Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

претендовать на общепризнанность. Возможно, будут споры, но это и неплохо. Я буду рад, если моя лекция вызовет споры и даст этим известный толчок мысли (показывает, как толчком в донышко поллитровки выталкивают пробку).

Сектанты, начиная понимать, что их обманули, заволновались, но Харитон подает знак, чтобы все оставались на месте.

Итак, тезис первый. Общественное сознание в основном дает адекватное, принципиально истинное отражение бытия, но религия дает принципиально неистинное, ложное, извращенное, фантастическое его отражение. И вот спрашивается: если практическая деятельность человека оправдывает всегда, каждый день и каждый час, материалистический подход к явлениям, если, наоборот, религиозный, идеалистический, фантастический подход всегда и постоянно опровергается практикой, почему же религиозные предрассудки держатся в сознании людей? «Вот из зе квэщен», как говорил Гамлет, принц Датский, в одноименной трагедии Шекспира, когда мучился над вопросом: ту би о нот ту би — быть ему или не быть.

Ш а т у н. А как мне с Тэклей быть? Вот в чем квэщен!

Н а д е й к а. Что с Андреем делать?

Т и х о н (стучит по графину). Вопросы в конце!

Р а з у м н и к о в. Ваш Андрей, товарищи, — это эпизод, аномалия, так сказать, частный случаи. И я советовал бы вам не смотреть на проблему с таких узких позиций. Мыслить надо широко и масштабно! Масштабно и широко! (Шатуну.) На чем мы остановились?

Ш а т у н. На этом: чи ты би, чи ты не би, одна холера…

Р а з у м н и к о в. Спасибо! Итак, «из зе квэщен»? В чем загвоздка?

Прибегает  д е д  С а в о с ь. В руках у него веревка и колокольчик на ленте.

С а в о с ь (присутствующим). Что же это, не при нас будь сказано, делается? Что же это на белом свете творится? Она же, дура, на самом деле телушку продала! Один звоночек остался.

Ш а т у н. Может, волки съели твою телушку?

С а в о с ь. Какие волки? В чайную на коклеты сдала! А я же рассчитывал к весне свой литр молока иметь!

Ю з и к. Переходи, дед, на кефир.

С а в о с ь. Харитон, где Прасковья?

Х а р и т о н. Молится, ета самая. С пророком.

Савось хочет войти в молитвенный дом, но Андрей загораживает ему дверь.

С а в о с ь. Малец, пусти! Я с ней сам поговорю!

А н д р е й. Отойди, старый раскольник, от храма! Эта дверь тебе больше не откроется! Отлучен ты от святой церкви нашей, анафема!

Ю з и к. Ну что, дед, съел?

С а в о с ь (совсем растерявшись). Вы, не при нас будь сказано, слышали? Люди, слышали ли вы? Я, выходит, грешник, а он, выходит, праведник! Меня, выходит, отлучили, а его, выходит, прилучили! А может быть, у этого Тарасевича с головой чего?

Ш а т у н. А у вас там у каждого с головой что-нибудь.

С а в о с ь. Что же мне делать? (Разумникову.) Человек! Видит бог, нечисто тут! С раскольников этот Антон, я сразу приметил.

Р а з у м н и к о в. Дорогой вы мой, так сказать, товарищ! Я всегда подчеркиваю мысль о том, что необходимо более широко смотреть на проблему…

С а в о с ь (перебивает). Что же ты будешь смотреть, если он и так уже размахнулся — шире некуда. Человек, делай что-нибудь!

Р а з у м н и к о в. Я в ваши церковные дела не полезу.

С а в о с ь (удивленно и зло). Как это — не полезешь? Тебя же для того советская власть и в лекториях держит, чтобы ты везде лез!

Р а з у м н и к о в. Потому не полезу, что советская власть всем своим гражданам гарантирует свободу совести.

С а в о с ь (горячится). Так она же тому гарантирует, у кого, не при нас будь сказано, совесть есть. А ясновидец этот?

Р а з у м н и к о в. Поскольку церковь отделена от государства, а школа от церкви, я не могу вмешиваться в ваши внутренние дела.

Т и х о н. Не может он вмешиваться! И ты, дед, отцепись от человека.

Ю з и к. Дед, отцепись от человека! Видишь, он не может?

С а в о с ь. А кто тогда может? Куда же мне кинуться?

Т и х о н. Дед, в последний раз предупреждаю: сорвешь мероприятие — получишь штраф.

С а в о с ь. Вы слышали? Вы слышали, люди? Что ему моя телушка? Он меня штрафом пугает! (Подбегает к Тихону.) Тихон, я до центра дойду! Ты меня знаешь!

Т и х о н. Юзик, выведи его отсюда и составь протокол по мелкому хулиганству.

Как только Юзик поднимается из-за стола, Савось сразу же замолкает и покорно садится около Шатуна.

Ш а т у н. Садись, дед, а то обстригут!

С а в о с ь (шепотом). Не имеют права.

Р а з у м н и к о в. Итак, общеизвестно, что знания, находящиеся в рамках, так сказать, «орбис террарум», и знания, охватывающие весь «универсиум», — разномасштабны. Процесс познания бесконечен. А природа неисчерпаема и во времени, и в пространстве, и в многообразии своих проявлений, ибо каждое явление ее по-своему неисчерпаемо. Любая наша истина представляет собой единство абсолютного и относительного, объективного и субъективного. Это обстоятельство и делает возможным заблуждения.

Никто ничего не понимает. Слушатели исчезают с лекции удобным им способом, но обязательно с убежденностью в том, что этого никто не замечает. Тихон клюет носом.

С точки зрения метафизического материализма истина есть абсолютное и до конца точное отражение действительности, лишенное всех элементов относительности. Но при такой трактовке непонятно, откуда может появиться заблуждение. Именно поэтому мы должны всегда помнить, что наше сознание детерминировано объективной действительностью. И поскольку наше мышление является абстрактным в философском смысле слова, возможность идеализма и религия заложена в абстракции…

На лекции остаются только Тихон и Савось.

С а в о с ь (хитро, неожиданно). Помню, в ту войну у нас самокатчики на постое были, так один, не при нас будь сказано, любой разговор так начинал: она, говорит, хоша и так, но весьма, однако же, тем более, что, мол, дескать, так сказать, вроде бы того, что ли. А коснись такого дела — так вот тебе и пожалуйста… И орбис и тарарам. (Уходит.)

Лектор продолжает читать лекцию одному Тихону, но его слов не слышно. Из молитвенного дома все сильнее и сильнее доносится мелодия псалма на мотив «Ой, Самара-городок»:

Мы — овечки у Христа,

В сердце счастья полнота:

Пастырь наш о нас печется,

С ним нам весело живется.

Он к любви нас всех ведет

И сестрицами зовет.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

IV

Молитвенный дом. Все  с е к т а н т ы  в длинных белых балахонах стоят на коленях и поют псалмы на мотив песни «Ваши пальцы пахнут ладаном» в сопровождении своего оркестра народных инструментов под управлением  А н д р е я. «Алтарь» просматривается со стороны. Его лицевая часть, обращенная к молящимся, задернута шторой. Это дает возможность Антонию и Харитону спрятаться от единоверцев. А н т о н и й  сидит на корточках на полу и продувает мегафон. Х а р и т о н  ставит на «алтарь» жертвенник в виде треноги и обычного охотничьего конусоподобного котелка.

С е к т а н т ы (поют).

Ваши пальцы пахнут