Рецепт колдуньи. Сборник - Черных Валентин Константинович

— Не нервничай, — попросил я ее. — Извини, но здоровье моего будущего сына мне дороже интересов компании. И в конце концов, ты не корову проигрываешь.

— А почему корову, а не козу? — спросила когда-то Елизавета.

Дарья не спросила, о том, что ее не интересовало, она вопросов никогда не задавала.

Уже в полдень она позвонила мне в мастерскую и сказала:

— Сегодня мы ужинаем в гостинице «Славянская».

— У меня много работы.

— По протоколу я должна быть с мужем. Пожалуйста, сегодня для меня очень важный день!

Я надел свой лучший костюм, купленный на деньги Примы. Дарья ждала меня в вестибюле гостиницы. Когда мы вошли в ресторан, директора, итальянские и русские, встретили нас аплодисментами. Дарья сидела во главе стола, я рядом с ней.

— Поздравляю вас, — сказал мне молодой вальяжный мужик.

— С чем?

— С тем, что ваша жена стала вице-президентом компании. Она своего добилась.

— Она всегда своего добивается, — ответил я.

Теперь Дарья руководила всеми мини-химчистками в Москве. Она предложила мне возглавить одну из них.

— Спасибо, — сказал я. — Мне достаточно, что я имею вице-президента в постели, а если еще и на работе, будет перебор.

— Пошляк ты, Ваня! — сказала бы Елизавета.

Но Дарья промолчала.

— Ты, наверное, хотела сказать, что я пошляк? — не выдержав, спросил я.

— Хотела, но не сказала, — ответила Дарья. — Ты ведь догадливый.

Дарья родила сына, мы купили новую квартиру. В том театре, где я когда-то служил актером, поставили спектакль, о котором много писали. Дарья купила билеты, а я цветы. Прима играла великолепно. Она стала очень известной актрисой. Я поднес ей цветы, а после спектакля мы зашли в ее гримерную. Я познакомил Дарью с Примой. Она выдала ей несколько комплиментов и сказала мне:

— Пойду прогрею машину.

Мы остались с Примой вдвоем.

— Ты чего делаешь? — спросила Прима.

— Ремонтирую холодильники. А у тебя по-прежнему банк?

— Нет, теперь у меня страховая компания. А твоя жена?

— Бизнес. Итальянские мини-химчистки.

— У нее удивительное лицо. Откуда она?

— Она родственница голландской королевы.

Я сказал и засомневался, есть ли в Голландии королева. Я знал только, что в Швеции есть король.

— Не жалеешь, что ушел из театра?

— Нисколько. Ну, еще большей удачи тебе, Прима!

— И тебе тоже.

Мы обнялись.

Когда мы ехали, Дарья сказала:

— Не вздумай снова завести роман с Примой.

— Послушай, я ведь не твоя собственность.

— Почему не моя? Моя! Ты же говоришь «моя жена», «моя машина»…

— Кстати, мы едем на твоей машине.

Я продолжал ездить на старой Елизаветиной «шестерке».

— Правильно. Я и говорю: мой муж, моя машина. Да. Это собственность. А собственность надо беречь!

Может быть, она и права? Но на этот вопрос могла мне ответить только Елизавета. Я с ней не говорил уже два года. Ее портрет висел в гостиной нашей квартиры. Однажды я не выдержал и спросил Дарью:

— А почему ты не спрашиваешь, кто эта женщина?

— А я знаю. Мне нравится, что она здесь. Мне с ней спокойнее.

Она только не знала, что я уже приготовил бутылку «Абсолюта» и сейчас задам Елизавете несколько накопившихся вопросов. Мы с ней никогда не говорили о собственности. Но, к сожалению, я уже знал, что она ответит словами Дарьи.

НЕ ПОУЖИНАТЬ ЛИ НАМ ВМЕСТЕ?

Рассказ

Моя мать трижды выходила замуж. Первый муж оказался импотентом. Второй — скрягой, жмотом, выжигой, и, как только я родилась, мать его бросила. Все равно он больше четверти зарплаты на жизнь не давал, так уж лучше эту четверть получать по алиментам, и не надо его обстирывать, кормить и отчитываться за каждый потраченный рубль. Третий был бездельником и пьяницей, мать выдержала почти пять лет и развелась.

Мы с матерью уже многие годы жили вдвоем и были счастливы. Мне исполнилось двадцать пять лет, грудь у меня выпирала из всех блузок и платьев даже без лифчика. Мать говорила: это наше семейное достояние. На меня обращали внимание мужчины от двадцати до семидесяти. Предложения: «Не поужинать ли нам вместе?» — поступали почти каждый день.

— С удовольствием, — всегда отвечала я. — Только вечером я должна быть дома после девяти, у меня мама инвалид, она не встает с постели.

Очень часто после такого ответа предложение уже не повторялось. Мужчины не предполагали, что их тестируют. Этот тест мне придумала мать. У нее был опыт: все-таки трое мужей.

— При выборе мужа, — убеждала меня мать, — надо многое просчитывать. Сегодня мало настоящих мужчин. Русского мужика сломала советская власть. При всеобщей уравниловке у него всегда было мало денег. Он не мог содержать даже двух женщин. А перестав быть охотником, он стал стервятником: налететь, ухватить и отвалить. Его мечта — пришел, тут же получил свои пятнадцать минут удовольствия и отвалил. Поэтому запомни: если он просит тебя взять ключи у подруги, вычеркивай его сразу — это бесперспективно. Если мужчина любит, он должен обеспечить женщине крышу над головой, еду и одежду.

Теперь, если мужчина предлагал мне поехать на квартиру приятеля, я применяла другой тест.

— Не могу. Только в субботу и воскресенье, когда за матерью ухаживает моя тетка.

В выходные дни мужчина должен быть дома. Рисковать никто не хотел. Но однажды на мои условия про субботу и воскресенье один претендент неожиданно быстро согласился.

— Не ходи, — говорила мне мать. — Сейчас лето — жены и дети увезены на дачи. Он ничем не рискует и не прилагает усилий. Это не любовь. И еще запомни: ранней весной и поздней осенью тебе будут особенно часто предлагать провести время за городом, на даче, потому что весной на дачи еще не переехали, а осенью с дач уже съехали.

Я следовала советам матери, и предложений становилось все меньше — мои претенденты находили других женщин, которые соглашались на два часа в квартире приятеля или поздней осенью на даче.

— Мать, я так никогда не выйду замуж, — засомневалась я однажды.

— Выйдешь, — убеждала меня мать. — Их мало, но они есть.

Мать умерла внезапно. В министерстве, где она работала, ее должность сократили. Она разволновалась, кричала начальнику, что в пятьдесят лет ее не возьмут ни на одну работу. Ей стало плохо. Вызвали «скорую». Ее не довезли до больницы. Трансмуральный инфаркт.

Мне все сочувствовали. Теперь я жила одна в двухкомнатной квартире. И сразу возобновились прежние предложения: «Не поужинать ли нам вместе?» Однажды я согласилась. Мы поужинали, он проводил меня до дома, сказал, что выпил бы чаю. Не допив чай, он начал расстегивать пуговицы на моем платье. Когда мы были уже в постели, я посмотрела на часы. Все это продолжалось не пятнадцать минут, а девять. Потом он выкурил сигарету, сходил в ванную, допил чай и ушел. Я лежала в постели и вдруг услышала голос матери:

— Ну, что я тебе говорила! На все про все с рестораном и постелью у него ушло не два часа, а час сорок пять. И любовник он никудышный. Не надо, Маруся.

Я зажгла свет — матери не было.

Вскоре я нашла более выгодную работу в рекламной фирме. Предложение поступило в первый же день. Я придерживалась прежней схемы о матери-инвалиде. Но однажды в комнату, где нас было пятеро — от двадцати до сорока пяти, выбор на любой вкус, — вошел он. Невысокий, но плотный. В тот год у мужчин были в моде широкие брюки и пиджаки, он показался мне мощным. Сорокалетний, уверенный, он за секунду вобрал нас всех взглядом и направился ко мне. Я отослала его к заведующей. Когда он ушел, заведующая позвала меня:

— Он настаивает, чтобы его заказ вела ты.

— Но электрооборудование — не мой профиль.

— Он поставил условие — только ты!

Естественно, в следующий свой приход он предложил:

— Не поужинать ли нам вместе?

— С удовольствием, — ответила я привычно. — Только вечером я должна быть дома: у меня мама инвалид, она не встает с постели.