Белые пятна Великой Отечественной войны - Алексей Валерьевич Исаев

обнаружить лишь в сотне метров от наших позиций. Через очень короткий промежуток времени начался запрошенный заградительный огонь артиллерии. В 2.05 танки были вынуждены повернуть назад под огнем передового взвода зенитной батареи и передового взвода ПТО 7-го пп. В 2.10 можно было считать эту атаку отраженной»[172].

Неожиданно выскочившие из тумана танки произвели сильнейшее впечатление на эсэсовцев, и началось бегство батальона 7-го мотопехотного полка и даже штаба полка. С командного пункта всего этого не видели и доложили об отражении советской атаки. Ответное сообщение было убийственным, и его даже записали в ЖБД «Норда»: «В ответ штаб корпуса сообщил, что некоторые отступающие солдаты – поодиночке, а затем и группами на машинах – добрались до КП корпуса. Там их остановили и направили обратно на передовую офицеры штаба корпуса»[173].

Командир XXXVI корпуса генерал пехоты Ганс Файге прямо на своем командном пункте увидел панический отход эсэсовцев «Норда» по дороге на Рованиеми. Одна бегущая группа оказалась даже в 75 км в тылу, у Кеми-Ярви. Причем эсэсовцы даже настаивали на взрыве мостов через реку Кемийоки в Кеми-Ярви, утверждая, что по их следам идут советские танки. Если бы их послушали, то это стало бы логистической катастрофой для всей операции.

Причиной бегства подразделений «Норда» стала контратака прибывшего в район боевых действий 3-го танкового батальона 1-го танкового полка под командованием капитана Н. Ф. Анисимова. Он также был передан в подчинение командира 122-й стрелковой дивизии и использован в контратаке 420-го полка 4 июля 1941 г. Хотя, по советским данным, атака была остановлена огнем автоматических пушек, потери составили 4 танка. Эсэсовцы отмечали грамотные действия танкистов: так, в ЖБД «Норда» указывалось, что атакующие советские танки, будучи встреченными огнем, «остановились за складкой местности и выдвигались вперед ровно на столько, сколько было необходимо, чтобы их башенное орудие могло вести огонь через гребень высоты». Необходимо подчеркнуть, что атаки танков 1-го тп артиллерией дивизии не поддерживались, хотя в соединении имелся комплектный артполк.

Провал эсэсовцев имел далекоидущие последствия не только для немецкого наступления на Кандалакшу. В дневнике начальника штаба сухопутных войск Германии Франца Гальдера есть такая запись: «По личному указанию фюрера ОКВ вмешалось в переброску 163-й пехотной дивизии в Финляндию. Дивизию нужно было перебрасывать в группу Хейнрикса для наступления восточнее Ладожского озера, а теперь, по приказу ОКВ, она должна „целиком или частично“ направиться в район Салмиярви. Причина – неудача наступления действующей там бригады СС „Север“»[174]. Тем самым была ослаблена группировка на ленинградском направлении. Напротив, быстрый распад советской обороны под Саллой привел бы к усилению группировки между Ладогой и Онегой и нарастанию опасности для Ленинграда. Уже одно это оправдывало переброску 1-й тд в Алакуртти.

К началу очередного этапа наступления XXXVI корпуса несомненным достижением немцев было завоевание преимущества в воздухе. В ЖБД 42-го корпуса на этот счет сказано: «Авиация противника господствует в воздухе, безнаказанно снижаясь на 100–150 м»[175]. Где была зенитная артиллерия? 76-мм зенитки 122-й сд прикрывали мост в Кайрале, два 37-мм зенитных автомата прикрывали Алакуртти – и только две 37-мм пушки находились в районе Саллы. Два зенитных автомата могли прикрыть только весьма ограниченное пространство.

Недостаток зенитных средств и перевес противника в воздухе заставил советские части прибегать к нестандартным приемам противовоздушной обороны. В свое время дивизионные пушки Ф-22 разрабатывались как универсальные, способные стрелять не только по наземным, но и по воздушным целям. Об этом вспомнили и попытались использовать дивизионки в этой ипостаси. Результаты были разочаровывающими. В отчете по деятельности артиллерии 122-й сд указывалось: «Была попытка применения 76-мм пушки образца 1936 г. для стрельбы по самолету, но это не дало положительных результатов благодаря отсутствию специальных приборов, к тому же оказалось, что при больших углах возвышения противооткатные приспособления работают неудовлетворительно»[176].

Упоминания о попытке использования Ф-22 в качестве зенитных орудий в 122-й сд есть и в мемуарной литературе. Бывший командир 285-го артполка 122-й стрелковой дивизии Г. Сагач вспоминал: «Мы установили дистанционные трубки шрапнельных снарядов на 2, 3 и 4 километра и вели огонь из пушек по самолетам противника, прицеливаясь стволом орудия»[177]. Прицеливание по стволу орудия по воздушной цели действительно было сомнительной затеей.

Впрочем, это было не единственным приемом, использовавшимся войсками 42-го корпуса: так, в ЖБД XXXVI корпуса отмечалось: «Артиллерийские наблюдатели докладывают, что при появлении „Штук“ русские поставили дымовую завесу»[178]. На часах было 1.35 ночи на 6 июля 1941 г.

Тем временем командир XXXVI корпуса генерал Файге выезжает в дивизию СС «Норд», а затем в штабе корпуса устраивается консилиум с участием обергруппенфюрера СС Вольфа из штаба рейхсфюрера СС Гиммлера и некоего группенфюрера СС Прайера, присланного от верховного командования. Файге считал, что эсэсовцев вообще нужно вывести с фронта на полигон. Однако Гитлер отдал приказ о том, что дивизия СС должна и дальше сражаться – с заменой некоторых командиров, присланных из Германии. Это было своего рода наказание, вынуждавшее задействовать заведомо малобоеспособные части в бою. С другой стороны, заменить кем-то «Норд» на фронте возможности не было. В распоряжении корпуса был только 4-й пулеметный батальон, пригодный как средство качественного усиления.

Невзирая на выбывание из игры «Норда», немецкое наступление продолжалось. По советским данным, артобстрел начался в полночь, а атака пехоты последовала около 4.00 утра, хотя в условиях полярной ночи границы между днем и ночью почти исчезли. 169-я пд пробивалась в обход правого фланга советских оборонительных позиций двумя полками: 392-м полковника Шака и 379-го подполковника Блейера. Первый продвигался к дороге Сала – Кайрала с юга, второй обеспечивал прикрытие с востока. Примерно через два часа наступления обе боевые группы форсируют реку Куолайоки к северу от дороги.

В 8.11 утра берлинского времени пилот немецкого самолета-разведчика докладывает видимую с воздуха обстановку: «5–6 немецких танков ведут бой с русскими танками северовосточнее Салла. Немцы находятся посередине, русские атакуют их с двух сторон – как со стороны Салла, так и со стороны Кайралы. Три немецких и четыре русских танка горят»[179].

По советским данным (ЖБД 42-го ск), немцы прорвались к дороге в тылу 122-й сд около 11.00 (т. е. в 10.00 берлинского времени) 6 июля 1941 г. Участие в бою танков подтверждается советскими документами. Командир 3-го батальона 1-го тп капитан Н. Ф. Анисимов бросает в бой полторы роты танков. После трех контратак противника удается отбросить за реку Куолайоки. Подавленная ударами авиации пехота за танками не поднялась, и успех не закрепляется. По отчету 1-го тп, в 13.35 танки вынуждены отойти под сильным огнем «крупнокалиберных пулеметов» и противотанковых пушек. В