Спой мне, иволга… - Николай Алексеевич Заболоцкий

неясные наши

Засияли мильонами глаз.

Словно вырвавшись вдруг из пучины,

Стаи девушек с рыбьим хвостом

И подобные крабам мужчины

Оцепили наш глиссер кругом.

Под великой одеждою моря,

Подражая движеньям людей,

Целый мир ликованья и горя

Жил диковинной жизнью своей.

Что-то там и рвалось, и кипело,

И сплеталось, и снова рвалось,

И скалы опрокинутой тело

Пробивало над нами насквозь.

Но водитель нажал на педали,

И опять мы, как будто во сне,

Полетели из мира печали

На высокой и легкой волне.

Солнце в самом зените пылало,

Пена скал заливала корму,

И Таврида из моря вставала,

Приближаясь к лицу твоему.

1956

Признание

Зацелована, околдована,

С ветром в поле когда-то обвенчана,

Вся ты словно в оковы закована,

Драгоценная моя женщина!

Не веселая, не печальная,

Словно с темного неба сошедшая,

Ты и песнь моя обручальная,

И звезда моя сумасшедшая.

Я склонюсь над твоими коленями,

Обниму их с неистовой силою,

И слезами и стихотвореньями

Обожгу тебя, горькую, милую.

Отвори мне лицо полуночное,

Дай войти в эти очи тяжелые,

В эти черные брови восточные,

В эти руки твои полуголые.

Что прибавится – не убавится,

Что не сбудется – позабудется…

Отчего же ты плачешь, красавица?

Или это мне только чудится?

1957

Можжевеловый куст

Я увидел во сне можжевеловый куст,

Я услышал вдали металлический хруст,

Аметистовых ягод услышал я звон,

И во сне, в тишине, мне понравился он.

Я почуял сквозь сон легкий запах смолы.

Отогнув невысокие эти стволы,

Я заметил во мраке древесных ветвей

Чуть живое подобье улыбки твоей.

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,

Остывающий лепет изменчивых уст,

Легкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой!

В золотых небесах за окошком моим

Облака проплывают одно за другим,

Облетевший мой садик безжизнен и пуст…

Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

1957

Сентябрь

Сыплет дождик большие горошины,

Рвется ветер, и даль нечиста.

Закрывается тополь взъерошенный

Серебристой изнанкой листа.

Но взгляни: сквозь отверстие облака,

Как сквозь арку из каменных плит,

В это царство тумана и морока

Первый луч, пробиваясь, летит.

Значит, даль не навек занавешена

Облаками, и, значит, не зря,

Словно девушка, вспыхнув, орешина

Засияла в конце сентября.

Вот теперь, живописец, выхватывай

Кисть за кистью, и на полотне

Золотой, как огонь, и гранатовой

Нарисуй эту девушку мне.

Нарисуй, словно деревце, зыбкую

Молодую царевну в венце

С беспокойно скользящей улыбкою

На заплаканном юном лице.

1957

Вечер на Оке

В очарованье русского пейзажа

Есть подлинная радость, но она

Открыта не для каждого и даже

Не каждому художнику видна.

С утра обремененная работой,

Трудом лесов, заботами полей,

Природа смотрит как бы с неохотой

На нас, не очарованных людей.

И лишь когда за темной чащей леса

Вечерний луч таинственно блеснет,

Обыденности плотная завеса

С ее красот мгновенно упадет.

Вздохнут леса, опущенные в воду,

И, как бы сквозь прозрачное стекло,

Вся грудь реки приникнет к небосводу

И загорится влажно и светло.

Из белых башен облачного мира

Сойдет огонь, и в нежном том огне,

Как будто под руками ювелира,

Сквозные тени лягут в глубине.

И чем ясней становятся детали

Предметов, расположенных вокруг,

Тем необъятней делаются дали

Речных лугов, затонов и излук.

Горит весь мир, прозрачен и духовен,

Теперь-то он поистине хорош,

И ты, ликуя, множество диковин

В его живых чертах распознаешь.

1957

Гроза идет

Движется нахмуренная туча,

Обложив полнеба вдалеке,

Движется, огромна и тягуча,

С фонарем в приподнятой руке.

Сколько раз она меня ловила,

Сколько раз, сверкая серебром,

Сломанными молниями била,

Каменный выкатывала гром!

Сколько раз, ее увидев в поле,

Замедлял я робкие шаги

И стоял, сливаясь поневоле

С белым блеском вольтовой дуги!

Вот он – кедр у нашего балкона.

Надвое громами расщеплен,

Он стоит, и мертвая корона

Подпирает темный небосклон.

Сквозь живое сердце древесины

Пролегает рана от огня,

Иглы почерневшие с вершины

Осыпают звездами меня.

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый голод,

И любовь, и песни до конца!

1957

Последняя любовь

Задрожала машина и стала,

Двое вышли в вечерний простор,

И на руль опустился устало

Истомленный работой шофер.

Вдалеке через стекла кабины

Трепетали созвездья огней.

Пожилой пассажир у куртины

Задержался с подругой своей.

И водитель сквозь сонные веки

Вдруг заметил два странных лица,

Обращенных друг к другу навеки

И забывших себя до конца.

Два туманные легкие света

Исходили из них, и вокруг

Красота уходящего лета

Обнимала их сотнями рук.

Были тут огнеликие канны,

Как стаканы с кровавым вином,

И седых аквилегий султаны,

И ромашки в венце золотом.

В