Избранное - Хафиз Хорезми

тебе я жизнь мою — за мигом миг.

* * *

Любимая всех мне милей и прекрасней —

Милей всех врагов и друзей и прекрасней.

С тобою никто никогда не сравнится:

Ты роз, что цветут, пламенея, прекрасней.

Все люди болеют сердечною болью,

Но жить, не скорбя, не болея,— прекрасней.

Да бодрствует счастье, да дремлет несчастье,—

Миг счастья всего мне ценней и прекрасней.

Не любо идти мне в обитель молиться,—

Влюбиться, от страсти хмелея,— прекрасней.

Что может быть лучше лукавого взора,

Что лучше любимых кудрей и прекрасней!

Милей всех очей твои очи Хафизу:

Глаза, что таятся, темнея, прекрасней.

* * *

Мой ум — в цепях твоих кудрей: безумец, я попал в силки,

И птицы — души всех людей летят к тебе, как мотыльки.

Сверкая вешним родником, твои уста меня манят,

А я, как осень, желт челом, и жемчуг слёз — как две реки.

Так страстно я не без причин желаю сладких уст твоих:

Мне сладкоустая Ширин, настойчивый Фархад близки.

Твоих ресниц сверкает ряд, и стрелы в душу мне летят,—

Не так ли враг бывает смят, когда в набег спешат полки?

Когда любовь в тебе тверда, в твоей душе — огонь и свет,—

До дня Великого Суда твой жар и пыл твой велики.

Мечтою о тебе объят, тебя я в сердце берегу,—

Таится сокровенный клад в душе, разбитой на куски.

В тоске о родинках твоих Хафиз, увы, притих и стих,—

Не потому ли его стих совсем лишен иной тоски?

* * *

Я без любимой — как в огне, мне душу жжет страдание:

Жаркое жáркое во мне — моих невзгод страдания.

Я душу уберечь не смог от глаз той нечестивицы,—

Пусть и гяуру б не дал рок такой же гнет страдания!

Но я мученьям страсти рад, и людям не отдам я их,—

Душа моя, как тайный клад, пусть сбережет страдание.

И пусть мне избавленья нет от мук — они желанны мне:

Мне горе — снадобье от бед, и в нем — исход страдания!

Но я и милости достиг в моей недоле нищенской,—

Всегда придет счастливый миг: к добру ведет страдание.

Пока живой ты — пересиль все муки своих горестей,

А жизнь пройдет — тогда легки ль твоих забот страдания?

Хафиз, ты — раб своей беды, а я о счастье думаю,

Хоть жаждущих живой воды всегда гнетет страдание.

* * *

Кто солнцу твоего чела рабом безгласным станет,

Тому вселенная светла, и мир весь ясным станет.

Ты — зеркало моей души, о твоем лике светлом

Сказать мне правду разреши — мой слог прекрасным станет.

Узрев твой несравненный вид, и кипарис смутится —

Он испытает жгучий стыд, тебе подвластным станет.

Красою хвалится цветник, тебя затмить желая,

А ты лишь явишься — и вмиг уж он не красным станет.

И заблуждался человек, твой рот сравнивший с розой,—

Пусть он погрязнувшим навек в стыде ужасном станет.

И если рот твой неземной с вином сравню я всуе,

Пусть посмеются надо мной — смех не напрасным станет.

И ежели твои уста, губящие мне душу,

Сравню я с медом,— кто ж тогда со мной согласным станет!

И кто, прильнув к устам твоим, живую воду вкусит,

Тот, словно Хызр, вечно живым в величье властном станет.

Во прах перед любимой ляг, Хафиз,— счастливым будешь:

Твой дух ко славе высших благ навек причастным станет.

* * *

Где, виночерпий, чаши? Скорей неси вино,—

Да будет бденье наше в сто солнц озарено!

Дай мне вина — я стражду, душа исходит прочь,

Нет сил терпеть мне жажду — измучен я давно.

О милости молю я, друг страждущих гуляк,—

Той муки, что терплю я, другому не дано.

Зачем, о боже правый, шар страсти я таю?

Узрю твой взор лукавый — все сердце сожжено.

Не видеть в яви бденья мне твоего чела,—

Хотя бы в сновиденье явилось мне оно!

Молю всей страстью зова один лишь поцелуй,—

Скажи в ответ мне слово — одно, всего одно!

Хафиз, скажи мне честно: что жизнь тебе твоя?

Бесследно и безвестно пройти ей суждено!

* * *

Взор тюрчанки озорной — бедствие из бед,

Схожей с нею ни одной в мире розы нет.

И напрасные мечты — гурий с ней равнять:

Столь изящной красоты не видал весь свет.

Если б ты своим челом солнце не зажгла,

Человек его теплом не был бы согрет.

Ты по прихоти своей мечешь кость в игре,—

Сделай так, чтобы людей не коснулся вред!

В чьей душе любовь жива, тот ханже не друг:

В мужественном сердце льва лисьих нет примет.

Вольный путь меня манит из неволи прочь,

Но в пути любви горит только дальний свет.

Ты любимою, Хафиз, назван был