Перед восходом солнца - Герхарт Гауптман

направо-то ямы. В прошлом году там торговка маслом шла и провалилась под землю, а как глубоко – я и сам не знаю. Никто не знает, как глубоко. Так смотрите, все левей держитесь, все левей, тогда пройдете.

Раздается выстрел. Бейбст вздрагивает и, хромая, делает несколько шагов.

Лот. Кто это стреляет в такую рань?

Бейбст. Кто же еще?… Все этот парень, этот злой парень.

Лот. Какой парень?

Бейбст. Да Кааль, Вильгельм, сукин сын… Ну погоди ж ты у меня! Я видел, как он стрелял в жаворонков за изгородью.

Лот. Вы хромаете?

Бейбст. Еще как, не приведи господь… (Грозит кулаком в сторону поля.) Ну погоди ты! Погоди!..

Лот. Что такое вы сделали с ногой?

Бейбст. Я?

Лот. Да, вы.

Бейбст. Это мне сделали.

Лот. Вам больно?

Бейбст (хватаясь за ногу). Прямо точно на части рвет.

Лот. А врача у вас нет?

Бейбст. Знаете… эти врачи все, как обезьяны, ничего не смыслят! Есть у нас один доктор; вот он толковый человек.

Лот. И он помог вам?

Бейбст. Ну… Немножечко, наверно, помог. Он перевязал мне ногу, сначала мазал ее, а потом перевязал… но не вылечил, еще не вылечил!.. А он… да, он бедных людей жалеет… Он им лекарства покупает и не берет с них ничего. И приходит в любое время…

Лот. Но вы, верно, ее где-то повредили?! Не всегда же вы так хромали?

Бейбст. Нет, что вы!

Лот. Тогда я не понимаю, должна же быть причина…

Бейбст. Почем я знаю? (Снова грозит кулаком.) Ну погоди же! Погоди со своей трескотней.

Кааль (появляется в своем саду. В правой руке ружье, пальцы левой руки сжаты в кулак. Кричит). Доброго утречка, господин доктор!

Лот идет к нему через двор. Между тем Густа и другая работница – Лиза выкатывают тачки с граблями и навозными вилами. Они уходят в поле через ворота мимо Бейбста, который кидает гневные взгляды в сторону Кааля и делает исподтишка несколько угрожающих жестов, затем вскидывает косу на плечо и, прихрамывая, идет за ними. Бейбст и работницы уходят.

Лот (Каалю). Доброе утро!

Кааль. Хотите взглянуть на что-то х-хорошенькое? (Протягивает кулак через забор.)

Лот (подходя ближе). Что это у вас?

Кааль. Отгадайте-ка! (Быстро разжимает кулак.)

Лот. Что-о-о?… Так это правда: вы стреляете жаворонков! Да за это безобразие, бездельник вы этакий, вы заслуживаете оплеухи. Понятно вам?! (Поворачивается к нему спиной и идет через двор вслед за Бейбстом и работницами. Уходит.)

Кааль (с изумленно-глупым видом смотрит на уходящего Лота, грозит ему кулаком). Ах, с-стерва доктор! (Поворачивается и уходит вправо.)

В течение нескольких мгновений на дворе пусто. Затем из дверей дома выходит Елена. На ней светлое летнее платье и шляпа с широкими полями. Оглядывается вокруг, делает несколько шагов по направлению к воротам, останавливается и выглядывает за ворота. Затем бредет через двор направо и сворачивает на дорогу, ведущую к трактиру. На заборе сушатся большие пачки различных сортов чая; проходя мимо, она нюхает их. Потом она нагибает ветки плодовых деревьев и рассматривает низко свисающие зрелые яблоки. При виде идущего от трактира к воротам Лота она обнаруживает признаки возрастающего волнения и отступает в глубь двора. Заметив, что голубятня еще закрыта, она идет к ней через маленькую ведущую в сад калитку. В момент, когда Лот заговаривает с ней, она пытается оттянуть книзу веревку, болтающуюся по ветру и зацепившуюся за что-то.

Лот. Доброе утро, фрейлейн!

Елена. Доброе утро!.. Вот куда ветер веревку закинул.

Лот. Разрешите! (Проходит в калитку, снимает веревку и открывает голубятню. Голуби вылетают.)

Елена. Большое спасибо!

Лот (выходит из калитки и останавливается у забора, опираясь на него. Елена стоит по другую сторону забора. После короткой паузы). Вы всегда так рано встаете, фрейлейн?

Елена. Именно о том же… я хотела спросить вас!

Лот. Я?… Нет! Обычно это случается со мной после первой ночи в чужом доме.

Елена. Почему?

Лот. Я не задумывался над этим, да и не к чему задумываться.

Елена. Ах, почему же?

Лот. Не вижу в этом никакой практической цели.

Елена. Значит, все, о чем вы думаете, или все, что вы делаете, должно иметь практическую цель?

Лот. Совершенно верно. Иначе…

Елена. Вот этого я от вас не ожидала.

Лот. Чего именно, фрейлейн?

Елена. Именно так думала мачеха, когда третьего дня вырвала у меня из рук «Вертера».

Лот. Это глупая книга.

Елена. Не говорите так!

Лот. Повторяю, фрейлейн. Это книга для слабых людей.

Елена. Возможно, что так.

Лот. Как попала к вам эта книга? Разве вам все в ней понятно?

Елена. Надеюсь, что да… Частично, конечно. Ее чтение так успокаивает. (После паузы.) Если «Вертер» такая глупая книга, как вы говорите, то, может быть, вы посоветуете мне что-нибудь лучшее?

Лот. Ну… почитайте… Знаете ли вы «Борьбу за Рим» Дана?

Елена. Нет! Но теперь я куплю эту книгу. Она служит практической цели?

Лот. Разумной цели вообще. В ней люди нарисованы не такими, каковы они есть, а такими, какими они должны быть. Она показывает пример.

Елена (убежденно). Это прекрасно. (После паузы.) Не скажете ли вы мне… В газетах так много рассуждают об Ибсене и Золя. Что, это великие художники?

Лот. Они вообще не художники, фрейлейн, они неизбежное зло. Я человек жаждущий и жду от искусства поэзии – чистого, освежающего напитка… Я не больной. А то, что предлагают Ибсен и Золя, – это лекарства.

Елена (непосредственно). Ах, тогда это, может быть, нечто для меня.

Лот (до сих пор отчасти, а теперь целиком погруженный в созерцание покрытого росой сада). Какое великолепие! Взгляните, как поднимается солнце над вершиной горы… Как много яблок в вашем саду! Отличный урожай!

Елена. Добрых три четверти разворуют и в этом году. Слишком велика здесь бедность.

Лот. Вы не поверите, как сильно я люблю деревню! К сожалению, мой хлеб растет по большей части в городе. Но теперь я хочу насладиться деревенской жизнью. Нашему брату солнце и воздух нужны больше, чем кому бы то ни было.

Елена (вздыхая). Нужны больше, чем… Почему?

Лот. Потому что мы ведем суровую борьбу, до конца которой не можем дожить.

Елена. А разве мы, прочие, не ведем такой же борьбы?

Лот. Нет.

Елена. Но все же… в борьбе… участвуем и мы?!

Лот. Конечно! Но эта борьба ваша – имеет конец.

Елена. Имеет конец… Да, вы правы!.. А почему же нельзя прекратить и ту… вашу