Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

потенциал советской территориальной дивизии в 75 % от её штатной численности и вооружения, а кадровой дивизии – в 50 %.

Аналогичным образом подсчитывалось количество необходимой для боевых действий против СССР авиации: по информации японской военной разведки, ВВС РККА насчитывали 500 авиаэскадрилий, из которых примерно 100 базировались на Дальнем Востоке и в Забайкалье, а после начала войны их численность на Дальневосточном театре могла возрасти до 300. Поэтому из 140 японских авиаэскадрилий на войну с Советским Союзом выделялось 100[421].

В окончательном виде курс империи в отношении СССР был сформулирован 7 августа 1936 г. Советом пяти министров в «Основных принципах национальной политики». Главной задачей Японии являлось «обеспечение с помощью координированных действий дипломатии и военных кругов своих позиций на Восточно-Азиатском континенте и расширение продвижения на юг», то есть экспансия в Китай и Юго-Восточную Азию, что целиком соответствовало программе Танака. В отношении СССР правительство выступало за «ликвидацию угрозы с севера, со стороны Советского Союза, путём здорового развития Маньчжоу-Го и укрепления японо-маньчжурской обороны» за счёт «увеличения расположенных в Маньчжоу-Го и Корее контингентов войск настолько, чтобы они могли противостоять Вооружённым силам, которые Советский Союз может использовать на Дальнем Востоке, и, в частности, были бы способны в случае военных действий нанести первый удар по расположенным на Дальнем Востоке Вооружённым силам Советского Союза». Особое внимание обращалось на сохранение дружественных отношений с великими державами – СССР, США и Великобританией[422].

В рамках нового курса в 1936 г. руководство Японии осуществило ряд мер по оптимизации и централизации структуры разведывательных органов. Приказом военного министра от 5 июня 1936 г. и директивой начальника Генштаба от 7 июня 1936 г. на базе русского отделения 2-го управления был образован самостоятельный советский отдел под номером «5». К его компетенции отошла разведка в СССР и приграничных с ним странах, включая Маньчжоу-Го, в то время как западный отдел стал «6-м», а китайский – «7-м»[423]. Кроме того, для координации деятельности всех спецорганов по вопросам разведки в июле при Кабинете министров был создан Разведывательный комитет, позднее преобразованный в Разведывательное управление во главе с сотрудником МИД Коки Ёкомидзо. Военное министерство, МВД и МИД командировали в него своих представителей, но управление из-за сопротивления ГШ и МГШ так и не стало центральным разведывательным органом империи, а после ухода из аппарата правительства Коки в декабре 1940 г. было переименовано в Разведывательное бюро и фактически превратилось в пропагандистскую структуру. Однако ещё в июле 1937 г. Военное министерство и МИД создали независимый канал обмена и оценки разведывательных данных о Советском Союзе, прикомандировав к дипломатическому ведомству офицера связи РУ ГШ капитана Котани Эцуо[424].

Реформы 1936 г. стали прологом поэтапной реорганизации деятельности японской разведки на советском направлении в условиях роста напряжённости на советско-маньчжурской границе и на оккупированной территории Китая. Хотя в июле 1937 г. Япония открыто выступила против Китайской Республики, рассчитывая силами 9—14 пехотных дивизий в течение 3 месяцев овладеть всей страной, японо-китайская война превратилась в затяжной коллапсирующий конфликт, в котором было задействовано 70 % всех сухопутных сил империи[425].

Для руководства боевыми действиями указом императора от 17 ноября 1937 г. была образована Императорская верховная ставка. Её рабочим аппаратом стали два равнозначных управления армии и флота во главе с начальниками ГШ и МГШ, делегировавших в Ставку большую часть своих офицеров[426]. 2-е управление вошло в новый орган в полном составе и с учётом складывавшейся обстановки на фронте претерпело только одно изменение: на базе его 4-го отделения был развёрнут 8-й отдел, отвечавший за «оценку положения дел в иностранных государствах, подрывную, контрразведывательную и пропагандистскую деятельность, анализ обстановки внутри страны, осуществление планов технической разведки и охрану государственной тайны». Другие подразделения РУ ГШ сохранили свои изначальные функции:

5-й отдел занимался военной, политической и топографической разведкой в СССР и соседних с ним странах, 6-й отдел решал аналогичные задачи во всех остальных государствах, кроме Китая и Маньчжоу-Го, 7-й отдел оперировал в Китае[427]. Численность центрального аппарата разведки практически не изменилась.

Таблица 8

Динамика численности центрального аппарата 2-го управления Генерального штаба Японии в 1936–1941 гг.[428]

Прямым следствием обострения ситуации на китайском фронте и роста напряжённости на советско-маньчжурской границе стало создание первой в истории японской армии центральной разведывательной школы. Разработка «Положения о разведывательной школе» велась с декабря 1937 по апрель 1938 г., и после завершения всех подготовительных мероприятий школа официально открылась приказом военного министра от 11 апреля 1938 г. как так называемый «Научно-исследовательский институт контрразведки» в токийском районе Кудан, в котором с 17 июля началась подготовка первого потока из 19 курсантов[429].

Несмотря на тщательный отбор кандидатов – конкурс составлял 32 человека на место, – уже 15 сентября 1938 г. один из курсантов покинул учебное заведение «из-за непригодности к обучению». Тем не менее остальные слушатели, как отмечал в докладе министру начальник школы подполковник Акикуса Сюн, «хотя неожиданно столкнулись с рядом трудностей, всё же сумели преодолеть их с помощью горячо преданных своему делу сотрудников, преподавателей и связанных с нами чиновников, достигнув поставленных целей»[430].

Учебный процесс в разведшколе был разбит на два полугодия, во время которых курсанты осваивали дисциплины «Вооружённые силы и военная география Великобритании, США, Франции, Германии, СССР, Китая и Монголии», «Иностранное вооружение», «Иностранная фортификация», «Разведка», «Диверсии», «Пропаганда», «Контрразведка», «Политэкономия», «Страноведение», «Русский язык», «Английский язык», «Китайский язык», «Конспирация», «Шифровальное дело», «Фотодело», «Наружное наблюдение», «Психология», «Радиодело», «Яды», «Криминалистика», «Дзюдо» и прочее. Для закрепления навыков инструкторы систематически проводили с курсантами практические занятия по подрывному делу, автовождению, парашютно-десантной подготовке и радиосвязи, а после завершения обучения переменный состав школы прошёл месячную стажировку в ЯВМ Квантунской армии[431].

Анализируя результаты первого выпуска, Акикуса сделал вывод о положительном влиянии организации школы на разведывательную деятельность армии и предложил усилить языковую и оперативную подготовку курсантов, а также привлечь к обучению постоянный, а не переменный состав педагогов[432].

За два месяца до первого выпуска учебное заведение приказом по Военному министерству от 11 мая 1939 г. было переименовано в «Школу по подготовке сотрудников службы тыла»[433]. Ещё раньше – в апреле – оно переехало в обособленный комплекс зданий в токийском районе Накано, где находилось до капитуляции Японии как «Научно-исследовательский институт связи»[434].

По линии стратегической разведки головной резидентурой в СССР оставался аппарат военного атташе. Как и прежде, атташе назначались руководители русского отделения 2-го управления. Должности их помощников и секретарей также занимали кадровые разведчики, прошедшие до прибытия в Советский Союз длительную стажировку