Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах - Келефа Санне

истории жанра его воспринимали как музыку, которую любят вопреки ее якобы очевидным недостаткам – как стыдное удовольствие. В каком-то смысле это высшая похвала: свидетельство того, как много радости он способен принести.

(Новый) звук молодой Америки

Изобретатели хип-хопа не считали, что создают новый жанр – они были слишком поглощены организацией вечеринок. Главным изобретателем среди них считался диджей Кул Херк, иммигрант с Ямайки, живший в Бронксе и знаменитый тем, что включал на своих вечеринках музыку, которую нельзя было услышать больше нигде. Это была заря эпохи диско: в манхэттенском даунтауне всего в десяти милях к югу от Бронкса первопроходцы диско придумывали собственную форму танцевальной музыки. Но нарождающаяся диско-сцена была рафинированной и космополитичной: геи и натуралы, белые, темнокожие и латиноамериканцы – все могли комфортно чувствовать себя за диджейским пультом или на танцполе (правда, не всегда одинаково комфортно). Атмосфера тусовок у Кул Херка (некоторые из них проводились прямо в общем зале его многоквартирного дома) была другой – более черной, более гетеросексуальной, более жесткой. В книге “Yes Yes Y’All” (“Да-да, именно вы”), важной хронике ранних лет жанра, еще один хип-хоп-диджей той эпохи, Диско Уиз, вспоминает, что был “быдловатым подростком” в поисках гостеприимного места, чтобы потусоваться. “Мы не были социально приемлемы для диско-баров, мы фактически были сегрегированы, – вспоминал он, латиноамериканец по происхождению (правда, его псевдоним – свидетельство того, какое влияние на него, тем не менее, оказал сам жанр диско). – Когда на сцене наконец-то появился Кул Херк, мы сразу врубились: теперь все будет по-другому”.

Если диско-диджеи перемикшировали и удлиняли их любимые ритм-энд-блюзовые пластинки, чтобы те можно было проигрывать бесконечно, то стиль Херка был менее гладким. Среди его любимых треков выделялись “It’s Just Begun”, фанк-песня с лидирующим саксофоном проекта Jimmy Castor Bunch, а также “Apache”, упругий инструментал малоизвестной группы Michael Viner’s Incredible Bongo Band. А излюбленным фрагментом Херка в каждой композиции был так называемый “брейк”: тот отрывок записи, где почти весь инструментальный состав замолкает, а звучит только мощный синкопированный ритм. Используя две вертушки, он нашел способ проигрывать брейки еще и еще к восторгу танцующих – брейкдансеров, как их вскоре начали называть. Одним из поклонников Херка был юный самоучка, взявший себе псевдоним Грандмастер Флэш и сообразивший, что может привлечь слушателей, если сделает из своих вечеринок настоящее шоу. Диджей стал еще быстрее менять вертушки: пока звучала одна пластинка, он прокручивал другую в обратную сторону и в итоге мог доставить танцорам удовольствие, повторяя их любимые музыкальные фразы непрерывно, без пауз.

Я переехал в Нью-Йорк в 1999 году, уже будучи автором и редактором текстов, отчаянно нуждавшимся в рабочем пространстве. Через некоторое время я снял угол в Челси у парня по имени Билл Адлер, меломана и исследователя музыки, в чьем резюме была в том числе работа главой пиар-отдела знаменитого хип-хоп-лейбла Def Jam Records в 1980-е. Круг друзей Билла впечатлял не меньше, чем истории с его военной службы, и на протяжении нескольких лет третьим человеком в нашем коворкинге был хип-хоп-ветеран Кул DJ AJ, хорошо помнивший бронксскую сцену 1970-х, но на собственном примере узнавший, что известность в хип-хоп-мире не всегда конвертируется в большие деньги (в то время основным его бизнесом была спекуляция билетами на концерты – это неодобрительно называлось “скальпингом”). AJ, позже, в 2015 году умерший от рака желудка, гордился своим статусом хип-хоп-пионера: на обложку книги “Да-да, именно вы” попала именно его фотография – он запечатлен на ней склонившимся над вертушками. Но при этом он не испытывал иллюзий насчет собственных возможностей: в отличие от Грандмастера Флэша, он не был ни виртуозом, ни даже одержимым знатоком и коллекционером пластинок. У AJ было много связей и полезных знакомств – он считался человеком, который проследит за тем, чтобы вечеринка закончилась без эксцессов, все гонорары были выплачены, а оборудование никто не спер. Для него хип-хоп был социальным феноменом – не в меньшей степени, чем музыкальным. “Я не приходил на тусовку послушать Херка, – вспоминал он в устной истории раннего хип-хопа, – я приходил на тусовку потусоваться!”

Первые диджеи быстро сообразили, что для того, чтобы тусовщики тусовались, с ними нужно было общаться. Поэтому они стали брать с собой “церемониймейстеров”, или просто MC, “эмси”, которые работали с микрофоном как сверхбодрые радиоведущие, выдавая на-гора энергичные кричалки: “Ну-ка, в ритм!”, “Да-да, именно вы!”, “Продолжаем до рассвета!”, “Хип! Хоп! Не останавливаемся!” (прежде чем стать музыкальным жанром, “хип-хоп” был сигналом для танцующих). К 1978 году самые популярные диджеи работали с целыми группами эмси, обменивающихся рифмованными строчками. Группа Грандмастера Флэша со временем получила название The Furious Five; участники восхваляли самих себя, а также своего босса: “Флэш – чувак, которого победить невозможно / Слово «поражение» в связи с ним будет ложным”. А Грандмастер Кэз, знаменитый своими рифмованными историями, выступал с разными командами, пока не присоединился к The Cold Crush Brothers. Большинство этих исполнителей зарабатывали вполне неплохие деньги, заполняя клубы в Бронксе и Гарлеме, и необязательно мечтали превращаться в музыкантов, выпускающих записи на рынок, тем более что тогда ни у кого не было уверенности, что их искусство вообще может существовать в записи. Их работой было проигрывать чужие пластинки, а также на протяжении пары часов общаться с людьми на танцполе. Можно ли сделать из этого песню?

Симптоматично, что многие самые ранние записи в хип-хопе, жанре, так высоко ценящем подлинность, были в каком-то смысле фальшивками. В 1979 году прифанкованная R&B-группа Fatback Band решила отдать дань уважения новому танцевальному помешательству из Бронкса и выпустила песню “King Tim III (Personality Jock)”, в которую вошел вполне качественный рэп-куплет в исполнении приятеля одного из музыкантов. Некоторые считают, что это вообще самая первая рэп-запись, несмотря на то что к бронксской хип-хоп-сцене она не имела прямого отношения. Но и “Rapper’s Delight” Sugarhill Gang, хит-однодневка, вышедший парой месяцев позже, – тоже не имел. Три участника ансамбля, собранные продюсером записи, Сильвией Робинсон, не были рэперами: один из них, Биг Бэнк Хэнк, какое-то время служил менеджером Грандмастера Кэза, и когда приятель спросил, не хочет ли тот записать собственный сингл, принес в студию несколько текстов Кэза (в строчке “Я К-А-З-Н-О-В-А, а все остальные – Ф-Л-А-Й” Биг Бэнк Хэнк на голубом глазу произносит прежний псевдоним Грандмастера Кэза, Cas [a] nova Fly). “Rapper’s Delight” не был полноценной хип-хоп записью, но это была идеальная песня: цепкая, веселая, познакомившая мир с новым жанром, услужливо упомянутым прямо в припеве: “Я говорю: хип, хоп, хиппи, хиппи / Под хип, хоп, хип, хоп мы не останавливаемся”.

В те годы хип-хоп, несомненно, казался многим слушателям скорее необычным, чем радикальным: напыщенная поэзия, которая декламируется