Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

менее, чем он. Люблю места эти. Лет с четырнадцати люблю… Добринево наше люблю… Пташку малую люблю… Заливается как!.. Вас люблю. Детей ваших любить буду… (Обнимает их, как бы соединяя.)

Долетает необычный, прерывистый гул мотора.

А л е н а. Что это, Миша?!.

М и х а с ь (встревоженно). Степка!.. Это Степка!.. (Бросается бежать.) Я сейчас! (Исчезает.)

Алена и Криница бегут за Михасем. Прожекторы гаснут. Ревут моторы. Перекрещиваются и разбегаются лучи фар. Слышен удар, треск, скрежет железа. Вспыхивает зарево. Через сцену бегут люди с ведрами, топорами, лопатами. Среди них  У л ь я н а, М и х а л и н а, К р и н и ц а. Появляется совсем пьяный  З а к р у ж н ы й.

З а к р у ж н ы й (поет). «Не слышны в саду даже шорохи. Все здесь замерло до утра…»

Прибегает  д е д  В е р е н и ч  с портативной сиреной.

В е р е н и ч (испуганно). Горим! Люди, горим! Бегите, люди! Горим!

З а к р у ж н ы й (как юродивый, бьет в ладоши). «Гори, гори ясно, чтобы не погасло… Гляну на небо — гуси летят…»

Вбегает  Г л а ш к а.

Г л а ш к а (испуганно). Алену убили! Доктора! Милицию! Степка под трактором! Сгорел… горит Степка под трактором!

Появляется потрясенный М и х а с ь.

М и х а с ь (кричит). Убейте! Убейте! Убейте меня! Я не хочу жить!.. Не хочу!.. (Хватается за голову, слышит звуки тревоги, падает и катается по земле.) А-а-а!..

От неожиданности дед Веренич выпускает из рук сирену. Ею завладевает Закружный и пробует вертеть.

В е р е н и ч. Что ты наделал, Михасек? Что ты натворил?!

Г л а ш к а. Чтобы такое из-за девки?! Да его самого убить мало!..

Михась ничего не слышит, ничего не видит. Он повторяет одни и те же слова: «Убить мало… Убить мало…» Убегает.

Появляются  М и х а л и н а  и  К р и н и ц а. Он несет на руках Алену.

М и х а л и н а (в отчаянии). Люди! Люди! Что же это, люди! Господи мой праведный! Спасите, родные!.. Спасите, любые! Доченька моя! Рыбочка моя!.. За что же мне такое?!.

Все, кроме Закружного, бегут за Криницей и Михалиной.

Появляется  У л ь я н а. У нее в руках обгоревший сапог.

У л ь я н а (шепчет). Степка!.. Степочка!.. Степочка мой!.. Сыночек! Сыночек! Сыночек! (Уходит.)

Закружный вертит сирену, как шарманку, пытается петь.

II

Кабинет секретаря райкома партии. Один за другим входят  ч л е н ы  б ю р о. Среди них  Д р о б ы ш, Ш у п е н я, Р а з м ы с л о в и ч, М а н а е в а, Т р у б ч а к. Все несколько встревожены экстренным вызовом. Время позднее — половина восьмого вечера.

Входит  Н о в и ц к и й.

Н о в и ц к и й. Добрый вечер, с кем не виделись. Товарищи члены бюро, прокурор убедил меня созвать вас в такое нераннее время. И, хотя кворума нет, давайте все же посоветуемся… Кажется, деревня Добринево преподнесла нам еще одну неприятность. (Размысловичу.) Докладывайте, Денис Иванович!

Р а з м ы с л о в и ч (встает). Товарищи, общественность давно ждала суда над убийцей из Добринева. Сегодня процесс, в котором я выступал государственным обвинителем, закончен. И закончен так, что лучше бы он и не начинался… Разработанная и доказанная версия убийства была буквально перечеркнута судьей Зубрич, а судебное следствие подменено беспардонной демагогией на тему, пить или не пить. Не поняв и не уяснив духа и буквы закона и постановления «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом», судья Зубрич…

Н о в и ц к и й. Денис Иванович, давайте не будем забегать вперед, а начнем, как говорят, от печки. Тем временем подойдут и Зубрич с адвокатом.

Р а з м ы с л о в и ч. Понимаю, Георгий Максимович… Можно и от печки… Ab ovo, как говорили древние. Итак, из Добринева мне позвонили сразу же. (Манаевой.) Как раз в тот момент, когда зашла Ольга Сильвестровна.

Высвечивается кабинет прокурора района. За столом  Р а з м ы с л о в и ч. Входит  М а н а е в а.

М а н а е в а. Засиделись, засиделись, Денис Иванович…

Р а з м ы с л о в и ч. А-а-а, пресса?!. Мое почтение! (Выходит из-за стола, здоровается.) Опять домой одна идти боишься?

М а н а е в а. Боюсь не боюсь, а с прокурором не так страшно.

Звонит телефон.

Р а з м ы с л о в и ч. Момент, Ольга Сильвестровна!.. (Снимает трубку.) Да. Прокуратура… Я слушаю… Что «алё»? Прокурор слушает!.. Какая еще беда?!.

М а н а е в а. О господи! Опять что-то?!

Р а з м ы с л о в и ч. Говорите толком! И не алёкайте!.. Спокойно, говорю, говорите!.. (Слушает.) Так!.. Так!.. Ясно!.. Задержите! Участковому сообщите!.. Это хороню, если сам не убегает. И никакого самосуда!.. Место происшествия оцепите! (Кладет и опять снимает трубку.)

М а н а е в а. Что там еще, Денис Иванович?

Р а з м ы с л о в и ч. Черт знает что! (В трубку.) Следователя!.. Иванович?.. Это я. Звони в «Скорую», бери эксперта, кого-нибудь из ГАИ — и в Добринево! Два трактора — вдрызг. Есть жертвы. Похоже на умышленное убийство на почве ревности. (Кладет и снимает трубку.) Квартиру председателя райисполкома!.. Федор Фомич? Размыслович беспокоит… В Добриневе опять беда… Рыцарский турнир на тракторах… Убит некий Степан Юрский, и тяжело ранена Алена Матулевич. С этим Добриневом ошалеть можно! Не село, а заклятое место!

Прожектор высвечивает  Ш у п е н ю.

Ш у п е н я (в трубку взволнованно, зло). Некий Юрский?! Некая Матулевич?! Мне надоело, мне осточертело слушать сообщения по Добриневу! Что ни день, так не слава богу!..

Р а з м ы с л о в и ч. Тяжелое село, Федор Фомич…

Ш у п е н я. Работать надо как следует, тогда и села не будут тяжелыми!.. Хулиганство, драки, а тут — на тебе. А как дойдет до суда, на поруки отдаем, условно судим, досрочно отпускаем… Хоть бы один процесс провели, чтобы о нем люди заговорили!..

Р а з м ы с л о в и ч. Разве мы не занимались Добриневом?

Ш у п е н я. Мы!.. Сам займись! Подними все!.. Обратись к общественности! Создай напряжение! Подключи прессу! Газету, говорю, подключи! Заклейми позором! В конце концов, отмотай мерзавцу на полную катушку, чтобы у других при одной мысли волосы шевелились!

III

Кабинет секретаря райкома партии.

Н о в и ц к и й. И вы создали напряжение?

Р а з м ы с л о в и ч (не уловив иронии). Как и условились.

Н о в и ц к и й. И заклеймили?..

М а н а е в а (двусмысленно). И заклеймили…

Д р о б ы ш. Еще бы не заклеймить на таком материале. Факт — алмаз. Читатель взвыл от негодования. Что ни письмо, что ни звонок: смерть убийце, и все такое!

Н о в и ц к и й. Значит, отмотали?..

Ш у п е н я. Отмотали, только не с того конца и не тому, кому следовало. Я уж не говорю о приговоре… Но принять пять частных определений одним махом — это надо уметь! И это уже тревожно!.. (Передает Новицкому первый листок.)

Н о в и ц к и й (пробегает глазами определение). «Суд в составе… Рассмотрев уголовное дело… Так… Районная газета допустила грубую ошибку, поместив на своих страницах статью, в которой задолго до суда определила вину Добриневского, назвав его убийцей. Ажиотаж вокруг дела Добриневского, вызванный публикацией, дезориентировал и дезинформировал читателя, что вызвало…» Понятно.

Ш у п е н я (передает второй листок). А это, можете себе представить, в мой личный адрес.

Н о в и ц к и й (читает). «Райисполком и райпотребсоюз проявляют безответственность. Грубо нарушаются закон и постановление правительства. Игнорируются установленные законом правила торговли спиртными напитками… Факты свидетельствуют, что количество декалитров вина и водки, реализованных в районе за последние десять лет… Стремясь к увеличению денежной выгоды за счет продажи водки, райисполком не только не контролирует деятельность райпотребсоюза, но и потворствует ему…»

Ш у п е н я. А вот в этих трех определениях