Душа не знает времени - Андрей Павлович Кудин

врать

                               инструктору обкома.

* * *

Приснилось ночью мне нежданно небо

                                                   Лондона,

И рыбка в Темзе, что билась в берега,

И Royal Bank с валютами и бондами,

И в Tottenham ослиные бега.

Мне снился старый Тауэрский мост,

Британский герб с лошадкой,

                                               но без льва,

И мысль коварная сверлила нудно мозг,

Какая ждет Brentford теперь судьба.

Такой вот сон, без лир, без поцелуев,

Про то, что общество —

                      большой-большой сортир,

С глазами жадными,

                              но грустно-голубыми,

И в унитазе в целом его мир.

А поутру, глотая воздух города,

Бегу по плитке берегов Москвы,

На Каменном мосту на Кремль

                                      взирают во́роны,

И в их глазах мелькают чьи-то сны.

А сердце бешено стучится и трясется,

Вскрывая грудь мою для стаи

                                               диких псов,

И на виске ужасно вена бьется,

Как рыбка в Темзе из тех безумных снов.

* * *

В чем высший смысл лояльности шутов,

В чем высший смысл людей

                                            ненастоящих,

В терпении владык, в умении ношения

                                                          оков

Иль благо быть в ряду низ голову

                                                клонящих?

Нет притязания ни к жизни, ни к себе,

Спектакль без слез, без смеха, без

                                                 страданья,

Лишь благодарность странная судьбе

И жалкий быт души существования.

* * *

Ко Храму с тыла банк примкнулся,

Провинциальных вех сюжет,

Злодей к святыне приcлонился —

Текущих дней менталитет.

Куда б Христос вошел с молитвой,

За души грешные молясь?

Мысль полоснула словно бритвой,

Подумал я, ее боясь.

Где б больше слушали Христа —

В банкирском доме или в Храме?

Где роскошь или нищета,

Лишь разделенные стенами?

* * *

Облака пожелтели, как старая вата,

В лучах рыжего солнца на фоне заката,

И пик горделиво застыл в вышине,

И скалы – как модницы в белых кашне.

На склоне горы ветхий домик стоит,

В нем кто-то живет – окошко горит,

И маленький двор, там стог и осел,

И пес кучерявый догрызает мосел.

И мне интересно, как люди живут,

В труде и заботах, в Москву не бегут,

И что в них такого, что мне не понять,

Неловко спросить, но так хочется знать.

* * *

В жилье стариков царит запустенье,

Увядший лимон, сахар-варенье,

Силы не те и нету друзей,

Нет денег в гамане и нету детей.

Жизнь протекла, как весною река,

Схлынул поток, оголив берега,

Вены, как корни, торчат из руки,

«Снегом» покрыты голова и виски.

Память не греет, как раньше бывало,

Сердце стучаться в душу устало,

И даже не знают, «быть иль не быть»,

Ведь тело устало с болями жить.

И сколько таких по стране стариков?

Где ж вы, пионеры, «Всегда будь готов!»?

Где же министры и наш президент?

Иль в этом виновен лишь иноагент?

* * *

Мама сыну не звонит,

Мама пьет и мама спит,

Сын звонит, она молчит,

Мама пьет и мама спит.

Вот такая незадача,

Живет парень, чуть не плача,

Жить без мамы тяжело

Душе хрупкой, как стекло.

Да, такие, брат, дела,

Так живет сейчас страна,

Папы пьют и мамы пьют,

А потом детишек бьют.

Алкогольный палимпсест

И мозги, и душу ест,

Так растет на сердце зло,

Для добра оно глухо́.

Взять бы кнут да отхлестать,

Только где ж кнутов набрать,

Так и вырастут в печали

Дети, что любви не знали.

* * *

Звезды сонно моргают сквозь стылые

                                                        ветки.

Мороз первый на лужи ставит белые

                                                       метки.

У помойки бомжи мирно делят объедки.

Остановка, в ней люди как в маленькой

                                                      клетке.

У ларька к маме жмутся замерзшие

                                                        детки.

За окном ресторан, там столы и

                                                  салфетки.

На углу попрошайка считает монетки.

Жизнь в Excel, по ячейкам начерченной

                                                        сетки.

На скамье две старушки как две

                                                 статуэтки.

В сквере сбросили серьги под ноги

                                                    ранетки.

Проезжают в машинах снобы и кокетки.

Нескончаемый тренд

                                у «русской рулетки».

* * *

Есть кладбища – большие города

И клумбы там, поросшие цветами,

А житель каждый смотрит свысока

Потухшими бесцветными глазами.

Есть кладбища – поселки, хутора

С некрашеной оградой и крестами,

Где средь могил надменная хандра

Смеется над упавшими мечтами.

Но что с того, без разницы жильцам,

Где жить теперь, в стене иль на погосте,

Бывает так, нет радости цветам,

Когда приходит с ними кто-то в гости.

* * *

Закружит горизонт в расселине глаз,

Кровь ударит в висок, как пружина,

И по щели окопа пронесется приказ,

Ну держись теперь, лютый вражина.

Через стуки сердец и дрожание век,

Сквозь катящийся пот и одышку

Я бежал, и кричал, и усиливал бег,

И огонь обжигал мою стрижку.

Дым и память тех дней не оставят меня,

Пропитав мои мысли и кожу,

Я ведь в той рукопашной оставил себя,

Когда выстрелил в злобную рожу.

Пыль и гарь до сих пор мне поро́шат

                                                         глаза,

И я