стене висели фотографии и рисунки с гипса. Рисунки не баловали разнообразием сюжетов: на них был изображен один и тот же гипсовый лепесток. А сам оригинал стоял в углу на тумбочке рядом с подрамником.

– Твой? – спросил Володя.

– Угу. – Колька убирал со стола посуду.

– Меня можешь нарисовать?

– Нет, – сказал Колька.

– Только лист, значит.

– Его на экзаменах рисуют.

– Где?

– В Строительном.

Володя остановился у старой, наклеенной на твердый картон фотографии.

Пять ребят и одна девочка помладше смотрели прямо перед собой, серьезно, неулыбчиво.

– Здравствуй, сынок.

Володя оглянулся.

Рядом с ним стояла бабушка Кольки, маленькая, седые волосы гладко причесаны.

– Здравствуйте. Это ваши дети? – спросил Володя.

– Мои, – сказала бабушка. – Это Надя.

Она водила пальцем по фотографии, голос у нее был ласковый, спокойный.

– Миша – Коленькин папа. А это Алеша, Сеня, Ваня, Витя… Их всех на войне поубивали… А я вот живу…

– Ну что ты, бабушка, – сказал Колька.

– Много ребят было, – продолжала бабушка. – Сошью рубашку – первым Сенечка носит, потом Ваня, потом Леша, потом Витя, а последним Миша донашивал, а он ничего, не обижался: у него нога зато всегда большая. Ему сапоги сразу после Сенечки доставались. – Бабушка улыбнулась.

Колька встал и высунулся в окно.

– Эй! – крикнул он парню в кафе. – Выключи музыку! Или ты уже по-русски не понимаешь?

Парень перестал натирать пол и послушно выключил проигрыватель.

Колька лежал на кушетке, укрывшись простыней. На улице было шумно, и он спрятал голову под подушку…

Кафе напротив Колькиного дома было уже заполнено, и даже у входа толпилось несколько человек.

Грузовик