Священные чудовища. Ужасные родители - Жан Кокто

И ничего-то ты не видишь, и ничего-то не слышишь. Я страдаю. Я полюбила Жоржа, люблю его до сих пор и буду любить до самой смерти.

Жестом заставляет Ивонну молчать.

Когда он без всякой причины порвал нашу помолвку, просто из каприза, решив, что должен жениться на тебе, и стал с невероятным легкомыслием советоваться со мной, я сделала вид, что легко приняла удар дубинкой по голове. Упорствовать означало быть несчастной. Удалить тебя от себя означало потерять его. И я глупейшим образом принесла себя в жертву. Да, как бы невероятно это ни звучало, я была молода, влюблена, мистически настроена, глупа. Я подумала, что, будучи человеком его породы, ты станешь ему лучшей супругой и матерью, чем я. Я способствовала соединению беспорядка с беспорядком! Я посвятила себя вашей кибитке, тому, чтобы в ней можно было жить, правда, оставив за скобками наследство нашего дядюшки, которое все равно в итоге тратилось на вас. И кем я стала за эти двадцать три года? Я тебя спрашиваю? Прислугой!

Ивонна. Лео, ты меня ненавидишь!

Лео. Нет. Я тебя ненавидела… Но не в момент разрыва с Жоржем. Идея пожертвовать собой пленяла мое воображение, служила мне опорой. Я тебя ненавидела за то, что ты слишком любила Мишеля и забросила Жоржа. Порой я бывала несправедлива по отношению к Мишелю, оттого что считала его причиной твоего поведения. Странно… Я, может быть, перестала бы тебя выносить, если бы вам удалось создать хорошую семью… Но нет… у меня к тебе такое чувство, которое не поддается анализу и которое похоже на что-то вроде сердечной привычки. Ты не злая, Ивонна. В том, что произошло, нет твоей вины. Ты лишена человечности и творишь зло, не отдавая себе отчета. Вы с Жоржем не замечаете вокруг себя ровным счетом ничего. Ничего. Бродите по квартире, среди пятен, темных углов, стонете от малейшей боли, а стоит мне пожаловаться хоть на что-то, смеетесь надо мной.

Помнишь ту историю с «рвотным», которое Мишель нашел в моей комнате и которое стало причиной вашего смеха надо мной, полгода тому назад? Несмотря на свое завидное здоровье, я была больна, у меня были проблемы с пищеварением. Дело было в печени. У меня началась желчная болезнь, как говорится, и как правильно говорят. Нервное расстройство отразилось на печени, а нервы расшатались из-за Жоржа. Я чувствовала: он вот-вот убежит, как школьник, и злилась на тебя за то, что ты ни о чем не догадываешься и не мешаешь ему уйти. Я знала, что Жорж пытается поймать призрачное счастье и терпит неудачу. А когда Мишель бессознательно – он ведь такой же слепой, такой же эгоистичный, как вы, – пошел по следам отца и дал тягу… я не могла не заговорить с тобой, не предупредить тебя…

Ивонна. Ты сделала это не из духа солидарности, Лео. Тебе это доставило удовольствие. Мишель мстил за Жоржа.

Лео. Вот как дают о себе знать твоя бесчеловечность, твоя злоба, твои удары ножом в спину.

Ивонна. Я так далеко не заглядываю.

Лео (вскакивает, вся красная). Тем лучше, если Мишель будет брать деньги у этой женщины… Это вас научит, может быть, тому, что не стоит оставлять человека без копейки в кармане! Тем лучше, если Мишель женится на шлюхе! Тем лучше, если ваша кибитка опрокинется, развалится и сгниет в какой-нибудь придорожной канаве. Тем лучше! Я и пальцем не шевельну, чтобы спасти вас. Бедный Жорж! Двадцать три года! А жизнь-то длинная, моя милая, длинная-предлинная…

Она почувствовала, что за ее спиной появился Жорж, и продолжает, без всякого перехода, очень женственным голосом.

…и короткий жакет… Сняв жакет, ты оказываешься в декольтированном платье и можешь вечером пойти куда угодно.

Ивонна, сперва удивившись, также замечает Жоржа.

Сцена VII

Ивонна, Лео, Жорж.

Жорж. Вы способны говорить о нарядах… Вам можно позавидовать.

Ивонна. Что с тобой? На тебе лица нет.

Жорж. Я говорил с Мишелем…

Ивонна. И что?

Жорж. Так вот… Он сожалеет, что причинил тебе боль, схватив за запястье… сожалеет о том, что дошло до криков… он хотел бы видеть тебя…

Ивонна. Это все, о чем он сожалеет?!

Жорж. Он хотел бы поговорить с тобой… Ему больно. Не принуждай его к извинениям или другой подобной глупости. Все это довольно серьезно… Я останусь с Лео… И хотел бы, чтобы ты побыла наедине с ним, в его комнате. Прошу тебя, Ивонна. Так ты помогла бы Мишелю и мне. Я падаю от усталости.

Ивонна. Надеюсь, Мишелю не удалось заморочить тебе голову, убедить тебя.

Жорж. Послушай, Ивонна, повторяю тебе. Речь не о том, что кто-то кого-то убедил или не убедил. Мальчик любит – в этом нет сомнений. Не заводи с ним речь о чем-либо… не расспрашивай о чем-либо. Он лежит ничком на горе грязного белья. Сядь рядом с ним и просто возьми его за руку.

Лео. Мудро.

Ивонна (от двери). Я пойду, но при одном условии…

Жорж (ласково). Иди… без всяких условий…

Жорж обнимает Ивонну и подталкивает к двери в глубине сцены слева.

Сцена VIII

Лео, Жорж.

Лео. Жорж, тебя не узнать… что случилось?

Жорж. Они могут войти с минуты на минуту. Вкратце дело вот в чем…

Лео. Ты меня пугаешь…

Жорж. Есть отчего испугаться. Как будто дом обрушился мне на голову.

Лео. О чем речь? Что-то с Мишелем?

Жорж. С Мишелем. Скажем так: ни один водевиль, ни одна пьеса Лабиша[6] не построены столь искусно, как эта драма.

Лео. Говори быстрее. (Пауза.) Жорж. (Встряхивает его.) Ну же, говори!

Жорж. Ах да. Я совсем потерял голову. Прости. Лео, я совершил безумный поступок и дорого плачу за него. Полгода назад мне показалось, что мне не обойтись без услуг стенографистки, мне дали один адрес. Таким образом я познакомился с молодой особой двадцати пяти лет, несчастной, красивой, простой, само совершенство. Дома мне было очень одиноко. Ты вечно занята. У Ивонны все мысли только о Мишеле. Мишель… словом… Представившись ей под вымышленным именем, я наплел ей, что я вдовец… что моя дочь умерла… что она на нее похожа…

Лео. Бедный мой Жорж… Ну как на тебя злиться? Тебе нужно было глотнуть свежего воздуха… Здесь… все задыхаются.

Жорж. Я бог знает чего напридумал, даже скрыл свои увлечения. Она говорила, что любит меня, что молодые люди – все сплошь хамы, и т. д. Через три месяца ее повадка изменилась. К ней приехала