Толстая книга авторских былин от тёть Инн - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

центру земли,

к царской размалёванной двери.

Выходил царь на злато крыльцо,

чесал пузо, в ус дул, тёр чело

и решил, что скот нельзя терять,

приказал их в армию отдать.

Ай, как шили мундиры сорок дней

швеи, мамки, няньки! И взашей

гоняли ребят-пострелят,

приходили те глазеть на солдат.

Вот истёк срок: сто дней, сто ночей.

Не узнать карасей-ивасей,

бравые ребята, на подбор,

сабли востры, головной убор,

под шеломами морды блестят,

порубить желают всех подряд!

«Мы готовы сечь, рубить!» Царю

вложить бы в голову умище суму,

а не толстые, смешные калачи

(предупреждали ведь его врачи).

А теперь… глазища рыбьи глядят

выстроившись в бесконечный ряд

и готовы искромсать весь народ.

Ещё минуты две и вперёд!

В ужасе зовёт царь Большака,

но пока Иван ходил туда-сюда,

потоптало наше войско народ

и уже до Германии прёт!

А в Германии кричат: «Эх, пора

звать богатыря Большака!»

Скорописную грамотку пишут

да почтового голубя кличут,

и по ветру письмо пускают,

мол, голубка дорожку знает.

И пока голубка шла туда-сюда,

на Руси стояла тишина,

да в живых оставшийся народ

нарожал новых деток и вперёд:

пашем, жнём да снова сеем,

себя никогда не жалеем!

Вот и Ивану от печки зад открывать неохота:

— Больно надо спасать кого-то!

Пока поднялся, обулся, оделся,

из дома вышел, осмотрелся,

караси пол-Европы помяли,

стеной у Парижа встали

и уходить не хотят,

вернуть себя требуют взад:

то бишь, обратно на небо!

Но во Франции не было

умных в голодные годы.

Побежали спрашивать у Природы.

Природа молчала долго,

потом кивнула на Волгу,

откуда шагал Большак

примерно так:

— Ать-два, левой,

нам бы с королевой

хранцузкой породниться —

на фрейлине жениться!

Подходит Большак туда,

куда его не ступала нога,

а там караси в мундирах

и бравый Ивась командирах:

стоят, сыру землю топчут,

о небесищах ропщут.

И попёрся Иван

по крестьянским дворам:

— Нужна машина кидательная

увеличенная стократенно —

тварей божьих закинуть на небо.

Плотников сюда треба!

Прибегали плотники: рубили,

пилили, строгали, колотили

и сляпали огромную махину —

камнеметательную машину.

Как сажали в неё солдатушек

да забрасывали в небо ребятушек,

и так до последнего карася!

Ой, вздохнула мать сыра земля!

А на небе синем иваси

глотнули своей среды

и давай расхаживать на длинных хвостах,

говорить на разных языках

да на землю смотреть свысока.

Вот такая у них душа!

Ну, а Ванька в героях ходил,

так как всей Европе угодил.

Королев да принцесс целовал,

милу фрейлину к замужеству звал.

Теперь точно сказке конец.

Большак ведёт под венец

девку нерусску, та плачет:

увезут далеко её, значит,

а там жизнь, говорят, нелегка —

у царя больна голова!

Да и на небе не легче,

ведь господу мозги калечат

стада карасей-ивасей,

и нет никого их мудрей!

Былинки от Инки — сборник

Как степные казаки за чудом ходили

Ай, степной казак,

да всё ему не так:

— Надоела родна степь,

за бугром бы умереть!

Вот собрался сход:

— Надо нам идти в поход

во Индию далёкую,

во сторону глубокую,

посмотреть на Чудо-юдо.

Знать бы, ждать его откуда?

Ну надо, так надо,

выползли из полатей,

взяли штыки боевые,

пищали (пушки полевые)

и в поход!

Тяжело, но вперёд.

А где и сядут, помечтают,

серых уточек постреляют,

костерок запалят,

поедят и в путь вдарят:

идут, предвкушая с драконом сразиться,

пищали ж должны пригодиться!

Долго ли шли, не долго

(пусть дни считает Волга),

но пришли в далёку страну.

Видят там гору одну,

которая жаром дышит,

а из её дышла

выползает огромный мужик,

светел у него лик.

И говорит мужик казакам:

— Вы дни считали по дням?

Вас уже год дома нету,

жёны одни, плачут дети,

скотина то мрёт, то дохнет,

поле ржаное сохнет,

пока вы тут прохлаждаетесь

бесстыжие и ведь не каетесь!

Оторопели казаки, попятились,

пушки свои попрятали

и ползком, ползком до дома,

до самого града Ростова!

А в Ростове на Дону

я который год тону,

и собрался народ:

— Высшее существо

потонет или потонёт?

Иван в поход пошёл

Как Иван в поход собирался,

об одном только не догадался,

что до роста отца

ему не хватает два-три,

а может и все четыре вершка!

Ничего, он берёт меч

и бегом (а то тятенька будет сечь)

до тёмного леса!

Через ёлку пролезет,

устанет.

Что делать дальше не знает.

Но тут, на беду, занятие нашлось,

Чудо-юдо откуд-ниоткуда взялось

и говорит: «Куда путь держишь, дурак,

меч то не тянет в руках?»

Иван чего-то аж растерялся.

Нет, он никогда ничего не боялся,

но отсутствие роста

преимущества не давало:

— Ты б, Чудо-юдо, мне идти не мешало,

я на войну собрался,

дома с маменькой поругался.

— Чего ж ты с мамкой не воюешь,

а по кустам от бабы сачкуешь?

Опять Ивашечка растерялся,

он мал ещё, не догадался,

что мамку надо было куснуть

и тихо-мирно уснуть,

иль на случай самый насущный,

на деда в бой идти большущий,

а не бегать по тёмному лесу

в поисках волчьего интересу.

Малец лобик свой почесал,

развернулся и побежал,

на весь лес: «Маманя!» — ревел.

Чудо-юдо над ухом пел.

В свой дом Ивашечка забёг,

аж взмок,

а меч в лесу оставил.

Батя нашёл и розгами вдарил.

С тех пор рос сыночек послушным,

на войну ходил, как на службу,

с мечом деревянным на батю родного:

разок в зад уколет, не более.

Сказка о плохих наследственных генах

Было у отца три сына:

старший вредный такой детина,

средний был от разных баб,

а младший сызмальства дурак.

Выросли братья, собрались жениться.

А невест то нет, не в кого даже влюбиться.

Деваться некуда, надо ехать

за невестами, хватит тут брехать!

Вот оседлали два брата коня,

а младший полез на осла.

Оседлали и поскакали,

а где невесты живут не знали.

Да и где бы невесты ни жили,

они б братьев всё равно полюбили,

ведь богатыри знают крепко:

любовь, она любит зацепку —

ум или силу могучую.

А у нас братец братца покруче!

Едут: силой, умом бахвалятся.

Глядь, на дороге валяется

с почёстного пиру баба.

— Не, мы порядочной были бы рады! —

два старших брата сказали

и бабе помощь не оказали.

Третий,