Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

залив покрыт снегом, я еще позавчера был в Дубултах{81}… Вернуться на миг в лето — это же сказочно, вам не кажется? Вернуться в лето — это не менее сказочно, чем, допустим, вернуться в молодость… Это так неповторимо и захватывающе, что я все утро брожу словно хмельной, напевая про себя старую милую песенку… (Поет.)

«Прекрасная юность, вернись ко мне,

Вернись на мгновенье, о, как тебя жаль…»

(Умолкает, увидев на лестнице Расму.)

Р а с м а (с полной хозяйственной сумкой в руках). Кто это тут поет на нашем дворе, да еще по-латышски?

В и д в у д. Тот, кто не хочет верить своим собственным глазам… И вы мама этого взрослого человека? Вы! Скажите, что я ошибся!

Р а с м а (спускается вниз). Вы не ошиблись. Простите, я положу сумку.

В и д в у д. Пожалуйста, пожалуйста.

Р а с м а  уходит в дом.

Видвуд, напевая «Прекрасная юность, вернись ко мне», поворачивается в сторону моря.

Юрис листает том «Народных песен».

Внезапно в комнате раздается громкий крик Расмы.

Видвуд оборачивается.

Тишина.

Что это?

Юрис пожимает плечами.

Видвуд решительно направляется к двери, но  Р а с м а  уже выходит в своем черном платье, без пальто.

Р а с м а. Извините меня, пожалуйста. Я испугалась.

В и д в у д. Бывает, даже в самых лучших кругах.

Р а с м а. Я не ожидала, что в моей комнате… а, да что там. Словом, извините. Теперь самой неловко за свою несдержанность.

В и д в у д. Все в порядке, и подведем черту. Меня зовут Видвуд. Фамилию, если не возражаете, называть не будем.

Р а с м а. Расма.

В и д в у д. Весьма рад. С вашим сыном, исследователем сокровищ народного духа, мы уже познакомились.

Р а с м а. Очень приятно.

В и д в у д. Считаю все же необходимым кое-что пояснить, хотя вы вроде бы и не просите. Во-первых, мое развязное поведение может показаться вам…

Р а с м а. Нет, просто я думаю, что…

В и д в у д. Просто вы думаете, что я пьян, понимаю, однако виной тому юг, от которого дух захватывает, и лето в декабре, потому что нельзя же принимать всерьез несколько стаканчиков цинандали… Во-вторых, я пришел в качестве провожатого бывшей одноклассницы вашего сына, которая вчера совершенно случайно узнала его адрес.

Р а с м а. И это очень хорошо с вашей стороны, благодарю вас.

В и д в у д. Желая девушке добра, я боялся, как бы ее по дороге не обидели горячие местные парни.

Р а с м а. Вы первые гости с тех пор, как мы живем здесь.

В и д в у д. Неужели?

Р а с м а. Ну, иной раз заходят Розановы, наши соседи.

В и д в у д. Соседи, понятное дело, не гости.

Р а с м а. Конечно, хотя это прекрасные люди, такие сердечные, услужливые…

В и д в у д. И все же только соседи. Привычные, знакомые… Все равно что картина на стене вашей комнаты, которую никто уже не замечает, если даже и смотрит…

Р а с м а. А попробуйте ее снять или убрать!

В и д в у д. Позвольте мне категорически отвергнуть ваш метод определения меры ценности.

Р а с м а. Ну, так ли уж категорически?

В и д в у д. Все вокруг нас перемещается и меняется, вокруг нас и в нас самих, и нас всегда влекут все новые и новые картины, песни, лица друзей… Почему так часто меняется мода, скажите мне? Именно поэтому! Люди боятся, они не хотят превращаться в подобие картины на стене комнаты, которую замечают лишь тогда, когда ее больше нет… Люди понимают, что они должны меняться, да к тому же к лучшему, на что в свое время справедливо указал Райнис{82}. Но сами они разительно измениться не могут и, чувствуя это, старательно меняют хотя бы свою внешность… Мы вечно жаждем нового.

Р а с м а. Полагаю, после всей этой бесконечно меняющейся пестроты мы все-таки жаждем и чего-то непреходящего.

В и д в у д. Например?

Р а с м а. Друзей мы так часто не меняем… И потом — вы что, например, против семьи?

В и д в у д. Упаси господь! Я? Да семей у меня было даже несколько!

Расма разводит руками, громко смеется, и мы понимаем, что, в сущности, она весьма жизнерадостная по натуре женщина, которая лишь на время как бы притихла из-за трагедии в семье и болезни сына.

В дверях появляется  Л и н д а.

Смех Расмы обрывается.

Л и н д а (ни на кого не глядя). Дикая головная боль, которая у меня началась, стала стихать… Видвуд, если вы меня проводите, я охотно пойду домой.

В и д в у д. Ку пожалуйста! Я только удивляюсь, что такое с вами приключилось. Еще полчаса назад вы были абсолютно здоровы.

Л и н д а. А разве так не бывает? Вдруг?

В и д в у д. Еще как.

Л и н д а. Начнется, пройдет, и нечего тут рассуждать, на мой взгляд. (Идет к лестнице.)

В и д в у д. Благодарю вас, Расма, за прекрасные минуты на этой высоте. Будь у меня еще немного времени, которого, к счастью, нет, мы обязательно поссорились бы…

Р а с м а. Вы убеждены?

В и д в у д. Определенно, и, прощаясь, мы прощались бы с вами как враги…

Ю р и с. Линда, нашел!

Линда останавливается на верху лестницы и оборачивается.

Видвуд и Расма тоже смотрят на Юриса.

Тишина.

По радио от соседей доносится «Болеро» Равеля.

Р а с м а (после паузы). Что ты нашел?

Ю р и с. В содержании четвертого тома, о скотоводстве. На сто двадцать четвертой странице. «Воспитание домашних животных, уход, пастбище» и так далее. (Листает том, находит нужную страницу, читает.)

Все стремительнее, нарастая, звучит «Болеро».

В и д в у д (после паузы, поскольку остальные молчат). Молодежь нынче увлекается спортом, кибернетикой, киноаппаратами и бог знает чем еще… Увлечение фольклором, признаться, я встречаю впервые…

Р а с м а. Я тоже…

Л и н д а. Видвуд!

В и д в у д. Иду, иду.

Л и н д а (все время чувствуя себя крайне неловко, в сторону). До свидания.

Р а с м а (холодно). Прощайте.

Л и н д а  поднимается по лестнице и исчезает.

В и д в у д. Успешной работы, Юрис! И поправляйтесь!

Юрис, погруженный в чтение, не реагирует.

Р а с м а. Юри…

Ю р и с (смотрит). Да, я… Спасибо. (Читает дальше.)

Р а с м а. Извините, пожалуйста.

В и д в у д. Что вы, Расма, разве я не понимаю… Вижу, что вам не легко… Да, счастливого Нового года! Не так уж много осталось, завтра и послезавтра…

Р а с м а. И вам счастья. Загляните к нам как-нибудь еще, если вас не пугает крутой подъем. Может, в канун Нового года?

В и д в у д. Спасибо. Не хочу вам больше мешать, но, откровенно говоря, мне здесь чрезвычайно нравится…

Р а с м а. Пожалуйста! В углу сада есть место для костра, будем там жарить шашлыки, а чуть ниже растет ель, видите? Нужно только достать подсвечники и свечки, здесь это проблема… Приходите. Будут только Розановы.

В и д в у д. Сколько их, этих Розановых?

Р а с м а. Что-то семь или восемь.

В и д в у д. Ого?

Р а с м а. И они, вы только представьте себе, даже не думают каждый день менять туалеты, перекрашивать волосы и тому подобное, чтобы замечать друг друга, уважать и любить!

В и д в у д. Исключение, как всегда, подтверждает правило… Еще раз большое спасибо вам и,