Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

с вашей сестрой.

П р о к о п (хочет уйти). Неслыханно! Выпустите в таком случае меня!

Д о н а т (не позволяя ему пройти). И вас прошу еще ненадолго задержаться и быть вместе с остальными присутствующими свидетелем…

П р о к о п. Да поймите же, что вы на сцене. Здесь играют спектакль!

Д о н а т (строго). Извините, сударь, но ваше подозрение необоснованно. Я пришел не для того, чтобы играть тут спектакль.

П р о к о п (кричит). Но вы его играете, раз вы находитесь на сцене. Как и все мы тут играем.

Д о н а т (строго). Не знаю, что тут делаете вы, меня это не интересует. Да это для меня и не важно. Но ваша насмешка мне кажется незаслуженной. Я не разыгрываю спектакль. И думаю, вы могли бы сохранять в такую минуту больше серьезности. Я не заслуживаю ваших усмешек. Но даже они не смогут меня отвратить от моего незыблемого решения.

Все удивленно смотрят на Доната, замешательство растет.

Г е р ж м а н (Донату). Вы застали нас в момент странного недоразумения, вызвавшего весь этот переполох, который еще требует объяснения. Но уверяю, никто не собирался задеть вас.

П р о к о п. Он пытается дать новую завязку. (Кричит.) Мы больше не дадим сбить себя с толку. Мы не позволим…

Д о н а т (строго, спокойно). Разрешите мне произнести всего несколько слов, которые я больше не в силах сдержать. Немыслимо дольше терпеть муки совести, преследующей меня упреками, — что греха таить, совершенно справедливыми. И я — я не могу больше жить, скрывая свершенное мною преступление.

И з а (рухнув в кресло). Что тут творится?

Д о н а т (возбужденно). Нет, я не могу больше жить, мучимый сознанием собственной вины. Поймите меня! Не могу! Я должен признаться. Открыть вам все подлости, которые я совершил, — не для того, чтобы вы судили меня, и не для того даже, чтобы просить прощения у тех, кому причинил горе и довел до несчастья, ибо они никогда не смогут меня простить. Но (все более возбужденно) для того, чтобы облегчить свою совесть. Чтобы прекратить свои нечеловеческие страдания. Останьтесь еще на минуту! Сжальтесь! Я должен высказаться. Я не могу больше…

Г е р ж м а н. Успокойтесь. Поверьте, мы поймем вас, Донат. Быть может, вы меня и не поймете. Но дело не в том, чтобы вы меня поняли. Мне просто необходимо…

П а в е л (тянет Прокопа за руку к Варне). Разбудите его! Скорее!

П р о к о п (склоняется над Варной). Если удастся. Я уже ничего не понимаю.

Д о н а т. Я полагал, что справлюсь с этим. Я безоглядно следовал своему замыслу. Для меня было важно лишь, чтобы она меня любила.

Г е р ж м а н. Что вы сделали?

П а в е л (Прокопу, который будит Варну). Доктор! Скорее! Умоляю вас!

Д о н а т (стараясь перекричать его). Сжальтесь надо мной! Выслушайте! (Кричит.) Я признаюсь, что виноват в смерти невинного человека, который ее любил и которого она любила, и разбил их счастливую любовь.

И з а (вскакивает, с письмом в руке). Это вы написали письмо!

Д о н а т. Я разузнал, какой почтовой бумагой вы пользуетесь, каким сургучом запечатываете, научился копировать ваш почерк.

И з а. Вы украли из моего секретера письма Вита!

Д о н а т. Да, когда заходил к Павлу. В ваше отсутствие. Украл и послал вашему жениху, вроде бы это вы их вернули.

П а в е л (трясет Варну). Да проснитесь же, бога ради!

Д о н а т. Я полагал, что обману его — и он не вынесет разлуки. Я рассчитал правильно. Он застрелился.

В и т (подходит к Донату). Почему вы это сделали?

Д о н а т (испуганно отступает). Спасите меня! Он здесь! Он постоянно меня преследует.

П а в е л (будит Варну). Вмешайтесь! Откройте правду происходящего!

П р о к о п (подхватывает пошатнувшегося Доната). Вы обмануты. Как и все мы.

Д о н а т. Я полагал, что смерть навсегда разлучит их. Она забудет о нем. Полюбит меня.

П а в е л (поддерживая проснувшегося Варну). Рассейте его заблуждение, — он считает, что все происходит на самом деле! Спасите его!

П р о к о п (Донату). Все это ложь! Обман!

Д о н а т (с жаром). Подите прочь! Я не лгу! Не обманываю вас! Клянусь, все это я совершил.

В а р н а (подходит к Донату). Все-таки это вы? Признались уже?

Д о н а т (отскакивает в сторону). Вы — полицейский комиссар! Я буду защищаться!

В а р н а (Изе). То самое письмо. Ждите второго!

В и т (в дверях, шатаясь, словно тень). Это театр! И меня вытащили на сцену!

П р о к о п (Донату). Слыхали? Все, что тут происходит, — ложь! Комедия!

Д о н а т (возмущенно). Вы еще способны подозревать меня во лжи?

В а р н а (подходит к Донату). Все это случилось в моем сне. Вы всего лишь разыгрываете мой сон!

Д о н а т (возбужденно). Значит, вы не верите, что меня привели сюда реальные муки совести?

П р о к о п. Поймите! Здесь всякая реальность исключена.

П а в е л. Спасите его! Объясните ему, где мы находимся.

Д о н а т (возмущен). Моя искренность вас не убедила? Вы считаете меня комедиантом!

П р о к о п. Здесь театр! Здесь правда вообще невозможна.

В а р н а (вскочив). Еще не поздно! Еще можно помешать несчастью. Поймите, что вы не актеры! Взбунтуйтесь против его замысла хоть в последнюю минуту! Перестаньте играть!

Д о н а т. В таком случае я вам докажу… (Вынимает пистолет и подносит к виску.)

Выстрел. Все, оцепенев, смотрят, как Донат падает на пол.

И з а. Он застрелился… На самом деле!

П а в е л (выбегая). Позвоните в полицию!

В а р н а (кричит). Я предупреждал, чтобы вы тут не играли!

Д о н а т (с усилием приподнявшись). Видите… я… не играю. (Падает.)

Прокоп склоняется над ним.

З а н а в е с  падает.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Декорация та же, только портьера задернута. И з а  сидит на диване, возле нее стоит  П а в е л. Г е р ж м а н  в оцепенении одной рукой опирается о стол, другой сжимает лоб. С минуту тишина. Входит  П р о к о п; он бледен и взволнован. Все напряженно ждут, что он скажет.

П р о к о п (садится). Слишком точный выстрел.

И з а (встает). Значит, надежды на спасение нет?

П р о к о п. Он умер сразу же. Мгновенно.

П а в е л (стискивая лоб руками). Выходит, все кончено?

П р о к о п. И с официальными формальностями и — тут.

Г е р ж м а н. Застрелиться здесь! В моей квартире!

П р о к о п. Похоже, это вас мучит больше всего. Боитесь быть скомпрометированным.

Г е р ж м а н. Все произошло на ваших глазах.

П р о к о п. Даже в присутствии полиции.

Г е р ж м а н. В таком случае не знаю, у кого больше причин быть скомпрометированным.

П р о к о п. Вот вы как думаете! Мы все — свидетели того, как это случилось.

Г е р ж м а н. Может, вы намерены отрицать, что находились здесь?

П р о к о п. Никоим образом. Но я — свидетель всего, что тут произошло.

И з а (садится). Виновата я.

П р о к о п. Это весьма проблематично.

Г е р ж м а н. Он оставил какие-нибудь письма?

П р о к о п. Вот что вас интересует! Все же побаиваетесь!

И з а. Значит, он ни с кем не простился?

П р о к о п. Подобные розыски не в моей компетенции.

П а в е л. Такого я от него не ожидал. Он, несомненно, совершил это в состоянии невменяемости. Наверное, сам до последней минуты не предполагал, что