За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

а фата — как новенькая.

Т а н я. Мама, ты выпытай, может, и Федор уже женился, так две свадьбы вместе бы справили. Расходы меньше будут.

У л ь я н а. И чего ты к Федору привязалась?

Т а н я. Он знает.

Ф е д о р. Много болтаешь, Татьяна. Если бы столько же и работала…

Т а н я. А ты все одним аршином меришь. Жить тебе, Оля, у нас будет хорошо, но и работать заставят как каторжную.

У л ь я н а. Как будет, так уж и будет!.. Ты, Оля, собери свои вещички да и переходи к нам. Федор завтра свободен, поможет все перевезти…

О л я. Да что вы… У меня один чемоданчик легонький… Я его с собой взяла. Он там, у ворот.

Т а н я. Еще украдет кто-нибудь приданое… Неси скорее в дом.

О л я. Я забрала, как Павлик сказал. (Выбегает.)

Л и д а. Вот повезло мне — на свадьбу угодила.

У л ь я н а. К следующему воскресенью, думаю, успеем все приготовить. Надо, чтоб и Петр приехал.

Л и д а. На свадьбу приедет.

У л ь я н а. Ох, Павлик, Павлик, не признался отцу. Что он теперь о тебе подумает?

Л и д а. У родителей сердце доброе.

Входит  О л я  с небольшим чемоданчиком, со связкой книг и тетрадей.

О л я. Вот мои вещи. А это книги и конспекты. Павлик велел все захватить.

Т а н я (улыбнувшись). Вот мы и переехали.

Л и д а. А жить где будете?

О л я (глянула на Павлика). Павлик…

У л ь я н а. У нас, где же еще…

Т а н я. Я в мамину комнату перейду, а они — в моей.

Входит  П л а т о н  с двумя чемоданами в руках, ставит их у стола.

П л а т о н. Твои вещи, Павел. (Вынимает деньги.) А вот девяносто семь рублей, это все, что от твоих осталось. Бери — и, как говорят, в добрый путь! Живите!

У л ь я н а. Куда ты его гонишь?! Опомнись, Платон!

П л а т о н. Сам себя выгнал. Женился — своя семья, своя жизнь. С нами не советовался, выходит, у него свои планы. Выбрал себе дорогу — пусть идет!

У л ь я н а. Господи! Да куда же им идти-то?

Пауза. Тишина.

О л я. Павлик, лучше уж я… куда-нибудь, чтоб тебя из дома не выгоняли.

Ф е д о р. Пусть у нас живут, отец…

Т а н я. У нас ведь места — хоть танцуй.

П л а т о н. Выбрал дорогу — пусть идет, и точка! (Павлику.) Вот так, сынок! Живи своим умом. (Сел к столу, ест.)

Немая сцена. Все поражены решением Платона.

О л я (подошла к Павлику, тихо). Может, ты останешься, а я пойду?

П а в л и к (берет чемоданы). Пошли!

О л я  и  П а в л и к  уходят.

У л ь я н а. Сыночек, обожди! Платон, останови его! Павлик! (Выбегает.)

Ф е д о р. Это уж слишком, отец. (Выходит.)

Т а н я. Феодализм какой-то! (Убегает.)

Л и д а. Сомневаюсь в мудрости вашего поступка, Платон Никитич.

П л а т о н (выпил рюмку). Не вмешивайся, Лида. Павлик — мой сын. (Идет в дом.)

Л и д а (ему вслед). Неужто у вас нет ни любви, ни жалости к сыну? Куда они все?.. (Выбегает за ворота.)

Из дому выходит  П л а т о н  с курткой в руках.

П л а т о н. Как же я забыл куртку положить?.. Вернется — заберет… Не вернется… (После паузы.) Жалости у меня, видишь ли, нет. Не люблю, видишь ли, своего сына… Может, и он меня разлюбит. (Выходит на авансцену.) А что скажут люди? Иные родители покупают любовь своих детей: маленьких — за игрушки, за мороженое, потом — за пять, десять копеек, за двадцать, за рубль, за трояк. А потом «дитя» уж само — к ним в карман. А там, смотри, и жену приведет — кормите! Хочешь, отец, чтоб тебя любили, — сиди да помалкивай… Нет, я на это не пойду. «Прогнал сына!» Ну и пусть. Пусть его жизнь помнет, поморозит, попечет. Жизнь — не отец, не мать, подарков не подносит. Жалости у меня, видишь ли, нет! Да кто его без меня-то пожалеет? Люди? У них своих забот полон рот.

Возвращается  Л и д а.

Л и д а. Пошли на автобусную остановку… Куда же теперь Павлику с женой?

П л а т о н. Это его дело.

Входит  К р я ч к о. Он тут частый гость. Садится на лавочку, старательно причесывается и только после этого обращается к Лиде.

К р я ч к о. В гости, Лида?

Л и д а. В гости.

К р я ч к о. Тогда здравствуй.

Л и д а. Доброго здоровья.

К р я ч к о. Петр жив-здоров? В начальстве ходит? Мы вот с Платоном в самом высшем ранге пребываем — пенсионеры! Живем лучше всех. Работать — не работаем, а деньги получаем. Разговоры разговариваем, развлекаемся, как собственный умишко подсказывает. Тот, что еще остался. Никто уж ничего к нему не прибавит и от него не отнимет!.. Смотрю — пошел Павлик с чемоданами. Догадываюсь: погнал Платон парня куда-то деньги зашибать. А зачем они тебе, Платон, деньги? У тебя и так добра всякого на десятерых. Знаю я тебя без малого тридцать лет, и все тебе покоя нет. Работаешь, зарабатываешь, подрабатываешь, сверхурочные, премиальные… Уж, казалось бы, на пенсию, так нет! Устроился приемщиком в хлебный магазин. Ночью товар принимает, или сам, или Федора посылает, чтоб не упустить из рук несчастные шестьдесят рублей. Такие, как ты, Платон, обдирают государство как липку.

Л и д а (наливает). Выпейте лучше, дядя, пива.

К р я ч к о. Выпьешь пива, а у Платона кровь закипит — добро его переводят… За копейкой он не то что нагнется, — а и в пыль ляжет!.. Была революция, политкружки, наглядная агитация, пятилетки, соцсоревнование… А Платон выстоял со своей идеей: «Гони копейку!»

Л и д а. Живете — значит, и зарабатывать надо.

К р я ч к о. У меня вон и домик похуже, чем у Платона, нет ни «Запорожца», ни цветного телевизора, ни сберегательной книжки. Я не признаю капиталистической философии, не позволю, чтобы копейка мной руководила…

Платон засмеялся.

Что это с тобой, ты ведь раз в году смеешься.

П л а т о н. Нищетой человек похваляется…

К р я ч к о. Не нищетой, а социалистическим сознанием. Я не голодный и не голый, что мне еще нужно? (Наливает пива, пьет. Снова сел на скамейку.)

П л а т о н. У тебя, Крячко, мировоззрение как у козы: летом она пасется, а зимой ест, что дадут.

Л и д а (умиротворяюще). Живите как считаете нужным, а Платон Никитич будет жить по-своему.

К р я ч к о. Нет уж, я всю жизнь активист! Пока на заводе работали, я его на всех собраниях песочил. А теперь приходится в индивидуальном порядке. Я все ему готов простить, а вот стяжательства не могу. На фронте мы в одном взводе служили. Платон летом шапку в ранце носил. Кто тогда знал, доживет ли до зимы. А он шапку берег. Все старается, все ему мало. Думаешь, сто лет проживешь? Нет! А впрочем, ты крепкий, как дуб, может, и до ста дотянешь.

П л а т о н. Ты чего пришел?

К р я ч к о. Дай пятерку до пенсии.

Платон дает деньги.

Оно, правда, не годилось бы деньги брать у подсудимого. Ну да ладно, до суда отдам. А куда