Приказ номер один - Гастон Самуилович Горбовицкий

митинге — ты будешь?!

Ю р г а н о в. Васька… лезь.

В а с я. Анатолий…

Ю р г а н о в (перебивая). Надо, Васька…

В а с я (повторяя). Надо…

Ю р г а н о в. Надо!.. Лезь.

В а с я (засуетившись). Раз  н а д о… (Стаскивает куртку.)

Появляется  И в а с ю к.

И в а с ю к (насмешливо). Ладно! Ладно… (Ворону.) Отключи. Пионеры… Думал, действительно посоревнуемся, кто — кого… Кровь из носу! (Ворону.) Отключи.

Ю р г а н о в (Ворону). Стой!

В о р о н. Ну?

Ю р г а н о в. Стой, не останавливай. (Ивасюку.) Работай, Кирилл. Работай-работай!.. Нагоним!

И в а с ю к. Подождем уж, ладно. Пионеры!.. (Ворону.) Отключай. Посоревновались…

Ю р г а н о в. Стой! Соревнование — значит, соревнование, как уговор был… Кровь из носу, а только так! Иди, работай.

И в а с ю к. Что ж… Ладно!

И когда Ивасюк возвращается к своей машине и она начинает работать, Юрганов торопливо сдергивает свою куртку…

В а с я. Ты чего это?

Ю р г а н о в. За рычаги сядешь.

В а с я. Что ли, ты… Ты это зачем, Анатолий?

Ю р г а н о в. Затем!

В а с я. Что ли, лезти надумал?!

Ю р г а н о в. Затем! (Ко всем.) Эх, и тошно мне с вами! Уеду я… Если цел останусь! «Миллионеры»!.. Да вы свой миллион весь давно на доллары разменяли!

В а с я (удерживая Юрганова). Отступись, Анатолий, зачем ты…

Ю р г а н о в. Затем! Что надо же, наконец, выяснить и уточнить, что строим в городе юности?! Коммунизм или наоборот капитализм с империализмом?! (Подняв гитару.) «Я в весеннем лесу…» (С размаху бьет гитарой о железный валун; гитара разлетается.) Отыгралась, родная!.. (Васе.) Садись за рычаги! Включу напряжение — двигай!

В а с я. Анатолий!

Но  Ю р г а н о в  уже исчез; взгляды следящих за ним горняков поднимаются выше, выше…

В о р о н. Проститься бы по-христиански — самый раз… (Гасит сигарету.)

М а н т у л о (Васе). Садись за рычаги! Включит — еще нагоните!..

Б у б л я к (Юрганову). Не шевелись! (Закрыв лицо.) Линию включили… С подстанции!..

В а с я (Юрганову). Не  ш е в е л и с ь!.. (Ко всем.) Как же сойти-то? Не сойти теперь ему-то?

М а н т у л о (Васе). Беги на подстанцию! Напряжение чтобы сняли!

Г о л о с  Ю р г а н о в а. Васька! За рычаги! Садись!

Б у б л я к. Сколько он провисит между проводами?

Г о л о с  Ю р г а н о в а. Садись! За рычаги!

М а н т у л о (Васе). Беги! Отключай!

Г о л о с  Ю р г а н о в а. Садись!.. За рычаги!.. твою мать!

В а с я (чуть не плача). Приказывает!

Вася бросается к экскаватору; заработала юргановская машина.

Б у б л я к. Сколько он провисит между проводами на таком ветру…

М а н т у л о. Держись, Юрганов!.. (Бубляку.) Васька этот, лапоть колхозный, в рычагах еще путается… (Вдруг.) Эх, гори оно все синим огнем! (Бросается к юргановскому экскаватору.)

Б у б л я к (останавливая Мантуло). Сам сядешь?

М а н т у л о. Сам!

Б у б л я к. Так — можно?

М а н т у л о. Европа!..

Б у б л я к. Да, Европа! А ты? Австралия? Нельзя так! Нечестно!

М а н т у л о. Пусти!.. (Убегает к юргановскому экскаватору.)

Б у б л я к (в растерянности). Так, очевидно, все-таки нельзя… (Развязывая и снимая галстук.) Так, бесспорно, нельзя!.. (Аккуратно сняв и сложив куртку.) Но, видимо, все-таки надо? (Уходит за Мантуло.) «Европа»!..

Появляется  И в а с ю к.

В о р о н. Втроем за рычаги сели…

И в а с ю к. Ладно… Честное соревнование, называется!.. (Глянув на часы.) Время вышло…

Гудок окончания смены. Окружив едва стоящего на ногах  Ю р г а н о в а, возвращаются  М а с л е н н и к о в, Б у б л я к, М а н т у л о. Появляется Д е ж у р н а я - д и с п е т ч е р.

Д е ж у р н а я (Ворону). Алексей, выработку возьми!

Разговора Дежурной-диспетчера и Ворона экипаж не слышит.

Поздравляю!.. (Передает Ворону наряд). Три тысячи триста у Кирилла Максимовича… Рекорд рудника! Опять все ваше — первое место, знамя по руднику, премии — все золото мира! Одно слово — Ивасюк!.. Теперь вас с ним на комбинатской Доске почета — навечно, по положению?

В о р о н. Заткнись.

Д е ж у р н а я (ошарашенно). Чего ты?

В о р о н. Юргановский наряд отнесу заодно, давай!.. Сколько ему нарисовала?

Д е ж у р н а я. Две четыреста всего… Речи о перевоспитании красиво произносишь, а с девушками разговаривать по правилам не научился!

В о р о н. Сказано, отдохни.

Подойдя к Ивасюку, Ворон протягивает ему оба наряда. Замер экипаж…

И в а с ю к (не глядя на наряды). И как оно? Прогноз погоды?

В о р о н. А глянь.

Оглядывая горняков, Ивасюк усмехается… Наконец, Ворон забирает из рук Ивасюка оба наряда, складывает вдвое, вчетверо…

В о р о н (экипажу). Ваша взяла! С минимальным перевесом…

В а с я (растерянно). Наша…

И в а с ю к. Ваша?.. (Поворачиваясь от одного к другому.) Ваша?.. Ваша?..

Не отвечая Ивасюку, г о р н я к и, один за другим, уходят из забоя, оставляя бригадира одного…

Ладно!.. Ладно… (Ему никак не закурить, спички ломаются.) Ладно…

10

В общежитии горняков. На самом проходе, словно только что из магазина, коробка размерами с футляр к радиоприемнику. Приодевшиеся  М а н т у л о, Б у б л я к  и  В о р о н  у телевизора. Г о л о с  д и к т о р а, заключающего телепередачу: «Вы смотрели очерк о молодых горняках города юности — «ПРОСТЫЕ СОВЕТСКИЕ МИЛЛИОНЕРЫ». Через минуту концерт»…

Ворон выключает голубой экран; все трое возвращаются к заставляемому с горняцким размахом столу…

В о р о н. Изобразят… себя не признаешь! (Откупоривая бутылку.) Сколько еще Анатолия ждать?

М а н т у л о. Встречает свою… А точно, на экране по-другому выглядишь? Вообще… И — в деталях… Точно?

В о р о н. Голос не признать, не мой голос!.. (Двигая бутылки.) Выдыхается.

М а н т у л о. Какой праздник без Юрганыча?

Б у б л я к. Подождем…

Входит  В а с я  М а с л е н н и к о в; он в своем «фраке-смокинге». Под мышкой у него сверток. Вася пытается тайком сунуть его под свою койку.

В о р о н. Дай-ка.

Мантуло бесцеремонно выдергивает сверток у Васи.

М а н т у л о (разворачивая сверток). Понятно! (В руках у него пачка пластинок.) А сам опять на хлеб с горчицей до получки сядет!

В а с я. Отдай, что ли?

М а н т у л о (читает). Шопен… Шуман… Скоро алфавит-то кончится? Шуберт, Неоконченная симфония…

В о р о н. Брал бы уж законченные!

М а н т у л о. Без брака! (Читает.) Шульженко. Зачем?

В а с я (маясь). Отдайте, что ли?

Б у б л я к. Все же ты — не вполне нормальный, Васек… Извини!

В о р о н. Чокнутый.

М а н т у л о. Из-за угла.

В о р о н. Кукурузным мешком. (Пройдясь пальцем по полкам над Васиной койкой, ломящимся от литературы.) Обзаведутся в Железном все поголовно всесторонним высшим образованием…

Б у б л я к. Сами симфонии сочинять начнут!

М а н т у л о. А кто руду сыпать будет? (Заглядывая под Васину койку.) Полный бабкин сундук пластинок набрал и спит на нем!

Б у б л я к. Проигрывать-то — не на чем?

В о р о н. По соседям толкается, а те его шугают!.. (Продолжая откупоривать.) «Ша-то-и-кем». Градусов — двенадцать. Сколько? Двенадцать… (Кротко.) Кто брал этот сюроп?

Б у б л я к (отбирая бутылку). «Синие глазки» денатурат тебе употреблять… На сапожном креме… Это — французское вино! (Натыкаясь на картонный ящик, стоящий посредине, Васе.) Пожалуйста, отодвинь куда-нибудь.

Вася послушно двигает объемистую коробку.

В о р о н (добродушно). Европа!.. А кодеин в пачках ты не пил?

Б у б л я к. Кодеин?

В о р о н. Одеколон «Грезы Востока» из уличного автомата, без посуды, в пасть прямо? А чифирь?

Б у б л я к. Чи-фирь?

В о р о н. Три пачки чаю на стакан крутого кипятка? А — валерьяновку? А зубной порошок, чуть разведенный?

Б у б л я к. Зубной?!

Хохот.

В о р о н. Эфир же в нем! (Поясняя.) Всенародные праздники советскому-то человеку даже в заключении отметить — надо? Шато-икем!..

Хохот.

Б у б л я к. Зубной…

В о р о н (спотыкается о картон). Василий, убери.

Вася передвигает коробку… Входит  С т о р о ж - с о ц и о л о г.

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Простым советским! (Ища глазами.) Проститься… Улетаю! (Махнув желтой папкой.) Диссертация. О Железном… Юрганов где?

В о р о н. Встретить свою все