Станислав Куняев - Стихи

1967

" Смирись. Люби меня таким, "

Смирись. Люби меня таким,какой ни есть. Другим не буду.Опять друг друга не щадим,необходимые друг другу.

Ты женщина. Ты петь должнау очага над колыбелью.А мне законченность страшна,и завершённость пахнет смертью.

Я этот запах не люблю.Я лучше посмотрю с порогавслед молодому журавлю:какая вольная дорога!

А он в насмешку надо мной,как будто бы тебе в угоду,летит к родимому болоту,иначе говоря — домой.

1967

" Всё не высказать, всех не обнять, "

Всё не высказать, всех не обнять,потому-то я понял отныне, —чтоб чужих и неблизких понять,хоть родных надо сделать родными.Но как будто мы любим родных!Впрочем, любим, но странной любовью:болен ею лишь тот, кто приникв час прощанья хоть раз к изголовью.Что любил? Бормотанье реки,уходящего времени вздохи,приближенье привычной тоски,да касание милой руки,да какие-то вечные строки.Всё? Едва ли. Склоняясь ко сну,глядя пристально в небо ночное,вспомню всё, что ушло в глубинуи пускай остаётся в покое.

1967

" Умирающий медленный мир "

Умирающий медленный мирнежных речек, зелёных опушек,ты меня породил и вскормил,научил предсказаньям кукушек.Как спалось на весенней земле!Рухнешь в травы и спишь на здоровье,и летаешь, как птица, во сне,положив кулаки в изголовье…Четверть века — всего-то прошло,только время ничуть не дремало, —ты подумай, как нас обожгло,обработало как, обтесало!Всё случилось в назначенный срок.Жизнь работает неутомимо,и её огнедышащий вздохто и дело проносится мимо.

1967

" Эти кручи, и эти поля, "

Эти кручи, и эти поля,и грачей сумасшедшая стая,и дорога — ну, словом, земля —не какая-нибудь, а родная.Неожиданно сузился мир,так внезапно, что я растерялся.Неожиданно сузился мир,а недавно ещё — расширялся!И грачи, подтверждая родство,надо мной без умолку кричаливсё о том, что превыше всегоголос крови в минуту печали.

1967

" Я на днях случайно прочитал "

Я на днях случайно прочиталкнижку невеликого поэта.Где-то под Ростовом он упал,захлебнулся кровью и не встали не видел, как пришла победа.Но отвага гению сродни,но подобно смерти откровенье,и стоит, как церковь на крови,каждое его стихотворенье.Вот и мне когда-нибудь упасть,подтвердить своей судьбою строчку,захлебнуться и поставить точку —значит, жизнь и вправду удалась.

1964

" Не верю, чтобы подошла "

Не верю, чтобы подошлатак быстро жизнь моя к пределу!Опять мытарствует душаи не даёт покоя телу.Всё гонит по свету… Куда?Зачем я стал себе несносен?Не может быть, не навсегдая разлюбил весну и осень.Не может быть! Я возвращуськ началу, к утреннему свету,и удивлюсь цветам и снегу,и прежним смехом рассмеюсь!

1963

" Вдоль улиц, дождливых и ветреных, "

Вдоль улиц, дождливых и ветреных,он плёлся —должно быть, домойи бремя страстей человеческихустало влачил за собой.Шагал, головою покачивал,молчал, сигарету курил,и так сам себя успокаивал,и так сам себе говорил:«Не мучься напрасной заботою,разгуливай навеселе,дыши тишиной и свободоюна этой печальной земле.В пространствах пустынного городаспой песню о жизни своей,чтоб песенка эта вполголосасливалась с шуршаньем дождей.И что-нибудь светлое вспомнится,и дальше пойдёшь не спеша,не скоро ещё успокоитсятвоя молодая душа».

1963

" Не то чтобы жизнь надоела, "

Не то чтобы жизнь надоела,не то чтоб устал от неё,но жалко весёлое тело,счастливое тело своё,которое плакало, пело,дышало, как в поле трава,и делало всё, что хотело,и не понимало слова.Любило до стона, до всхлипа,до тяжести в сильной рукеплескаться, как белая рыба,в холодной сибирской реке…Любило простор и движенье, —да что там, не вспомнишь всего!И смех, и озноб, и лишенье —всё было во власти его.Усталость и сладкая жажда,и ветер, и снег, и зима…А душу нисколько не жалко —во всём виновата сама!

1963

" Охотского моря раскаты "

Охотского моря раскатытревожили душу мою.Я плавал и слушал рассказыо жизни в туманном краю.Как волны кого-то бросалии кто-то в тайге умирал…Мой друг, современный прозаик,но это же твой матерьял!Я слушал и думал печально,что это не мой интерес.Листал не спеша, машинальностраницы житейских чудес —о судьбах отчаянных женщин,о воле в колымской глуши…Преступна поэзия с желчью —а кровью — попробуй скажи!Но всё же не сдамся, не брошу,покамест живу и дышу,замолкну, по жалкую прозуя всё-таки не напишу.

1963

" Стояло полсотни домов "

Стояло полсотни домоввдоль трассы неровным пунктиром.И, как говорится, любовьи холод здесь правили миром.На стройке гудела страда,машины в тайгу продвигались.Но камень, земля и водаотчаянно сопротивлялись.Коррозия ела металл,машины сходили с откоса,и ливень врасплох налетал,и палки летели в колеса.А ночью, готовясь к труду,вповалку храпели бараки.Намаявшись лаем к утру,как мёртвые спали собаки.Но я в эту ночь не дремали что-то в награду увидел,когда, окунувшись в туман,на ощупь на просеку вышел.Кругом залегла тишина,но вдруг свежим ветром подуло,и разорвалась пелена,и солнце в прорыве блеснуло.И я подглядел — торжество,мгновенье особого рода,почти не от мира сегосебе разрешила природа.

1963

ТУНГУССКАЯ БАЛЛАДА

Мчатся тучи, вьются тучи…

Вдоль по Тунгускес ружьём, с мешкомпо молодому чёрному льдунебезопасно идти пешком,лёд ощупывая, иду.

Слышу, сзади ревёт «Буран».— Стой! — поглядел метис в упор,вижу, что молод, ухватист, пьяни не желает глушить мотор.

Крикнул: — В прицеп на брезент ложись!Ящик железный на полозах…Газу прибавил — и понеслись!Я — как в гробу, и небо в глазах…

С визгом железо режет лёд…— Эй, на торосы не налети!Твой бронированный вездеходкак бы вдребезги не разнести!

Полуказак, полуэвенк,полугонщик, полуямщик…А под полозьями белый снегплавится и, как живой, пищит.

Фары — что очи северных сов,ветер простреливает брезент…Птица-тройка! — и нету слов…А над хребтами внезапный свет!

То ли ракета, нутром урча,вышла из шахты и понеслась,то ли пушкинская свечавспыхнула, чтобы навек пропасть?

Полоз железный кромсает ширь.Что там на забереге, как стог?Не Святогорский ли монастырь?Не аввакумовский ли острог?

Иль буровая, где плещет нефть,прямо на снег выплёскиваясь…Снова в небе северный светвспыхнул, рвущий радиосвязь!

Бок от мелкашки заледенел,не потерять бы нам колею!Эй, ты от скорости захмелел —режешь по наледи — мать твою!..

Он усмехнулся: — На скоростяхмы не провалимся, пролетим! —…Изморозь выросла на бровях,а изо рта — пар или дым?

Нет, не Пегас заездил меня,душу не тройка мне растрясла…Жёлтый закат тунгусского дня,в тьму преходящая желтизна…

Ох, разогнались — притормози!Что там чернеет — не полынья?!…Волчий треух весь в изморози,в руль вцепился, не слышит меня.

1983