За щитом Давида: Размышления израильского офицера о разведке, армии, людях и о стране - Борис Геллер

давления, которая и легла в основу современных тонометров. Комбинация способов измерения частоты дыхания, пульса, кровяного давления, мышечных сокращений и электрического сопротивления кожи постепенно, поэтапно привела к появлению первых, относительно надежных детекторов лжи.

Слава создания прототипов современных полиграфов принадлежит трем американским ученым: Уильяму Марстону (1893–1947), Джону Ларсону (1892–1965) и Леонарду Килеру (1903–1949).

Марстон, выпускник и аспирант Гарварда, занимался поведением людей и его связью с физиологическими процессами в организме, то есть, по современным понятиям, психофизиологией. Темой его диссертации стало создание психофизиологического теста на определение лживости высказываний. Марстону принадлежит патент на первый, очень громоздкий и несовершенный полиграф. Талантливый ученый Марстон, к сожалению, распылял талант на разнообразные виды деятельности, в частности на создание комиксов.

Джон Ларсон, офицер американской полиции, сконструировал прообраз современного детектора лжи, который начал использоваться в расследовании преступлений. Ларсон изучал биологию в Бостоне и физиологию в Калифорнийском университете, где в 1919 г. ему была присвоена степень доктора в соответствующей области. В этот период полиция Беркли объявила о наборе студентов на службу в полицию, и Ларсон решил совместить работу с учебой. Собранный им на основе работ Марстона полиграф превосходил прототип по многим параметрам. Он позволял записывать данные непрерывно, производить нужные настройки, замерять пульс, давление и частоту дыхания одновременно.

Леонард Килер, выпускник Беркли и Стенфорда, усовершенствовал детектор Ларсона и по праву считается отцом современного полиграфа. Современные машины регистрируют семь показателей, пять из которых были введены в практику Килером.

В России активный интерес к регистрации психофизиологических данных при проверке испытуемых на ложь проявлял профессор Московского института психологии Александр Романович Лурия. Лурия родился в 1902 г. в Казани в еврейской семье врачей, был выпускником Казанского университета и Первого Московского медицинского института. Не преувеличу, если скажу, что это один из крупнейших мировых ученых, который связал жизнь с психологией, психофизиологией, нейропсихологией и психолингвистикой. К сожалению, не все его начинания и идеи были понятны коллегам, стоявшим выше по административной лестнице. Один из отзывов на работы Лурия в области криминалистики гласил: «Значение работ Лурия, как и значение других сходных по заданию экспериментов, в судебно-следственном деле более чем сомнительно».

Идеологические установки в СССР были всесильны. Поэтому в советских учебниках по криминалистике вплоть до конца 1980-х утверждалось, что проверка на детекторе лжи — псевдонаучный метод, который используют в буржуазных странах для борьбы с передовым рабочим классом. Итог? Отставание в криминалистике на многие, многие годы.

Интересный анализ отношению советских спецслужб к полиграфу дает доктор юридических наук Юрий Холодный, стоявший у истоков появления детектора лжи в СССР.

Сама жизнь заставила отвергнуть нигилизм. В начале 1960-х разведка ГДР (в те годы одна из лучших спецслужб мира) потерпела серию провалов: хорошо подготовленные с оперативной точки зрения агенты были разоблачены в результате проверки на детекторе лжи. Этой информацией поделились с КГБ, и далее отмахиваться от «псевдонаучного полиграфа» стало уже невозможно.

Чтобы внедрить у нас полиграф, следовало вначале понять, с чем приходится иметь дело: ведь специалистов в этом деликатном виде деятельности в СССР не было, как и самих детекторов лжи. США, будучи монопольным производителем этих приборов, ввели эмбарго на их продажу в Восточную Европу. Тем не менее спецслужбы ГДР, Югославии, Польши и иных соцстран использовали американские полиграфы в своей работе. КГБ не стал исключением. В короткие сроки провели кропотливую научную работу и доказали, что исследования с применением полиграфа — не лженаучный, а высокоэффективный метод, который органам госбезопасности необходимо безотлагательно брать на вооружение.

В 1969 г. проходили съемки фильма «Судьба резидента», и съемочная группа обратилась в КГБ с просьбой оказать консультационную помощь в эпизоде, где советского разведчика проверяют на детекторе лжи. Фильм снимался в то время, когда научные исследования шли полным ходом и полезность метода в КГБ уже не вызывала сомнений. Но официально царило негативное отношение к полиграфу. Поэтому, чтобы показать, что в СССР никто всерьез к полиграфу не относится, и вселить мысль, что волевой и преданный Родине патриот может легко обмануть этот «псевдонаучный прибор», руководство ведомства поручило своим сотрудникам оказать консультационную помощь, но исказить, подать в утрированном виде процедуру проверки на полиграфе, что и было сделано. Советского разведчика блестяще сыграл известный киноактер Михаил Ножкин, а роль полиграфа, исполнило закамуфлированное пианино[74].

Если до Второй мировой войны полиграф был относительной диковинкой, то с ее окончанием для него наступила новая эра. Впервые массовое обследование при помощи детектора лжи провела американская военная администрация в Германии при приеме на полицейские и административные должности. Проверку на полиграфе прошли несколько сот человек, уверявших, что не имели ничего общего с нацистами. Примерно 40% из них администрация забраковала. Среди проваливших полиграф были офицеры СС и гестапо, казначей нацистской организации, а также несколько членов немецкой компартии, не выявленных нацистами.

Поговорим немного о самой процедуре и о технических деталях. Прежде всего, процедура именуется протоколом. Последний может отличаться от страны к стране и от службы к службе, но есть обязательные этапы. Один из важнейших — предварительная, «предтестовая» беседа оператора полиграфа с испытуемым. В зависимости от обстоятельств, она бывает относительно формальной и короткой, а случается, что очень длинной и очень обстоятельной. Оператору важен психологический портрет «клиента», его наклонности, состояние здоровья, степень информированности о деталях дела.

Человек, проходящий проверку, дает на это свое согласие и подтверждает, что собирается отвечать на вопросы правдиво. По итогам беседы оператор составляет вопросник, который согласовывается с испытуемым.

Допустим, ежегодную скрининговую проверку проходит сотрудник отдела внешних связей полиции. Для него вопрос «Имеете ли вы связи с сотрудниками иностранных спецслужб?» ожидаем, но не вызывает беспокойства. Измененная форма «Бывали ли у вас несанкционированные контакты с сотрудниками иностранных спецслужб?» тоже ожидаема, но реакция на перевернутый вопрос может отличаться. И на такие варианты тоже: «Передавали ли вы сотрудникам иностранных спецслужб документы или информацию, предназначенные исключительно для служебного пользования?», «Инициировали ли вы подобные контакты?» Вариантов развития одной и той же темы может быть множество, и здесь сказываются опыт и профессионализм оператора.

В России, Израиле и США в терминологии подготовки к тестированию, да и в самом процессе есть отличия, поэтому не стану подробно описывать протоколы и типы вопросов. Читатель, который захочет копнуть глубже, может посмотреть литературу по этой сноске[75].

На следующем после «предтестовой» беседы этапе испытуемый подключается к датчикам, которые реагируют на изменения артериального давления, пульса, частоты дыхания, на тремор и электрическое сопротивление кожи. Когда-то, в самом начале, энтузиасты пробовали использовать втрое больше датчиков, но из-за сложности и неоднозначности полученных данных сократили количество измеряемых величин до