Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

С л а в к а (указывает на входную дверь). Ведь это был Рошкот!

П а н и  Г л у б и н о в а (смешно пугаясь). О господи!

С л а в к а. И если б только он один! (Показывает на пальцах.) Целых два Рошкота! Старый и молодой!

П а н и  Г л у б и н о в а. И что же?.. Как же ты?..

С л а в к а (делает движение в сторону соседней комнаты). Тсс! (Отскакивает от пани Глубиновой, которая поспешно уносит свое изумление в кухню.)

Г л у б и н а, уже переодетый, возвращается.

Г л у б и н а (бросает беглый взгляд на Славку, потом в сторону кухни; вынимает из кармана часы и с нарочитой медлительностью сверяет их со стенными). Гм!

С л а в к а (заметив это, кричит в кухню). Мамочка, папа уже поглядывает на часы…

Глубина делает гримасу.

Г о л о с  п а н и  Г л у б и н о в о й (из кухни). Сейчас, сейчас все будет готово, накрывай пока…

С л а в к а (собирается накрывать на стол). Право же, папа, ты не можешь на нас пожаловаться. Стоит только тебе мигнуть — и мы уже забегали… (Берет со стола книги и принесенный Глубиной сверток.) Что это?

Г л у б и н а. Ничего особенного. Кое-что для продажи.

С л а в к а. Картина?

Г л у б и н а (сдержанно). Что-то вроде этого.

П а н и  Г л у б и н о в а (высовывает из приоткрытой двери голову). Ах, дочка, дочка… За ростбиф папа тебя не слишком-то похвалит… (Исчезает.)

С л а в к а. Сегодня, мамочка, нам это сойдет с рук. Папа встал с правой ноги.

Г л у б и н а (улыбается, удобно усаживается в кресле). А все из-за ночной грозы. Вовремя нагрянула, как по заказу…

С л а в к а (накрывает на стол). Жаль, что я проспала.

Пани Глубинова входит с тарелками.

Г л у б и н а. Конечно, жаль. Зато я не проспал. Так красиво молнии уже давно не сверкали!

П а н и  Г л у б и н о в а (Славке). Ты даже не шелохнулась, когда я ночью закрывала у тебя окно.

Г л у б и н а. Да. И у меня ты тоже закрывала.

П а н и  Г л у б и н о в а (удивлена). Я думала — ты спишь.

Г л у б и н а. Судя по всему — нет. И как только ты вышла, снова раскрыл окно. (Смеется.) Потихоньку, разумеется.

П а н и  Г л у б и н о в а (задета и обеспокоена). Видишь, видишь, Славка… папа водит нас за нос…

Г л у б и н а (весело). А разве, жена, не красиво сверкали ночью молнии?

П а н и  Г л у б и н о в а. Так ли уж красиво?!

Г л у б и н а. Еще как красиво!.. А утром я набрызгал возле умывальника — вот уже ты головой покачала… (Смеется.)

С л а в к а. Над этой лужей я тоже качала головой, папа…

Г л у б и н а (бодро). Хорошо, детки, прямо с постели окунуться в этакую благодать…

Славка и пани Глубинова обмениваются тревожными взглядами.

Выйдя из дому, я сразу учуял, что денек выдастся на славу. Тут же, за порогом, я сказал себе одно слово, за углом — второе, а потом и все остальное. Не успел дойти до лавки, как уразумел: не нужно петлять… Бери быка за рога!

С л а в к а (изумленно). Мама, ты что-нибудь понимаешь?

Пани Глубинова отрицательно качает головой и уже заранее страшится того, что сейчас, вероятно, услышит.

Я тоже.

Г л у б и н а (не обращает на них внимания). И честное слово, если бы сегодня утром я встретил двадцатилетнего Гонзика Глубину, видит бог, я бы посмеялся, а у него вытянулось бы лицо. Но я бы не уступил ему дорогу. Я бы глянул этому пареньку прямо в глаза. И к черту все его громкие, цветистые фразы, все его претензии…

С л а в к а (печально и тихо). Нечто подобное я сегодня уже слышала…

Г л у б и н а. Что?

С л а в к а. Ничего. Понемногу я начинаю тебя понимать.

П а н и  Г л у б и н о в а (все больше пугаясь). А я никак не пойму…

Г л у б и н а (весело). Ах вот оно что!.. Ну-с, а потом я отпер лавку и увидел, как там славно. Все по мне, словно перчатка, которая пришлась впору! Веселая лавочка, и — на хорошем месте… Кажется, она сама тянет тебя за рукав и говорит: я здесь! Солнце появляется в ней с самого утра, ждет меня на ступеньках, а напротив, у жестянщика, висит клетка с певчим дроздом… Видишь, говорю я себе, тысячи людей во всем мире опять пускаются в погоню за всякими химерами, а я могу спокойно постоять у входа и послушать пение дрозда…

С л а в к а (с горькой усмешкой). И уж этого-то, конечно, было вполне достаточно, чтобы запел и ты.

Г л у б и н а. Я пел? Правда? Я даже не заметил.

С л а в к а. А потом постарался как можно скорее выпроводить меня из лавки.

Г л у б и н а (смеется). Это я уже припоминаю. Но… (опять смеется) на то была причина.

С л а в к а. Причина?

Г л у б и н а. Да! Хотелось свободно вздохнуть, развязать себе руки и… взять быка за рога… (Смеется.)

Пани Глубинова и Славка обмениваются недоумевающими взглядами.

Потом я вырезал из картона два аккуратных квадрата и на одном из них каллиграфическим почерком вывел… (Делает многозначительную паузу.)

Пани Глубинова и Славка нетерпеливо смотрят ему в рот.

(Наконец декламирует.) «Участники встречи выпускников гимназии… вероятно, не преминут… осмотреть в заведении бывшего их товарища… новую серию прекрасных открыток с пейзажами родного края… которые будут для них трогательным напоминанием о днях молодости…»

Пани Глубинова и Славка сильно взволнованы.

(Ничего не замечает.) А раз я написал это на одном картоне, то, конечно, написал и на втором… После обеда я выставлю свою приманку в витрине… А это… (Разворачивает бумагу.) У тебя, Славка, прекрасный почерк, и ты мне здесь, внизу, напиши что-нибудь по-французски, этак покрасивей… Это групповая фотография выпускников нашей гимназии… Бе я тоже выставлю в витрине… рамка уже приготовлена… а потом, потом встану, как положено, за прилавок и буду ждать… Дверь откроется… и представьте, представьте себе, войдет, к примеру, верзила Рошкот…

Пани Глубинова, которая уже долго боролась с собой, всхлипывает; Славка горестно смеется.

(Изумлен.) Что же ты плачешь, мамочка?.. И… чему ты смеешься, Славка?

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Конец того же дня. Верхушки тополей пронизаны прощальными лучами солнца. С л а в к а  стоит у раскрытого окна и, взяв бинокль, смотрит вдаль. Входит  Г л у б и н а, заметно более шумный, чем всегда; его усы подстрижены и подкручены.

С л а в к а (выведенная из задумчивости, оглядывается). Это ты, папа? (Удивленно.) Что с тобой? У тебя совсем другие усы!

Г л у б и н а (смущенно улыбается, украдкой смотрится в зеркало). Да вот… малость… привел себя в порядок.

С л а в к а (разглядывает его). На кончиках усов не стало проседи…

Г л у б и н а. Это по недосмотру! Как раз проседь меня вполне устраивала.

С л а в к а (с иронией). Еще бы! Встреться тебе случайно двадцатилетний Глубина… ты бы козырнул перед ним усами с проседью…

Г л у б и н а (смеется). Уколи больнее. Это меня не задевает.

С л а в к а (холодно). Знаю… (Снова отходит к окну.) Ты уже вернулся?

Г л у б и н а. Как видишь… (Смущенно.) Лавку я сегодня закрыл пораньше… (Вынимает часы.) Да и не так уже мало времени. Пока оденемся…

С л а в к а. Ну что, расхватали твои