Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

решился, пусть как ты скажешь, только… Приложи ладонь ко лбу.

Дина Федоровна прикладывает ладонь ко лбу.

Мне, пожалуйста.

Она прикладывает свою ладонь к его лбу.

Спасибо.

Д и н а. Не за что.

Пауза.

В и к т о р (горячо и часто целует ладонь женщины и кричит). Очень хочу жить!.. Наконец я хочу жить! Мне нравится жить и любить! Мне прекрасно, я очень хочу!..

Д и н а (зажимает ему рот ладонью). Чшш… Не надо так кричать, люди услышат.

В и к т о р. Прекрасно!..

Д и н а. Тише, у нас между квартирами двадцатипятипроцентная слышимость.

В и к т о р. Пусть слышат хотя бы на двадцать пять!

Д и н а. Чшшш… Я тебе говорю: люди давно спят.

В и к т о р. Люди… Спят… А нам хорошо… А они спят… А нам хорошо…

Д и н а. Нам хорошо, а им не так хорошо.

В и к т о р. Им сегодня, наверное, как мне прежде, — не так. А знаешь, почему не так?

Д и н а. Знаю.

В и к т о р. Потому что любят не так.

Д и н а. Кто?

В и к т о р. Все!

Д и н а. Откуда, Виктор Петрович, вам известно, как любят все?

В и к т о р. Я сам по себе знаю. Дни без любви — они… Я знаю, что это такое — дни без любви!.. Бесплодные, бессмысленные… Дурацкие… Их нельзя помнить, они — пустые. Ты знаешь, я хочу… пытаюсь вспомнить прошлое — не могу… пусто!..

Д и н а (поглаживает его по затылку). Что-то с памятью твоей стало…

В и к т о р. Нет, я все помню!..

Д и н а. Вспомнил.

В и к т о р. Помню, что ничего не было — пустота. Длинное ожидание чего-то… чего-то такого!.. Такого чего-то такого!.. Жизнь прошла!..

Д и н а. Ой-ой, как мы жалуемся, как мы себя жалеем… (Поглаживает его.) Еще не прошла, еще ничего… Еще… Нет, интересно устроены некоторые мужчины: вроде бы сначала им хорошо, а потом жаловаться начинают. Как дети, чтобы пожалели. Ну, зачем? Не надо, маленький, морщиться, дай пожалею… Ну, дай, ну, дай, вижу ведь — исхотелся весь…

В и к т о р. Лучшие годы — к черту…

Д и н а. Локти не затекли?

В и к т о р. Все иначе, иначе должно было быть!..

Д и н а (склоняется к самому уху). Я спрашиваю: локти не затекли?

В и к т о р. Локти, душа, жизнь — все!..

Пауза.

Ладони покалывает. Прохладно, горячо…

Д и н а. Так лежать еще не надоело?

В и к т о р. Дина Федоровна, я стихи писал. Вы скажете… Я и сам знаю, все равно… Мечтал стать писателем, а стал аптекарем. Почему так?

Д и н а. Хорошая профессия; хорошее лекарство сейчас не достанешь. Кто-то, вот такой же, как ты, может, еще завидует тебе! Мечтал стать аптекарем, а стал писателем. Я спрашиваю: лежать еще не надоело так?

Виктор Петрович молчит.

Надоест — скажешь.

В и к т о р. Не надоест. Надоело!.. Я хочу, наконец, быть связанным. По рукам и ногам. Есть в этом доме… Свяжи меня еще по ногам… Пожалуйста… крепко-крепко!.. Чтобы не шевельнуться!.. Не дернуться!.. Не рвануться!.. Пойти, побежать не мог!..

Д и н а. Кто бы возражал… (Идет к шкафу, достает поясок, возвращается, связывает Виктора Петровича по ногам.)

В и к т о р (пока женщина его связывает, приговаривает). Так меня… так… меня так надо… Только так со мною можно… Так… еще… еще, пожалуйста…

Д и н а. Пожалуй, что хватит.

В и к т о р. Ох, мне больно… (Стонет.)

Д и н а. Где?

Виктор Петрович трется носом о диван.

Что ты бормочешь там?.. Я не понимаю.

В и к т о р. В пояснице кольнуло.

Д и н а. В каком месте?

Он постанывает, она ищет то место на его пояснице, где кольнуло.

В и к т о р. Нет…

Д и н а. Выше?

В и к т о р. Левее…

Д и н а. У тебя ребра, как у паровой батареи. Только холодные.

Его разбирает смех, корчит и крючит. Виктор чуть с дивана не скатывается. Она едва успевает его удержать. Как внезапно рассмеялся — так смолкает. Дышит.

Д и н а. Смешно?

В и к т о р. Ха!.. Ха-ха!

Д и н а. Мне тоже ха!

Виктор Петрович трется носом о диван.

Поломаешь нос и будешь некрасивым мужчиной без носа. Дай почешу. (Почесывает ему нос.) Замри!.. Вот так, не дергайся, а то… (Почесывает.)

В и к т о р. Крылья ноздрей… Крылья, пожалуйста…

Д и н а. Какие крылья? Вот это ты называешь крыльями? (Почесывает то, что Виктор называет крыльями ноздрей.)

В и к т о р. Хорошо… все хорошо…

Д и н а. Где-нибудь еще почесать?

В и к т о р (вздыхает). Спасибо.

Д и н а. Не за что. (Садится рядышком, гладит по затылку.)

Пауза.

В и к т о р. Знаешь, о чем я думаю?

Д и н а. А ты не думай.

В и к т о р. Я думаю о том…

Д и н а. А ты не думай о том.

В и к т о р. Нет, я хочу думать.

Д и н а. Тогда думай.

Виктор Петрович молчит.

Ну же, о чем думаешь?.. (Гладит.) О чем думаешь, спрашиваю?

В и к т о р. Еще, пожалуйста. Гладь…

Д и н а (убирает руку). Сначала — о чем думаешь, а потом еще. Ну?..

В и к т о р. Черт знает!.. Никого счастливым не сделал!.. Знаешь, я тебе честно скажу… то, что думаю, только ты не думай…

Д и н а. Не буду.

В и к т о р. Нет, ты не думай, будто я… неискренен… Наверное, я не заслужил, чтобы со мною так… Спасибо вам.

Д и н а. Тебе.

В и к т о р. Тебе. Спасибо.

Д и н а. Не за что. А несчастливой сделал?

В и к т о р. Несчастливыми люди могут быть и сами по себе. Без меня. Я никого счастливым не делал. Это, наверное, очень ненормально… Пожалуйста, на спину… Будь доброй, помоги на спину… Мне трудно без глаз. Хочу говорить с тобой и видеть твои глаза, у тебя замечательные…

Дина Федоровна перекатывает мужчину на спину.

Спасибо, мне хорошо…

Д и н а. Не за что.

В и к т о р. Теперь вижу, теперь хорошо. Спасибо… А на собственных руках, оказывается, даже удобно… Теперь буду только так… Мне хорошо, я обласкан, у меня привязанность, я связан… Мне хорошо, и ничего… Ничего мне больше…

Д и н а. И будешь так здесь у меня лежать?

В и к т о р. Так — здесь — буду!..

Д и н а. Долго-долго?

В и к т о р. Долго-долго!

Д и н а. А я буду кормить тебя из ложечки три раза в день.

В и к т о р. Меня так часто не кормили даже в медовые месяцы!

Д и н а. Через два дня на третий в обед будет мясо, через три дня на четвертый — рыба, а в остальные — молоко, ряженка, творог и некоторые овощи. Недурно?

В и к т о р. Меня никогда так вкусно не кормили.

Д и н а. Завтра пойду к главному за отпуском, пускай дает. Скажу — не откажет, я знаю, что скажу. Забыла: завтра воскресенье, завтра женимся. Потом три дня гуляем, и еще у меня четыре своих отгула. В следующий понедельник и пойду, а завтра только позвоню домой. Ты только не думай, что все так просто. Сейчас такое время — не всякому дадут. А я еще старшая, меня так просто не подменишь, не каждая справится. Вообще, год от года работать труднее… Телефонисток не хватает, абоненты все нервные, все торопятся, спешат — куда спешат?

В и к т о р. Дина Федоровна, я хочу у вас спросить. Скажите…

Д и н а. Скажи.

В и к т о р. Скажи, прости. У тебя есть ощущение важности…