За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

с лишним миллионов сложили свои головы!

Глубокая осень. Берег, на котором еще недавно стояла Ива. С а н д у  и  Г р у я.

С а н д у. Давайте присядем. Мы слишком много ходим. Доктор говорил, что через каждые сто, максимум двести метров…

Г р у я. Тут прошло мое детство, и ему нет дела до того, что говорят доктора…

С а н д у (грустно). Несправедливо это как-то… Была Ива, и нету вот Ивы…

Г р у я. Почему — несправедливо? Это логично. Одни Ивы стареют, сохнут, другие встают на их место. Была бы только речка — Ивы падки до речной влаги…

С а н д у. А вдруг и речки не станет?

Г р у я. Куда она денется! Река может изменить русло, может уйти вглубь, может замелеть или разлиться, но исчезнуть совсем она не может, потому что вода, и воздух, и солнце — это же наша святая святых!

З а н а в е с.

1974

Алексей Коломиец

ДИКИЙ АНГЕЛ

Повесть о семье в двух действиях

Перевод с украинского автора.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АНГЕЛ ПЛАТОН НИКИТИЧ.

УЛЬЯНА — его жена.

ПЕТР }

ФЕДОР }

ПАВЛИК } — их сыновья.

ТАНЯ — их дочь.

ЛИДА — жена Петра.

ОЛЯ — жена Павлика.

КЛАВА — участковый врач.

МАЛЯР — муж Клавы.

КРЯЧКО — пенсионер.

КЛОКОВ — корреспондент.

ВИЛЯ — художник.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1

Небольшой дворик. Крыльцо одноэтажного дома с пристройкой — домашней мастерской. Посреди двора — стол, сбитый из досок. Столб, на нем — умывальник, а с другой стороны — телефон под козырьком. Самодельное кресло-качалка. В стороне — лавочка.

Т а н я  причесывается у столба с умывальником. Ф е д о р  ремонтирует стул. Л и д а  устроилась в кресле-качалке. У л ь я н а  накрывает на стол.

Л и д а. Ваш дом — как маленькая неприступная крепость. Покой и ощущение полной безопасности. В прошлый раз, когда я приехала к вам, на улице меня застала гроза. Я так испугалась! А вбежала сюда, во двор, — и страх пропал. Словно громы и молнии не смеют сюда даже приблизиться.

Т а н я. Конечно, не смели, если отец был дома.

У л ь я н а. Брось болтать, Таня!

Л и д а. Цветной телевизор и это самодельное кресло у вас поразительно уживаются друг с другом.

У л ь я н а. Коль тебе у нас так все правится, зачем было ехать на курорт? Здесь бы и отдыхала.

Л и д а. Море…

Т а н я. С высоты море кажется большой лужей.

У л ь я н а. Когда это ты видела море с высоты?

Т а н я. Не видела — так увижу.

У л ь я н а. Вбила себе в голову — стать стюардессой.

Л и д а. А отец?

У л ь я н а. Она такая, что и отца уломает.

Ф е д о р. Сколько же ты, Лида, не дожила у моря?

Л и д а. Семь дней.

У л ь я н а. А деньги вернули?

Л и д а. Нет.

У л ь я н а. Надо было бы до конца пробыть.

Л и д а. Вас хотела проведать да и о доме уже соскучилась. О Петре. И сына надо забрать у мамы. Мы с Петром без него просто не можем.

У л ь я н а. А Петр и в прошлом году и в этом без отпуска. Хотя бы к нам наведался.

Ф е д о р. Зазнался.

У л ь я н а. Разве о брате так можно?

Ф е д о р. Можно.

Л и д а. Не зазнался, а работы по горло. Он такой же жадный на работу, как и все вы.

Т а н я. Меня можешь исключить из этой компании.

У л ь я н а (дочери). Хватит красу наводить. Сбегай лучше на огород, лучку нарви.

Таня уходит.

Л и д а. У вас уже и огород свой?

У л ь я н а. За гаражом грядочка. Из-за клочка земли столько неприятностей…

Л и д а. Зачем же брали?

У л ь я н а. А как же без грядки-то, без свежих овощей? Пучок укропа на базаре — гривенник! Ни чести, ни совести у людей. Десять копеек — за пучок травы. Слишком дорого борщ обходится.

Л и д а. Петр часто повторяет: вот бы такого борщика, как мама готовит.

У л ь я н а. Для борща и овощи свежие нужны и мясо с базара…

Входит  Т а н я, кладет лук на стол.

Да, чуть было не забыла… Кто со мной завтра на базар поедет?

Л и д а. Далеко собираетесь?

У л ь я н а. Куда-нибудь в район, где подешевле.

Т а н я. Я не поеду.

Ф е д о р. Это почему же?

Т а н я. А потому, что я только-только права получила… Воскресенье, машин много, еще в аварию попаду.

На крыльцо выходит  П а в л и к.

П а в л и к. Ма-ам, где моя белая сорочка?

У л ь я н а. Там, где глаженое… Павлик, поедем завтра на базар?

П а в л и к. Категорически — нет! (Возвращается в дом.)

У л ь я н а. И зачем только машину покупали — чтобы в гараже стояла?.. Такие деньги выбросили.

Т а н я. В гараже… Да наш «Запорожец» все дешевые базары уже пообъездил.

Л и д а. Я, правда, еще одна ни разу не ездила, но на права сдала. Мы с Петром решили машину купить.

У л ь я н а. А деньги?

Л и д а. Будем откладывать понемногу.

На крыльце — П а в л и к.

П а в л и к. Ма-ам, у сорочки верхняя пуговица отрывается.

У л ь я н а. Таня, пришей.

Т а н я. Были паны, были рабы, а теперь все — товарищи!

П а в л и к. Ма-ам, где иголка?

У л ь я н а. В рушнике.

П а в л и к  скрывается в доме.

Т а н я (подходит к Лиде). Какое все модное на тебе. И где только ты это достаешь?

Л и д а. Петр достает. Он лучше в нарядах разбирается, чем я.

Т а н я. Мне бы такого муженька, как наш Петр.

Л и д а. Ты девушка красивая, выберешь себе жениха по вкусу.

Т а н я. Теперь такие женихи пошли, что сами на бутылку клянчат, где уж им о нарядах для жены думать.

Ф е д о р. Небось Петр по полтысячи в месяц зашибает?

На крыльцо вышел  П а в л и к.

П а в л и к. Ма-ам, а где галстук, вроде белесый такой?

У л ь я н а. Там, где бросил, на спинке кровати.

П а в л и к  вернулся в дом.

Ф е д о р. Зазнался наш Петр, мог бы и навестить.

Л и д а. Я же говорю — от работы его не оторвешь. У вас, у Ангелов, у всех один характер.

Т а н я. Корреспондент из области приехал, со мной говорил — хотел очерк о нашем отце писать. Да, видно, передумал, что-то ему не понравилось. И Федор тоже не понравился. Бурбон, говорит, а не человек.

У л ь я н а (сыну). Это почему же он так… о тебе?

Ф е д о р. Да я как следует и не расслышал, о чем он спрашивал. Вот и сказал — в перерыве, мол. Сам он бурбон. Работаешь, а он под руку лезет.

Т а н я. И сюда приходил. Может, и сегодня появится.

У л ь я н а. Надо отцу сказать.

Т а н я. А может, и не придет…

У л ь я н а. Тебя не разберешь: то придет, то не придет.

Врывается песня «Мой дед — разбойник»:

«Мой дедушка, разбойник, разбойник, разбойник,

Был в самом деле очень знаменит.

Кто мимо дедушки пройдет,

Все деньги сразу отдает.

Иначе будет бит,

Иначе будет бит.

Где ж ты, времечко лихое,

Когда можно было жить разбоем, да, да?!»

Опять своего черта