Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

города Гаммельна. Я дрожу от прикосновения твоих обнаженных рук — и возвращаюсь с улыбкой. Все, что еще минуту назад занимало мои мысли, все, что меня тяготило, кажется мелочью, пустяком.

А г н е с. Сожми меня своими могучими руками, сожми. Говори! Смотри мне в глаза.

К р ы с о л о в (страстно и вкрадчиво). Я могу погубить Гаммельн. Я могу уничтожить Фроша и Штрумма. Я могу сделать так, что в покинутом городе не останется ни одной живой души. Вот что я могу сделать! Но мне этого не хочется… Бог потребовал десятерых праведников, обещая спасти Содом и Гоморру{86}. Я скромнее. Мне достаточно одной-единственной женщины. Я пощажу Гаммельн ради тебя, Агнес.

А г н е с (горячо). Твое лицо касается моего лица…

К р ы с о л о в. Твое тело касается моего тела…

А г н е с. Я чувствую упоительную негу… Ты мой, крысолов. О, я сознаю, до какой степени ты мой…

К р ы с о л о в. Об этом говорят твои пылающие глаза. Твоя уверенность вливается в сердце, как аромат майского вечера, она струится в окно…

А г н е с. Мое сердце, еще недавно трепетавшее от страха, вдруг успокоилось… В нем нет больше боязни. Ты только что словно рос передо мной, мрачно и угрожающе…

К р ы с о л о в. Теперь растешь ты, Агнес…

А г н е с. Крысолов…

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Г о т т л и б  Ф р о ш, к р ы с о л о в.

Ночь. На кровати у себя дома спит  Г о т т л и б  Ф р о ш.

Г о т т л и б  Ф р о ш (бормочет во сне). Тысяча кроватей из добротной древесины… Царский заказ! Как весело и шумно в мастерской! Сегодня же надо все закончить, и мы закончим во что бы то ни стало. Нельзя терять ни секунды! Подмастерьям, ежели управятся в срок, — надбавлю! Богоугодное дело будет завершено в срок! Я своих подручных знаю!

В и д е н и е  к р ы с о л о в а. Ха-ха-ха, ха-ха-ха!

Г о т т л и б  Ф р о ш (во сне). Вы получите все сполна, вы этого заслужили.

В и д е н и е  к р ы с о л о в а. Ха-ха-ха…

Г о т т л и б  Ф р о ш (во сне). Не правда ли — нам удалось оправдать доброе имя знаменитой мастерской Фроша?.. Тысяча кроватей… Тысяча кроватей. Царский заказ! Выполнить его может только Фрош.

В и д е н и е  к р ы с о л о в а (шипит). Тысяча гробов.

Г о т т л и б  Ф р о ш. Тысяча гробов?.. (Просыпается с воплем.)

В и д е н и е  к р ы с о л о в а  исчезает.

Дьявол… дьявол…

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Б о н и ф а ц и й  Ш т р у м м, крысолов.

Ночь. Б о н и ф а ц и й  Ш т р у м м  спит дома на своей постели.

Ш т р у м м (во сне). Тысяча красивых, роскошных платьев, тысяча одежд, за которые не пришлось бы краснеть даже вельможам. До полуночи надо все закончить, и мы закончим. Пошивочная Штрумма еще никогда не нарушала сроков. Подмастерья, получите надбавку, если управитесь в срок. Ха-ха-ха!.. Все увидят, сколь пунктуален Бонифаций Штрумм. Назвав срок, я свято его соблюдаю.

Бьет полночь.

Ха-ха-ха!.. Тысяча красивых, роскошных одеяний…

В и д е н и е  к р ы с о л о в а. Ха-ха-ха!..

Ш т р у м м (задыхаясь). Я обещал надбавить — и надбавлю. Кто посмеет сказать, будто я не сдержал слова?.. Тысяча одеяний… Все будет готово в срок.

В и д е н и е  к р ы с о л о в а (шипит). Тысяча саванов. (Исчезает.)

Ш т р у м м. Тысяча саванов… Сатана… Сатана…

В и д е н и е  Б о н и ф а ц и я  Ш т р у м м а. Помогай нам бог… (Исчезает.)

Ш т р у м м (просыпаясь). Сатана… Сатана…

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

К р ы с о л о в, А г н е с, К р и с т и а н.

У Агнес. Светает. А г н е с  спит. К р ы с о л о в  бодрствует возле нее.

К р ы с о л о в. Уснула, любя. А я… Какая-то смутная тревога не дает мне уснуть. Кажется, усни я — и меня обкрадут. Но кто может обокрасть крысолова? Мне чудятся чьи-то шаги… Нет, это твое дыхание, Агнес. Как сладко она спит!.. Светает… Так неожиданно! Брезжит рассвет, ранний, майский… Будь благословен этот рассвет!.. Он возвращает мне Агнес. Она спит безмятежным сном праведницы, спит, умиротворенная и невинная. Нежная, хрупкая и чистая, трогательно беззащитная… В лучах рассвета медленно проступают черты ее лица. Это лицо ребенка. Стоит Агнес смежить глаза, как в лице проступают робость и нежность. Что за чудо — женщина превращается в девственницу! Я готов поклясться, что никогда не прикасался к ней… Ей что-то снится… Кукла? Детские игры? Упорхнувшие бабочки? Никогда еще Агнес не казалась мне столь прекрасной. Никогда еще я не чувствовал так остро, сколь хрупка и преходяща женская красота. Миг — и прощайте, очарование и упоение! Я — крысолов. Я многое могу. Могу вывести крыс. Могу сделать города безлюдными. Но я не могу остановить время. Увы… Агнес спит. О, разбудить ее поцелуем! Может, это избавит меня от тревоги… Нет… Украсть поцелуй у спящей… Диковинная была эта ночь. Диковинное утро. На рассвете я не отважусь даже притронуться к ее нежному телу. Мое сердце бродяги охвачено беспокойством. Кто придет, чтобы обокрасть меня? Когда и откуда придет? Я прошел через многие города и многие страны. Прошел через них, пленяя, но не пленяясь. И вот сегодня ночью я ощутил нечто вроде пут. Без тени тоски покидал я города и страны. Я смотрел вперед и никогда не оглядывался. Я покидаю Гаммельн, это решено. Но отчего не дает мне покоя нелепая мысль, будто я позволил себя полонить?.. Мне не по себе. На сердце камень, словно в сердце у меня горести тысяч других. И в то же время отлегло от сердца, будто вошла в него радость тысяч других. Этим утром мир преобразился. Прожитые дни были исполнены радостей и печалей. Но вчерашняя радость — только тень сегодняшней радости, а вчерашняя боль — тень сегодняшней боли. Когда-то, еще мальчишкой, я стоял на дюнах у моря, вдали плыл корабль, его паруса раздувались, и мне, мальчишке, захотелось послать привет кораблю. Куда б ты ни плыл — привет тебе, парусник! Привет вам, плывущие! Счастливцы, вы, терпящие кораблекрушение! Сегодня во мне, мужчине, оживает слово мальчишки, бросающего вызов судьбе. Сколь могуче это запоздалое эхо! Тревога моя нестерпима! (Осторожно встает с постели, но все-таки будит Агнес.)

А г н е с (в полусне приоткрыла глаза, дотронулась до лба крысолова; тихо). Не уходи…

К р ы с о л о в (пережидает несколько секунд и потихоньку выходит в сад). Какой сад! Обновленные кусты и грядки, деревья усыпают дорожку лепестками. Небо! Чистое, ясное, оно больше, чем вчера. День еще в зародыше. Солнце — еще заря. Земля! Чистая, свежая от утренней росы. И сердце — чистое и ясное. Я полонен? Почему бы и нет! Парю в путах! Да как высоко! Высока колокольня храма святой троицы, но какой крохотной кажется она с высоты моего полета! Утренний ветерок освежает горячие виски — как нежно его прикосновение. Цветы пахнут. Множество цветов всех оттенков и ароматов. И любой цветок можно сорвать. Все ожидают меня. Крысолова! (Срывает цветок и целует его.) Как прекрасен мир! Вон там, за городской стеной высится гора Коппель! Гора Коппель высока, намного выше храма святой троицы. Но и она не достигает высоты моего полета. А сколько на свете гор, превосходящих Коппель! Многие из них я видел, многие еще увижу. Но и они для меня низки… Как прекрасен мир и как это прекрасно —