На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

с одеждой для Витьки.

Б у б е н. Прощай! (Неожиданно обнимает Юльку, крепко целует.) Может, еще мелькнешь на горизонте…

Егор поражен.

В и т ь к а (бросаясь к Бубну). Дядя Яша!

Б у б е н. Семь гробов! Витька! Жив? А я думал: прощай, Африка! Сам выплыл или помогли?

В и т ь к а. Ага.

Б у б е н. Что «ага»?

В и т ь к а. Дедушка этот. А тебе?

Б у б е н. Девушка эта.

Е г о р. Юлия, иди сюда.

Ю л ь к а. Ну?

Е г о р. Что же это получается? Кому не лень — подходи, целуй, щупай?

Ю л ь к а. Егор!

Е г о р. Ладно, после поговорим. Держи веревку. Станки потонули. (Захарычу.) Тащи вещи к воде.

Убежал с Юлькой.

Б у б е н (Захарычу). Кто это?

З а х а р ы ч. Юлькин жених. Студент с Урала. На завод приехал практику отбывать.

Б у б е н. Дочка у тебя — хороша.

З а х а р ы ч. Юлька? В ажуре девка.

Б у б е н. Ногу вылечила, а сюда… (показывает на грудь) ранила. Пойдем, Витька. Покажем фрицам семь гробов…

Уходит вместе с Витькой.

З а х а р ы ч. Отчаянный! Одно слово — флот. (Несет узлы к лодке.) Жизнь у царицынских песков прожил, а теперь подумать не могу, чтобы немец в Волге ноги мыл, которыми Расею топтал…

Тяжелые раскаты. Крики толпы. Пробегает  ж е н щ и н а  с  у з л о м.

Гражданка, что там?

Ж е н щ и н а. Центр бомбят.

З а х а р ы ч. Господи! (Крестится.) С земли не удалось, — с воздуха, паразит, решил рассчитаться.

С криками пробегают  ж е н щ и н ы  с  д е т ь м и.

Г а л ч и х а. Люди добрые! Сюда бежим, тут к переправе ближе.

П е р в а я  ж е н щ и н а. Гриша! Гриша-а!

В т о р а я  ж е н щ и н а (первой). Моего не видала?

Т р е т ь я  ж е н щ и н а. Всю семью мою… как в подвале сидели…

Ч е т в е р т а я  ж е н щ и н а. Куда бежать-то?

Г а л ч и х а (мужу). Глухой черт! Здесь я, здесь!

П я т а я  ж е н щ и н а. Помогите!

Ш е с т а я  ж е н щ и н а. С дитем я!

Г а л ч и х а (увидела лодку). Бабы, лодка!

Женщины перевертывают лодку.

З а х а р ы ч. Откатись, бабы! Худая она, потонете.

В т о р а я  ж е н щ и н а. Дедушка, меня посади!

П я т а я  ж е н щ и н а. Меня! Меня!

П е р в а я  ж е н щ и н а (все кого-то ищет). Гриша-а! Гриша-а-а!

Г а л ч и х а. Я вперед всех прибежала. (Мужу.) Кидай узлы.

Ш е с т а я  ж е н щ и н а (Захарычу). Хоть детенков увези. Мне все одно.

В т о р а я  ж е н щ и н а. Пропадем здесь. Дедушка, помоги!

Г а л ч и х а. Бабы, тащи лодку на воду!

З а х а р ы ч. Да вы что? Белены объелись?

Входит  Е г о р.

Егор Лексеич, скажи им — дырявая лодка, потонут.

Женщины бросаются к Егору.

Ш е с т а я  ж е н щ и н а. Товарищ, ребятишек перевези.

Е г о р. Неисправная эта лодка, худая, понимаете?

Г а л ч и х а. Бабы! Бросьте его уламывать!

Ч е т в е р т а я  ж е н щ и н а. Ему самому, видно, бежать надо.

Ш е с т а я  ж е н щ и н а. Детей бы пожалели!

Е г о р. Тише! Чего набросились? Не еду я никуда. Мне станки из Волги доставать надо. (Ушел в избушку.)

Г а л ч и х а. Бабы! Плоты подошли. Все уедем!

Женщины убегают в сторону Волги.

Д в о е  р а б о ч и х  несут  д е в о ч к у  лет пятнадцати. Ноги девочки обернуты простыней, пропитанной кровью. За рабочими, пошатываясь, идет  В а л е н т и н а  А н д р е е в н а.

П е р в ы й  р а б о ч и й. Ну вот, Валентина Андреевна, чем могли, тем помогли.

В а л е н т и н а  А н д р е е в н а. Спасибо. Большое спасибо вам…

В т о р о й  р а б о ч и й. На завод спешим.

П е р в ы й  р а б о ч и й. О муже своем не беспокойтесь. Все передадим, как вы приказали.

За сценой голоса рабочих.

Может, вы до лодок-то сами дойдете? Вот Захарыча попросите, он слова не скажет, перевезет.

З а х а р ы ч. Об чем разговор!

Входит  г р у п п а  р а б о ч и х, во главе с  П р о х о р о м. С ними  И г н а т ь е в н а.

В т о р о й  р а б о ч и й. Прохор Тимофеевич! Прохор Тимофеевич! Приказали — все, кому можно, на завод чтобы шли… Бой там.

П р о х о р. Знаю. (Рабочим.) Бросай имущество, пошли… Нам только до завода добежать, там и получим все, что для боя положено.

Т р е т и й  р а б о ч и й. Не имеем мы права, Прохор Тимофеевич, станки в Волге оставлять.

П р о х о р. Хочешь, чтобы мы город немцу оставили?

Ч е т в е р т ы й  р а б о ч и й (в сторону Егора). Отчаливать надо было, а не с бабой прощаться!

Т р е т и й  р а б о ч и й. Что же начальству про станки скажем, Прохор Тимофеевич? В Волге они.

П е р в ы й  р а б о ч и й. Не бойсь, Василий, Волга станки не украдет.

П р о х о р. Вернемся — достанем. К заводу, мужики! (Повернувшись в сторону избушки.) Егор Алексеич, тебя ждем!

Е г о р (выходит из дома). Не могу я с вами. Не пойду! Я за станки отвечаю. Станки достать обязан. (Ушел в избушку.)

И г н а т ь е в н а. Прошенька! Тебе помирать скоро, а ты за ружье схватился.

П р о х о р. Потому и схватился, что помирать не хочу.

И г н а т ь е в н а. Да как же я одна-то останусь?

П р о х о р. Ты с нами не вяжись, лучше Валентине Андреевне помоги. Успокой… (Ушел следом за рабочими.)

И г н а т ь е в н а (Валентине Андреевне). Уходи ты отсюда, милая. Дочку бери да уплывай. За лодочником иди, а я посижу, погляжу за ней.

Ж е н я. Мама, я с тобой… (Пытается приподняться.) Стрелять будут. Не уходи…

В а л е н т и н а  А н д р е е в н а. Я здесь, Женечка, здесь.

Ж е н я. А Верочку не нашли? Я хочу к ней. Она подошла и говорит: «Женя, не плачь… У тебя другие ножки вырастут». (Слабо улыбнулась.) Ты ее найди… По кусочкам найди…

В а л е н т и н а  А н д р е е в н а. Я приду, Женечка, приду. Лодочника найду и приду… (Ушла.)

Входит  с л е п о й  с т а р и к. Левой рукой прижал к груди  р е б е н к а, в правой — посох, которым он нащупывает дорогу.

С л е п о й. Чу… чу…

И г н а т ь е в н а. И ты, Иван Яковлевич, в путь-дорожку собрался?

С л е п о й. Где ни помирать…

И г н а т ь е в н а. Дитятко-то чей?

С л е п о й. Настенки Будниковой, соседки. Дом-то в аккурат загорелся, она этого-то схватила, а старшую впопыхах и забыла… В дом обратно побежала, да вот и нет… Горе! Не плачь… Не плачь!

Ж е н я. Мама! Мама!

И г н а т ь е в н а. Что тебе, доченька?

Ж е н я. Мама…

И г н а т ь е в н а. Чего, родная?

Ж е н я. Мама…

Игнатьевна приподнимает девочку.

Я… я… Ма-а-ма… (Глубоко вздыхает и умирает.)

И г н а т ь е в н а (крестится и начинает голосить). Господи! Где мать-то? Мать-то где?

С л е п о й (долго не может найти место, где лежит девочка). Погоди, погоди, Игнатьевна… Где вы? Померла? Померла?

И г н а т ь е в н а. Ох сердце разрывается! Уноси птенца-то!

За сценой женский голос: «Дедушка! Дедушка!» Вбегает  м о л о д а я  ж е н щ и н а. Увидела слепого, бросилась ему навстречу.

М о л о д а я  ж е н щ и н а. Иван Яковлевич! Жив? Жив? (Схватила ребенка.) Крошка моя! Лапушка моя! Солнышко…

С л е п о й. Вот что значит мать! Подошла — он и замолчал. А дорогой кричал все…

М о л о д а я  ж е н щ и н а. Дедушка, век благодарить буду.

С л е п о й. А большенькая-то где?

М о л о д а я  ж е н щ и н а. Не успела ее… выхватить… Задохнулась… Умерла… (Плачет.)

Вбегает  В а л е н т и н а  А н д р е е в н а, за ней  З а х а р ы ч.

В а л е н т и н а  А н д р е е в н а. Умерла? Умерла? (Осторожно подходит к девочке.) Женя! Женечка! (Бросилась на грудь дочери.) Женечка! Женюрка! Вернись! А-а-а! (Рыдает.)

М о л о д а я  ж е н щ и н а (целует ребенка). Ишь как проголодался… Того гляди грудь проглотит. Тяни, тяни, чего смотришь?.. Ягодка… Радость моя…

З а х а р ы ч. Надо бы вам ее на лодку сразу. На воде воздух мягче, — глядишь, продержалась бы.

С л е п о й (Валентине Андреевне). Плачь… Плачь, милая. Никто тебя не осудит… Слезами вся боль выйдет.

З а х а р ы ч (взял мертвую девочку на руки). Пойдемте. Хоть на бревне — а перевезу! Мертвую, а — перевезу!

Раздается негромкое шипение, глухой взрыв. За сценой