За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

голубчика, и говорю ему: что же ты, говорю, сукин сын, делаешь… Ты посмотри на себя в зеркало, а потом возьми одну утиную головку и внимательно ее разгляди. И череп, и глаза, и клюв — ведь это же совершенство! Зачем же ступать на это совершенство сапогом! Красота и совершенство всего живого — это святая святых жизни нашей, это единственное, чем она может защитить себя, и кто дал вам такое право… (Пауза.) Другими словами, хотел поговорить с ним просто, по душам, но заведующий оказался трусом. Тут же достал свисток и принялся работать легкими. Ну, известное дело, что бывает после свистка…

Г р у я (включив селектор). Антон Владимирович, поступило сообщение, что на центральной улице продается в магазинах птица, в обезображенном виде. Срочно выясните и доложите по селектору. Жду у аппарата.

К э л и н (восхищенно). Милое дело, когда у тебя такой вот телефон. Раз — и ты позвонил. Раз — и тебе позвонили.

Г р у я. Ты чего все время куда-то в сторону смотришь? У тебя фонарь, что ли, под левым глазом?

К э л и н. Небольшой такой синячок.

Г р у я. Где засветили! В милиции?

К э л и н (заносчиво). Гвардейцу невозможно фонарь засветить. Гвардеец может самое большее по неосторожности удариться о дверной косяк.

Г р у я. Ну да, я понимаю. Сам косяк, однако, где находится — в магазине, в гостинице, в милиции?

К э л и н (тихо). В милиции.

Заурчал селектор.

Г р у я. Слушаю.

Г о л о с  п о м о щ н и к а. Михал Ильич, случай подтвердился. В городе получены три тонны обезображенной птицы из Салагурского мясокомбината.

Г р у я. Чем вызвана эта порча мясопродуктов?

Г о л о с  п о м о щ н и к а. По нерадивости работников комбината в барабаны по очистке пера были запущены птицы, минуя убойный цех.

К э л и н (потрясенно). То есть живых уток запустили?!

Г о л о с  п о м о щ н и к а. Директор комбината — Моронгуц Николай Антонович. Вызвать его?

Г р у я. Вызывать его не нужно, но отправьте туда комиссию из двух-трех инспекторов и, если материал окажется достаточным, подготовьте на Президиум. Спасибо. Выключаю. (Записывает что-то.)

К э л и н (грустно). Я свободен? Могу идти?

Г р у я. Можете идти. Заберите в милиции свой воробушек и катите домой. Если на поезд не успеете, катите на аэродром.

К э л и н (задумчиво). Боюсь, что и на самолет не успею, так что придется ехать автобусом. А если ехать автобусом, то самое милое дело — через Теленешти: оттуда рукой подать до Салагурского мясокомбината. Лично я в работу этих комиссий не верю. Я люблю своими глазами, своими руками…

Г р у я. Не приведи господь! Имей в виду: я в последний раз тебя выручаю, и если ты еще раз затеешь какую-нибудь драку…

К э л и н. Поеду туда непременно! Я должен увидеть своими глазами его лицо, потому что этот Моронгуц — вы знаете, кто он такой?!

Г р у я. Он плохой, безответственный работник…

К э л и н. Ну уж нет, извините… Он — фашист.

Г р у я. Не фашист, а двоеженец — я этого прохиндея знаю: у него две семьи. Одна — в Одессе, другая — здесь, в Кишиневе.

К э л и н. А разве кто-нибудь сказал, что у истинного фашиста должна быть только одна семья? Могут быть и две и три — это дела не меняет.

Г р у я. Слушай, я давно все собираюсь тебя спросить: тебе не надоело каждого встречного-поперечного обзывать? В семье не без урода — бывают и у нас жулики, воры, преступники, даже садисты попадаются, но называть их фашистами?!

К э л и н (после паузы). Извините, я это делаю, должно быть, автоматически, чтобы оживить прошлое, вернуть себе боевой дух…

Г р у я. Что-то слишком часто ты возвращаешь себе боевой дух. К тому же с каких-то пор ты прямо сошел с ума на этой домашней скотине — то у тебя лошади, то коровы, то птицы…

К э л и н. Домашний скот до сих пор остается у человека в рабстве, и я, как честный гвардеец, принял сторону угнетенных. Человек волен поступать со своей скотиной как ему вздумается, и ни в чем он так не проявляет свою низость, как в отношении к слабому и беззащитному животному. Я за расширение заповедников, но разве это справедливо, что любая косуля охраняется государством. Кинешь в нее палкой — и тебе дадут пять лет. И тут же, через дорогу, точно такая же коза блеет во дворе лесника, но она уже не охраняется законом и лесник волен поступать с ней как пожелает. И вот они с похмелья, оттого, что поссорились с любовницами или с соседями, запускают живых уток в барабаны. А между тем даже в Библии сказано: если ты по дороге встретишь отбившуюся от стада скотину врага своего, то не вымещай на ней свою злобу, а поймай и приведи хозяину, сказав при этом — вот ваша скотина. А если та скотина будет голодной или непоенной, ты сначала накорми, напои и только потом приведи к хозяину…

Г р у я. И ты хочешь сказать, что в нашем обществе, в отличие от римских провинций, в которых происходили события, описанные в Библии…

К э л и н. Я про Рим ничего не могу вам сказать, я там никогда не бывал, но я твердо знаю, что и убийство лошадей в Реутовской балке, и сдача коров на мясо перед самым отелом, и запуск живых уток в барабаны есть свидетельства самого что ни на есть оголтелого…

Г р у я (задыхаясь). Ты осмеливаешься произнести еще раз это слово…

К э л и н. Осмеливаюсь. И произнесу.

Г р у я. Вон из моего кабинета, отщепенец!!

К э л и н (ошарашенный). Извините, я, может, что не так…

Г р у я. Чтобы духу твоего тут больше не было!! (Достает из стола таблетки, запивает глотком воды.) Да, мы строим новый мир, и нам не сразу все дается. Да, мы иногда ступаем по живому и потом забываем вернуться и извиниться. Как говорится, лес рубят — щепки летят. Нас критикуют за бездуховность, за бесчеловечность, но это делают наши враги. И вдруг ты, мой старый, мой фронтовой товарищ…

К э л и н (отчужденно как-то). Извините меня, пожалуйста. Я как-то свыкся с мыслью, что мы друзья детства, школьные товарищи. Оба прошли войну, оба вернулись гвардии рядовыми… И совершенно упустил из виду, что война вон когда кончилась! За это время многие рядовые так рядовыми и остались, зато другие рядовые… Разрешите идти, товарищ член правительства?

Г р у я. Идите.

К э л и н  неумело берет под козырек, кое-как делает налево кругом и удаляется.

После его ухода секретарша широко раскрывает обе половинки дверей, начинают входить иностранцы.

Груя стоит неподвижно у окна и долго смотрит на площадь, на арку Победы и на серый, облезлый купол собора.

Ива на берегу речки.

Г о л о с  Г р у и. Ну хорошо, я понимаю, ты обиделся и все такое… Но скажи мне, пожалуйста, почему ты в таком случае… Ты слышишь меня, Кэлин? Эй, есть тут кто?

Г о л о с  М а р и и. Никого нету. Осталась я одна.

Г о л о с  Г р у и.