Итальянский поход Суворова: взгляд из Италии - Коллектив авторов

Суворов]

В Ломелло остановился также и Багратион, и великий князь Константин Павлович – тогда ему было всего 20 лет. На следующий день, 9 мая, Суворов ушел, в свойственном ему молниеносном стиле, – в сторону Вогеры [Voghera]. Однако в Ломелло остался определенный контингент, можно сказать, что тут, на левом берегу По, работал некий штаб по поддержке дальнейшей кампании. Имеются точные сведения, к примеру, что сюда, для помощи продвижению русской армии в Пьемонт, возвращался великий князь.

Не забудем, что Суворов рассчитывал после освобождения Пьемонта идти далее во Францию, дабы разбить Наполеона в его гнезде. Однако австрийским горе-союзникам было нужно лишь русскими руками вернуть себе власть в Италии, а о будущем всей Европы, об угрозе от Наполеона, они, в отличие от Суворова, не очень задумывались.

Историческая память суворовской эпопеи в Ломеллине, к сожалению, весьма ограничена скудностью архивной базы. Профранцузские муниципалитеты, учредившиеся тут по воле Наполеона после его победы при Маренго в июне 1800 г., поспешили уничтожить разного рода нежелательные для них печатные и иные документы.

В итоге в Ломелло в хронологических рамках периода с мая 1799 г. по июнь 1800 г. остались лишь немногие административные бумаги, касающиеся в первую очередь реквизиций и призывных повесток от лица временного управления австрийского полковника Тсекели. Вероятно, эти документы тут оставили, дабы показать, что и австрийское правление не щадило население – как прежде якобинское.

Сохранился также ряд рукописных протоколов муниципальных заседаний, которые составляли советники мэрии. Это небезынтересные источники, однако, они дают представление только о жизни того или иного населенного пункта, а не всего края, и кроме того, многие протоколы исчезли.

В отличие от Пьемонта, где существует и широкая мемориальная база относительно антифранцузских восстаний населения, вспыхнувших при приближении союзнических войск, ведомых Суворовым, в нашей Ломеллине ее практически нет.

Дело в том, что, когда тут появились первые казачьи отряды, французская армия сразу же отступила за реки По и Сезию: в Ломеллине не понадобились ни крестьянские восстания, ни – к счастью – баталии регулярных военных сил. Поэтому редчайшие свидетельства относятся в первую очередь к «параду» экзотических одежд и к наружному виду казачьей конницы, шедшего в авангарде русско-австрийских войск.

Несмотря на подобные лакуны, в середине XIX в., а затем в 1930-е гг. несколько местных историков постарались поднять архивные материалы в Ломеллине и составить, хотя бы в общих чертах, историю этого важного эпизода, прежде неизученного.

Историки, работавшие во второй половине XIX в., после объединения Италии, сосредоточились в первую очередь на австрийском компоненте союзнических сил и сделали это с критическим прицелом: в тот момент страна только что получила, с боями, независимость, главным противником которой считалась Австро-Венгерская империя.

В 1930-е гг. новые публикации имели более взвешенный характер, а по отношению к русскому присутствию в Ломеллине – вполне нейтральный, однако и теперь речь шла преимущественно о местной хронике без какой-либо широкой и осмысленной панорамы.

Скудная историография той эпохи все-таки может и должна быть расширена за счет всей доступной нам документации. Мы уже начали работать в этой сфере, причем не только в нашем городе Ломелло, но и во всем крае, центром которого он является. Однако, что касается народной памяти, то тут реконструировать что-либо представляется почти не возможным.

Думаю, что подобных свидетельств у местных жителей не сохранилось по ряду причин. Возможно, в народной памяти суворовская армия позднее смешалась с армией австрийской, которая не раз побывала в нашем краю. Главное же – русское войско, ведомое твердой и благожелательной рукой великого полководца, в отличие от многих других пришельцев, вело себя по отношению к нашим предкам исключительно корректно. Это, вероятно, была единственная по-настоящему освободительная армия. Если французы в нашем крае произвели истинное опустошение, грабежи, массовые насилия, то в жалобах жителей Ломеллины, обращенных в местные органы власти – с просьбой передачи их командованию союзников, фигурируют минимальные сюжеты. Это похищение казаками овощей из огородов и нескольких куриц, непрошеные визиты в тучные амбары, причем главным «проступком» в Ломеллине стала кража лошади, совершенная подвыпившими казаками (лошадь при этом оказалась принадлежавшей австрийскому офицеру).

Вывод следующий: как это обычно и бывает с человеческой памятью, о причиненном зле помнят долго, а о благодеянии тут же забывают.

В заключение, несколько удаляясь от основной темы, выскажу следующую мысль.

Смерть Суворова позволила ему не увидеть, как его блестящие успехи в Италии были развеяны бездарностью барона Меласа, подарившего Наполеону незаслуженную им победу при Маренго. А без этой победы не взошло бы «солнце Аустерлица» и не лилась бы рекой кровь на Бородинском поле.

Перевод с итальянского М.Г. Талалая

Турин[72]

Пьеро Каццола

Итальянскую историографию, посвященную жизни и военным подвигам А.В. Суворова, к сожалению, нельзя назвать богатой. О нем можно найти весьма общие сведения в соответствующих статьях итальянских энциклопедий, как, например, в «Enciclopedia Italiana», «Piccola Treccani», «Lessico Universale Treccani», «Enciclopedia Europea», «Grande Dizionario Enciclopedico». Однако приведенная там информация настолько расплывчата, что не может служить источником для серьезного знакомства с его биографией.

Напротив, итальянская военная кампания 1799 г., когда север Апеннинского полуострову стал ареной кровавых столкновений австро-русских и французских войск, неплохо отражена в различного рода публикациях, осуществленных сначала очевидцами событий, а затем и профессиональными историками (хотя другие эпизоды наполеоновских войн освещены куда лучше).

…После первого сражения у переправы через реку Адда, 26–27 апреля бои переместились в направлении города Павия и региона Ломеллина, а после того как союзники вошли в Алессандрию, театр военных действий образовался в Пьемонте. Расположенные там цитадели, находившиеся в руках французов, оказывали, однако, упорное сопротивление.

Суворов тем временем выпустил ряд горячих прокламаций, обращенных к гражданскому населению и к солдатам распущенной армии короля Карла-Эммануила IV, укрывшегося на Сардинии[73]. Прокламации призывали поддерживать союзников и пополнять ряды их войск: это возымело неплохие результаты.

26 мая русско-австрийские войска, впереди которых выступали вооруженные крестьяне, так называемая христианская масса, ведомая Брандой дей Лучони[74], человеком авантюрного склада, вступила в Турин (городская цитадель, однако, не сдавалась до 21 июня).

Так же в июне, с 17 по 19 число, произошла суровая битва у рек Треббия и Тидоне. И она завершилась победой русских и австрийцев, помешавших таким образом соединению корпуса Макдональда, двигавшегося с юга Италии, с корпусом Моро.

Можно сказать, что к началу июня Итальянский Север был очищен от французов, уходивших к Лигурийскому побережью. Отступившие французы, к которым присоединились поляки и цизальпинцы