На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

стоит торжественная тишина. Все залито ярким солнцем.

Вбегает  П е т р  Б о р о д и н. За плечами у него вещевой мешок. Он подбегает к башне.

П е т р (кричит). Инга!.. Инга!..

Из башни выбегает  И н г а.

И н г а. Петер! (Бросается к нему.) Ты пришел!.. Господи, ты пришел. Я знала, что ты придешь, я знала!.. Я так ждала!

П е т р. Инга, я уезжаю.

И н г а. Что?

П е т р. Я уезжаю домой… на Родину…

И н г а. Когда?

П е т р. Сейчас. Сию минуту.

Доносятся звуки советского военного марша, исполняемого духовым оркестром.

Ты слышишь?.. Это провожают наш эшелон.

И н г а. Петер!.. Что ты говоришь… А как же я?.. Как же я, Петер?

П е т р. Инга, милая, я сейчас не могу, не имею права взять тебя с собой. Не могу остаться.

И н г а. Но что же теперь будет, Петер?.. Что будет? Если так могло случиться, значит, это на всю жизнь… Ты понимаешь, Петер, на всю жизнь!

П е т р. Ну конечно, Инга, милая… Конечно, на всю жизнь! Мы встретимся. Я еще не знаю как, но я знаю, что это будет. Теперь все будет по-другому в этом мире. Ведь это была последняя, самая последняя война на земле… Иначе зачем же пролито столько крови!.. Ты понимаешь, теперь все люди в мире будут счастливы.

Гудок паровоза.

Инга, Инга, мне пора. Мы скоро встретимся. Только я очень тебя прошу — не забывай меня!

И н г а. Хорошо. Иди.

П е т р. Инга.

И н г а. Иди. Я буду тебя ждать. И если нужно, буду ждать долго… Ведь это все равно большое счастье, правда, когда есть кого ждать?

Они крепко обнимаются.

П е т р (очень грустно). Прощай, Инга?

И н г а. Нет, до свидания.

П е т р. До свидания! До свидания, Инга. Не забывай меня! (Убегает.)

Девушка смотрит ему вслед. Издалека доносится голос Петра: «Инга-а!» — и заглушается протяжным гудком паровоза. Эшелон тронулся. Инга выбегает на авансцену.

И н г а (кричит в зал). Петер!.. Пете-е-ер! (Поднимает лицо и руки вверх.) Господи, пусть ему будет хорошо!.. Господи, пусть все будет, как он сказал!

Замирают звуки уходящего поезда. Но военный марш еще звучит, хотя и не так громко. Под этот марш Инга, опустившись на колени и сжав перед собой ладони с переплетенными пальцами, начинает молиться. Это даже не молитва, а ее просьба к богу, как у маленьких детей.

Господи, ты все видишь!

Господи, ты все видишь!

Господи… Господи… Господи!..

Сделай так, чтобы людей больше не убивали на земле.

Ну что тебе стоит, господи!

Люди и так мало живут.

Я, простая маленькая дочь земли, прошу тебя об этом, господи!

Если тебе нужно — возьми мою жизнь. Только в последний раз, и чтобы потом все другие люди жили как люди и больше не убивали друг друга!

Я очень хочу жить, господи!

Я очень хочу жить так, чтобы мне больше не было страшно в этом мире. Господи, сделай так, чтобы в мире остались только добро и любовь…

Добро и любовь!

Господи… Господи… Господи… (Закрыв лицо ладонями, склоняется к коленям.)

Тихо. Только издалека доносятся звуки военного марша. Музыка марша начинает нарастать. Она звучит все громче и громче. И еще раз в ней слышится далекий голос Петра: «Инга-а-а»…

Девушка порывисто поднимается. В зал летят ее прощальные слова.

Петер!.. Спасибо тебе за все, Пете-е-ер!

Ты будешь счастлив всегда и во всем!

Всегда и во всем!

Я верю — мы встретимся!..

Слышишь, Пете-е-р!..

Гремит во всю мощь медь военного оркестра.

З а н а в е с.

Л. Малюгин

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Пьеса в трех действиях, четырех картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а  Ф е д о т о в а — учительница.

Т о н я — ее дочь.

В л а д и м и р  Д о р о х и н.

А л е к с а н д р  З а й ц е в.

С е м е н  Г о р и н.

Т а м а р а  С о л о в ь е в а.

А л е к с е й  С у б б о т и н.

Я к о в  Д а р ь я л о в.

Д у с я  Р я з а н о в а.

С и м а.

А р к а д и й  Л я с к о в с к и й.

Действие происходит в Ленинграде в 1941—1945 годах.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Комната Елизаветы Ивановны Федотовой. На стене — большой портрет Л. Н. Толстого. Круглый стол. Пианино. В комнате тот несколько подчеркнутый порядок, который бывает перед приходом гостей; его замечают и ценят только хозяйки. Налево — дверь в комнату Тони.

Стук в дверь.

В о л о д я (в дверях). Можно? Никого нет — значит, можно. (Входит.)

Ш у р а (в дверях). Тебе же не ответили.

В о л о д я. В комнату не входят тогда, когда говорят «нельзя» или «пошел вон». Входи и располагайся.

Ш у р а  входит.

Что за манера — приглашать в гости и скрываться!

Ш у р а. Кто тебя приглашал?

В о л о д я. Сам себя пригласил. Елизавета Ивановна, наверное, хлопочет на кухне. А Антон, надо полагать, наряжается. Вообще у Антона за последнее время появилось очень много фасону. Закурим!

Ш у р а. Обожди — цветы прилажу.

В о л о д я. Кавалер. Что за цветочки?

Ш у р а. Незабудки.

В о л о д я. Ничего поумнее не придумал?

Ш у р а. Чтоб она меня не забывала.

В о л о д я. Дарить незабудки — пошлость.

Ш у р а. Это ты от зависти.

В о л о д я. Вообще мужчина с цветами выглядит глупо. С цветами должны ходить женихи.

Т о н я  вбегает с белым платьем в руках.

Т о н я. Здравствуйте, мальчики!

В о л о д я. Здравствуй, Антон. Только мы сегодня уже виделись.

Т о н я. Посмотрите на платье. Хорошо?

В о л о д я. Произведение искусства!

Т о н я. Верно, нравятся?! Хотя — что вы понимаете!

В о л о д я. Невеста! Фату бы к такому платью. Шурку в женихи — с незабудками. А я шафером.

Т о н я. Такого балбеса и в шаферы?! Ни за что! Кучером!

В о л о д я. Кучеров теперь нет. Шофером. Ну что ж, не шафером, так шофером.

Т о н я. Очень остроумно!

В о л о д я. Трудно жить среди людей, лишенных юмора. Верно, Шурка?! (Стучит по столу.)

Ш у р а. Тоня, мы пришли поздравить тебя с днем рождения.

В о л о д я. С чем поздравлять — постарела на год!

Т о н я (Володе). Целуй руку!

В о л о д я. Иди ты…

Т о н я. Целуй руку — тебе говорят!

В о л о д я. Отстань!

Т о н я. Целуй руку… Шура, поцелуй руку! Я тебя прошу. Мне никто в жизни не целовал руку. Шура, я тебя прошу. Будь кавалером! Будь, наконец, товарищем!

Шура целует Тоне руку.

Теперь я ухожу наряжаться. Пойду к соседке — у нее зеркало большое. А вы пока поговорите обо мне. (Убегает.)

В о л о д я. Она все-таки дура.

Ш у р а. Не говори о ней так. Я ее очень уважаю.

В о л о д я. А я просто люблю. Но она все же полоумная. Полоумных нельзя уважать. В крайнем случае их можно только любить.

Ш у р а. Обо всем, кажется, мы с тобой говорили серьезно. А об Антоне почти никогда. Почему это, Володя?

В о л о д я. Не знаю.

Ш у р а. И я не знаю. Но догадываюсь.

В о л о д я. Мне она нравится. И тебе тоже. И я и ты это знаем. И она знает.

Ш у р а. Вообще все всё знают.

В о л о д я. И незачем хитрить! И