Собрание произведений в 3 томах. Том 1: Стихи - Анри Гиршевич Волохонский

и идей, ставшие грустной неизбежностью в русских публикациях на Западе.

Предлагаю Вам вопросы анкеты для публикации в «Гнозисе»:

1. Как бы Вы определили содержательные и формальные черты школы?

2. В какой мере Вы осознаете себя ее участником?

3. Каковы возможности ее развития?

С уважением,

Аркадий Ровнер

1 ноября 1979 г.

Глубокоуважаемый господин редактор,

мне кажется, что явление, о котором Вы говорите в письме, было бы неточно называть «школой». Это, скорее, группа лиц, которая — если попытаться строить термин по образцу, предлагаемому «Гнозисом», — должна бы быть названа «метасоциальной субкультурой», с тем чтобы отличать ее от советской и диссидентской субкультур. Для персонажей из этой «третьей» субкультуры характерен подчеркнутый и последовательный индивидуализм, а первые две социально ориентированные субкультуры с их точки зрения не столь различны меж собой. Я полагаю, что «школы» можно оставить тем, кто хоронит в них своих мертвецов. Пусть они доигрывают в литературу, культуру, общее дело и развлекают себя общественными маскарадами, пошлость которых обнаруживается еще при примерке костюмов.

Мне хотелось бы уточнить выражение «интерес к сверхреальности». Я думаю, никакой сверхреальности нет. Зато есть слепцы, которые не видят ничего, кроме социальности, своих групповых домино. Всё, что сверх того и что составляет содержание «нашего» направления, — вне их понимания. Естественно, «они» «нас» «не понимают».

Я согласен с редакцией в «конструктивном отношении к форме». Если художник действует вне сословной мифологии, он не может (разве что по наивности или иронически, последнее часто сходит за чистую монету) пользоваться и социальным мифом о том, «что есть предмет художества». В нынешней поэзии это где-то между Надсоном и после-акмеистами, нечто унылое и жалобное, душевное такое и пошловатенькое, иногда не без прикрас, но довольно всё же противное. «Нам» приходится строить из иных материалов, нежели привычные страхи и недовольство собственным положением.

Попытаюсь ответить на вопросы анкеты применительно к субкультуре, не к «школе». (О школе мифологического синкретизма говорит, правда, Шемякин, но он большой шутник).

1. Черты персонажей:

Крайний персонализм, подозрительное отношение к попыткам объединиться, презрение к иерархии. Плохо принимают «отчужденную» терминологию, такие слова, как «субкультура», например. Мне приходится делать усилие, чтобы употреблять эти термины, хотя бы с напускной серьезностью. Для многих из «нас» слово «мы» вообще неприменимо.

Отсутствует интерес к социальным утопиям. Для меня утопии диссидентов имеют лишь то преимущество перед наличным состоянием человечества, что они, к счастью, никогда не осуществятся. Я хочу надеяться, что как личности эти люди намного значительнее того, что они мечтательно высказывают.

Часто отсутствует сознание принадлежности к «особой» субкультуре. Такие из «нас» страдают, если из-за дверей в общие места их спрашивают: вам-то чего? Пора понять, что покупают и продают те, у кого на лбу печать. Коммерческий успех, о котором упоминает редакция, в сущности, никому и не грозит.

Черты творчества:

Оно всегда проблематично. Стремятся высказать истину, но средства иногда не соответствуют цели. Всем ясно, что социально одобренные способы лгут, но каждый раз воссоздавать форму могут не все и не всегда. Ощущение личного риска. Уровень произведений неоднороден. Часто: инфантилизм, увлечения, мозаическая эрудиция, сомнительный вкус — все признаки живого потока. Создавать «критерии» вряд ли имеет смысл, чтобы соль не превратилась в соляной столп. Еще бывает и дурной слог, и смешной пафос, но не заведомая ложь.

2. Да.

3. Безграничны. Будут и новые произведения, и новые люди. Устоит только слово личности.

О роли журнала. Предложение редакции прекрасно, но осуществить его нелегко. Всегда будет искушение оглянуться к культуре изжитых мыслей и форм. Тем доблестнее было бы пройти узкой дверью.

С пожеланием успеха,

Анри Волохонский

15 ноября 1979 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Настоящее издание впервые представляет творчество поэта, прозаика и переводчика Анри Гиршевича Волохонского (род. 19 марта 1936 г.) в исчерпывающей полноте. Особенно отрадно, что его трехтомное собрание произведений выходит в России, которую поэт, живущий в настоящее время в городе Хорб (Германия), покинул в 1973 году и с тех пор не возвращался.

В это собрание вошли практически все опубликованные произведения Анри Волохонского; ряд текстов публикуется впервые. При подготовке издания все тексты были сверены составителем по публикациям и рукописям, окончательные редакции были утверждены автором. Те случаи, когда правка выходила за рамки исправления опечаток и включала в себя значимую редакцию текста, оговорены в примечаниях отдельно. Нами сохранялись авторские орфография и пунктуация, зачастую искаженные в прежних публикациях.

Настоящее собрание не ставит перед собой текстологических задач. Основная его цель — представить канонический состав произведений Анри Волохонского в авторизованной редакции. В силу этого мы отказались от росписи вариантов текстов и указаний на расхождения и опечатки в публикациях. Исчерпывающие библиографические описания в примечаниях дают будущему исследователю возможность обратиться к источникам.

О своей «политике издавания» Анри Волохонский со свойственной ему краткостью сообщил в интервью с Денисом Иоффе: «Основной принцип такой: просить должны меня, а не я. Всё прочее почти безразлично»[26]. Поскольку просили много и часто, тексты оказались рассеяны по множеству периодических изданий русского Зарубежья — Израиля, Франции, Германии и США — и постперестроечной России. В настоящем издании все они впервые сведены воедино, за исключением единичных текстов, оставшихся по желанию автора за пределами итогового свода. Интернет-публикации, если произведение было издано типографским образом, не указываются.

Поэтические произведения разделены автором на семь книг: первые три входили в состав книги «Стихотворения» (1983); в четвертую включены авторские сборники 1980-х гг., выходившие отдельными изданиями; циклы пятой, шестой и седьмой книг в таком составе публикуются впервые. За основу построения книги был принят принцип, который, вслед за формулировкой А. Волохонского в одном из интервью, можно назвать «более или менее хронологическим»[27]. При публикациях автор не датировал свои тексты и говорил в том же интервью: «Я это делаю сознательно, я не хочу, чтобы существовала какая-то история создания вещей, знаете, все эти литературоведческие глупости». Многие датировки установлены нами предположительно и указаны в примечаниях. В книге «Гром греммит» циклы датируются по году их издания.

Во избежание прочих «литературоведческих глупостей» от комментария к текстам мы отказались, отсылая трудолюбивого и любопытного читателя к справочной, научной и художественной литературе. В примечания, как правило, входят лишь указания на все известные нам публикации произведений и изданные на момент подготовки Собрания авторские исполнения. Отсылка к современникам, упомянутым в произведениях, дана в именном указателе; там же приведены краткие биографические справки.

За ценные советы и помощь в подготовке книги мы сердечно благодарим В. Аронзона, Г. Блейх, Л. Волохонскую, Г.-Д. Зингер, Б. Иоффе, П. Казарновского,