Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах - Келефа Санне

В интервью журналу Mixmag 2015 года Кларк провел хорошо знакомое различение: “EDM – это просто пантомима. Но техно? Техно – это настоящая черная магия”. Однажды он сравнил популярность EDM с вездесущностью мобильных телефонов и селфи. “EDM отвлекает наше внимание, – заявил продюсер с позиции своего рода музыкального психолога. – Это не гипнотическая музыка”.

Когда Кларк давал это интервью, признаки спада EDM уже были хорошо заметны. Причем бунты с лозунгами типа “диско – отстой!” на сей раз не потребовались. Тем не менее даже перед пандемией 2020 года, в одночасье опустошившей практически все мировые танцполы, всеобщий восторг по поводу крупных фестивалей стал снижаться, а жизнерадостные клубные треки теперь реже попадали в поп-чарты. В 2016 году компания SFX подала заявление о банкротстве. В тот месяц одним из самых популярных EDM-артистов в мире был норвежский продюсер Кайго, прославившийся неспешной мелодичной музыкой, которую определяли как “тропикал-хаус”. Разумеется, знатоки терпеть ее не могли. Хаус– и техно-диджей Blessed Madonna восхитительно выразилась по ее поводу на страницах The New York Times: “В понятие «хаус-музыка» входит много разного, но музыка для релаксации с EDM-битом? Это точно не хаус. Это саундтрек для йога-ретрита”. Однако поклонники Кайго не задумывались о благородной родословной хауса и техно – в сущности, треки продюсера даже не предназначались для танцев, скорее для раскачивания из стороны в сторону или просто для общения (своей популярностью он обязан в значительной степени плейлистам для желающих “почиллить”). Легко высмеять все эти дихотомии “настоящее – фальшивое”, которые в мире танцевальной музыки часто используются для того, чтобы контролировать, кто именно будет допущен на вечеринку. Знатоки, критикующие популярную музыку за недостаточную серьезность, на длинной дистанции (а иногда и на короткой) часто начинают выглядеть смешно. Но кое в чем Кларк был по поводу EDM прав: эти звуки не были гипнотическими и функционировали поэтому скорее как вполне традиционная поп-музыка.

Танцевальная музыка всегда выделялась на фоне мейнстрима не саундом, который бывал приятным и даже пленительным, но философией. Настаивая на том, что треки важнее песен, диско и его последователи отсекали дилетантов, которым было важно подпевать, – на их месте оставались лишь люди, стремившиеся танцевать часами и растворяться в музыке. Это непрерывный процесс, поскольку, как выясняется, большинство из нас все-таки тяготеет к песням, к певцам и певицам, к текстам – мы слушаем музыку, особенно популярную, для того чтобы ощутить связь с людьми, ее создающими. Но именно поэтому танцевальные сцены всегда чтили загадочных продюсеров и довольно безликие (иногда буквально взаимозаменяемые) ритм-треки – и, наоборот, пренебрегали хит-синглами: хит-синглы отвлекают. Они отвлекают наше внимание от бесконечного зацикленного грува в пользу набора отдельных трехминутных композиций. А танцевальная музыка исторически всегда стремилась к обратному: побудить людей думать не столько о тех, кто ее создает, сколько о тех, кто под нее танцует. Нет ничего радикального в звуке бас-барабана: “бум, бум, бум, бум”. Но безусловно есть нечто радикальное – нечто странное и дезориентирующее, даже если вы трезвы как стеклышко, – в том, чтобы танцевать всю ночь до утра и воображать, что этот танец будет длиться вечно.

7. Поп

Поп-революция

В 1984 году американские радиослушатели почувствовали, что их любимые станции захватил некий инвазивный биологический вид. Чужаки были повсюду – самого заметного из них звали Бой Джордж, и он был гламурным фронтменом группы под названием Culture Club. На голове – цветастые дреды, на лице – щедрое количество макияжа; он внезапно казался буквально вездесущим. Журнал People опубликовал его фото на обложке, с подписью одновременно восторженной и издевательской: “Это мальчик, это девочка, это – Бой Джордж!” В кавер-стори разъяснялось, что Бой Джордж все-таки мужчина, лидер “нового вторжения британских рокеров”, а также певец, ответственный за самый успешный дебют после The Beatles. В том же году Newsweek назвал артиста “Либераче[79] эпохи новой волны” и представил его как продукт “максимально открытого музыкального рынка” Великобритании. Джордж и тут стал героем кавер-стори, но эта сопровождалась фотографией, на которой он был не один – а в компании Энни Леннокс, солистки дуэта Eurythmics, выработавшей собственную версию андрогинного гламура. Заголовок гласил: “Британия вновь потрясает Америку: от The Beatles до Боя Джорджа и далее везде”.

По контрасту, в самой Великобритании взлет Боя Джорджа и его единомышленников ощущался не как рок-н-ролльное вторжение, а как доморощенный поп-феномен. И действительно, важной частью феномена было именно то, что эта музыка осознавала себя как “поп”, а не как рок-н-ролл. В 1985 году английский музыкальный журналист Дэйв Риммер опубликовал книгу под названием “Like Punk Never Happened: Culture Club and the New Pop” (“Как будто никакого панка не было: Culture Club и новый поп”), задуманную как озорная провокация. Риммер наверняка понимал, что его труд купят в том числе некоторые ни о чем не подозревающие юные поклонники Боя Джорджа, рассчитывающие узнать новые сплетни, – хоть книга и не обошлась без них полностью, вообще-то это был проницательный трактат на тему музыкальной эстетики. Очевидно, автор нежно относился к песням Боя Джорджа, но одновременно он стремился и объяснить, почему триумф Culture Club знаменовал “полный разрыв с традиционными британскими отношениями между музыкой, стилем и субкультурой”. Риммер приветствовал этот разрыв – как минимум, он казался ему любопытным; заодно, по его мысли, это доказывало, что Бой Джордж был не просто звездой на один день, а символом чего-то по-настоящему нового. Автор стремился выбить почву из-под ног у “серьезных” меломанов, сомневавшихся, что музыканта вообще стоит принимать всерьез, – тех, кто закатывал глаза, читая, как американские журналы сравнивают Culture Club с The Beatles. Даже заголовок книги Риммера был провокационным, намекающим на смену караула: панк-восстание, которому на тот момент не исполнилось и десяти лет, как будто бы оказывается предано забвению. На его месте возникает нечто под названием “поп”: ранее – зонтичный термин для обозначения всей популярной музыки, но теперь, в 1980-е, – вполне конкретный жанр.

Основное утверждение Риммера звучало так: в мире, и особенно в Великобритании, произошла необычная, многосоставная музыкальная революция, по итогам которой “поп стал модным”. В зависимости от ваших вкусов и взглядов подобная декларация может прозвучать самоочевидно (и, следовательно, неинтересно) или, наоборот, слишком фантастически (и, следовательно, неправдоподобно). С одной стороны, современная поп-музыка модна по определению: поп – это именно то, что сегодня оказывается в моде, то, что популярно прямо сейчас. С другой стороны, между популярностью и модностью всегда были напряженные отношения: невозможно оставаться на шаг впереди широких народных масс, если слушать ту же музыку, которую слушают они. Британские хитмейкеры начала 1980-х (Culture Club, Eurythmics, а