Эвтаназия, или Последний парад - Афанасьев Игорь Михайлович

— А шоб я был так здоров, так ни одного одессита на посадке! Шо за дискриминация? Антисемиты!

— Эйзенштейн, шо вы орёте? Хотите сесть — я вас устрою!

— Спасибо, не надо! Это я так, к слову.

— Говорят, что этих утопят прямо на Лузановке.

— А вам не всё равно?

— А если там потом бычки переведутся?

— Так купите себе бычка на Привозе!

— А точно, ни одного одессита на посадке!

— А шо вы удивляетесь? Одесситы посадок не любят!

— А шо любят одесситы?

— Ша, хлопцы! Одесса любит всё, кроме понтов!

Сотни автомашин и автобусов беспрерывной цепочкой подкатывали к трапам огромных танкеров и выгружали оттуда счастливцев, которым достались билеты на круиз. Некоторые из везунчиков пытались сопротивляться, отказывались от своего права взойти на борт, но передвижная психиатрическая бригада быстро фиксировала у этих несчастных шизофрению в последней степени и их поднимали на борт в смирительных рубашках.

Духовой оркестр играл народные украинские мелодии и все стычки медиков и ментов с пассажирами смотрелись, как задорный гопак.

Депутат Госдумы, Алекс и Майкл следили за посадкой с борта флагмана эскадры, танкера JEUTANAZIJA-2.

— Так, — раскладывал бумаги на столе депутат, — область мы прикончили, следующим рейсом отправим пригороды!

— Вы что, хотите весь городок прихватить? — наивно поинтересовался Алекс, помахав рукой знакомой журналистке.

— А что с ними цацкаться? — презрительно усмехнулся депутат. — Пьянь, рвань! На фабрике работать некому! Я уже четыре эшелона китайцев зарядил в Харбине. Скоро подвезут.

— Может, корейцами разбавите? — прихлебнул виски из стакана Майкл.

— Нет, — возразил депутат, — корейцев я на лук отправлю! Они это дело знают.

— Ну, что, — нетерпеливо потёр руки Алекс, — пора и в дорогу!

— Вы их как, — многозначительно поинтересовался депутат, — сразу, или покатаете?

— Да придется до Бермуд тащить, — вздохнул Майкл, — что-то наши восточные друзья не отвечают на звонки.

— А там, на Бермудах? — поинтересовался депутат.

— А на Бермудах — треугольник! — приподнялся с кресла Майкл и похлопал Алекса по плечу. — Давай, Цицерон, толкай прощальное слово.

— А Черноморский флот? — забеспокоился депутат. — Вы же слышали, вышел из Севастополя, чтобы провести парад в честь дня независимости! Подождём!

— Нельзя, — покачал головой Майкл, — обстановка нервная. Того и гляди кого-нибудь кондрашка хватит — паника начнётся.

— Корабль на рейде! — закричал вахтенный матрос.

— А вот и флот! — потёр руки депутат. — Проведём парад достойно!

Адмирал стоял на мостике флагмана Черноморского флота ракетного крейсера «Москва» и вглядывался в приближающиеся очертания берега.

— Занять позиции по периметру, — отдал он приказ и его слова понеслись по всем кораблям флота.

Сотни телекамер включились в одно мгновение. Алекс, Майкл и депутат поднялись на специально выстроенную трибуну, и Алекс подошёл к микрофону.

— Друзья! — проникновенно и радостно произнёс Алекс. — Всего несколько месяцев тому назад мы провожали в поход первооткрывателей новой эры в жизни нашей страны. Извините, в жизни вашей страны! А точнее — в жизни стран бывшего СССР!

Только теперь, когда каждый из вас может выбирать — между правом влачить жалкое существование, и правом достойно и красиво поставить точку в конце своего жизненного пути, можно сказать, что перестройка победила окончательно и бесповоротно. Для того чтобы ваши страны вошли в число наиболее развитых стран остаётся совсем немного: легализовать лёгкие наркотики и проституцию, разрешить свободную продажу огнестрельного оружия, признать законными однополые браки и, конечно же, бороться за то, чтобы каждый из вас мог умереть свободно не под голландским флагом, а под флагом Родины.

— Черноморцы на подходе, — подсказал Алексу продолжение речи Майкл и указал на корабль, приближавшийся к порту на всех парах.

— Все у кого есть глаза могут посмотреть перед собой и увидеть, что в день старта нашего второго круиза, нас пришли приветствовать корабли Черноморского флота! Ура, товарищи!

Гробовое молчание было ответом на призыв Алекса.

— Я не понял, — завёлся Алекс, — вы не хотите приветствовать Черноморский флот?

— Глаза разуй! — раздался крик из толпы. — Под красным флагом идут!

— Бинокль! — закричал Алекс и ему моментально передали требуемый прибор. Он навёл резкость и увидел красное полотнище на мачте.

— Под красным флагом, — подтвердил Алекс и повернулся к депутату, — что бы это значило?

— Может ГКЧП прозевали? — почему-то охрип депутат. — То-то я Зюганова три недели не могу вызвонить!

— Нужно выходить в море, — нервно дёрнул Алекса за руку Майкл, — кончай базар!

— Выходим, — согласился Алекс и дал знак оркестру.

Оркестр урезал марш.

— Не понял, — оторвал бинокль от глаз адмирал, — это кто такой под красным флагом из строя вырвался?

Офицер — порученец приложил бинокль к своим глазам и прошептал восторженно: — Успели! Ей Богу, успели! Разрешите доложить!

— Знаю, знаю, — перебил его адмирал, — я же говорил: там, где Кожанов — держись Европа!

Майкл, Алекс и депутат побежали по трапу на головной корабль, но в этот момент из толпы раздался знакомый вопль зоркого одессита:

— Флаг сменили!

Над видимым уже невооружённым глазом судном взметнулся Андреевский флаг.

— Так это же Евлампий! — раздался пронзительный женский крик.

— Какой Евлампий? — обомлел Майкл и внимательно всмотрелся в очертания приближающегося корабля.

И он, и Алекс, и депутат Госдумы, и вся Одесса уже могли отчётливо рассмотреть отца Евлампия с развевающейся гривой волос на носу судна; шикарные автобусы, грузовики и легковушки с фирменным знаком «Янычар»; Зарецкую, стреляющую в воздух из пистолета; Рудину, обнимающую Кожанова за плечи; Баринова и Машу с огромными чукотскими бубнами в руках и загоревшие, счастливые лица членов команды затонувшего корабля.

— Конец, — прохрипел Майкл, — они живы!

(Слово «конец» — это компромиссная запись сказанного, но дальнейшее уточнение противоречит общепринятым нормам приличия.)

— Как это — живы? — обернулся к нему в ярости депутат. — Я же строительство начал!

(Здесь последовала фраза вся сотканная из компромиссов.)

— Значит, не вовремя, — заметил Алекс и суетливо побежал по трапу прочь с корабля. За ним пристроился и Майкл.

— Куда? — завопил депутат. — Задержать аферистов! Взять их!

(Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи-Пи)

Навстречу голландским парням бросились менты и мужики в штатском.

Толпа начала свистеть и улюлюкать, но в это время с подходящего к причалу крейсера донеслись громкие звуки аккордеона и низкого мужского голоса:

— «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», — звенел металлом голос Корня, — «Пощады никто не желает!»

Рядом с Корнем появилась Гала с развевающимися волосами и подхватила великую мелодию.

— Гала! — простонала Одесса и все тележурналисты.

— Гала! — простонали все республики бывшего СССР, за исключением Беларуси. Там быстро поменяли текст на «Батька!».

Но зато, в Одессе, Боже ж ты ж мой, как громыхнул духовой оркестр навстречу звезде и пароходу!

— Живы! — завопила Одесса в тысячи глоток, и толпа зевак ломанулась на пристань.

— Живы! — завопили пассажиры танкеров и стали спешно покидать круизные корабли.

Людская лавина понеслась навстречу Алексу и Майклу, которые, не раздумывая, развернулись и сиганули с высокого причала в воду. Вслед за ними сиганули менты, парни в штатском, духовой оркестр с инструментами и половина Одесских жителей. Но жажда жизни придала двум голландским верноподданным особые силы, и они стремительно отрывались от преследователей.