Истребительные батальоны НКВД в период Великой Отечественной войны. Организация, управление, применение. 1941—1945 - Тимофей Дмитриевич Медведев

Бойцы и командиры несли ежедневное дежурство на вышке ВНОС, наиболее частым способом несения службы было плановое патрулирование дорог и улиц районного центра, выставлялись дозоры и посты у зданий партийных и советских органов, а также в местах вероятного появления дезертиров и диверсантов. За месяц было проведено одно прочесывание леса силами 15 человек под командованием сержанта Забураева. В результате всех вышеперечисленных мероприятий было задержано 3 пособника немцев, 4 бандита и дезертира, в том числе занимающихся воровством. Также удалось задержать 14 спекулянтов и лиц, занимающихся мародерством в брошенных домах, а также двух граждан без документов[329].

Практика выборочных прочесываний местности носила повсеместный характер, в ходе подобных мероприятий проверялись пустующие строения, лесные сторожки, стога сена[330]. В целом похожие на приведенные выше цифры задержанных фиксировались в отчетах командиров всех областных батальонов. Основными категориями задержанных за 1942–1943 годы являлись лица без документов и дезертиры, кроме того, регулярно задерживались «воры и спекулянты».

Всего за 1942 год силами истребительных батальонов Москвы и области было задержано порядка 40 915 человек. Из них большую часть составляли лица с подозрительными документами и без оных (более 20 тысяч человек), «нарушители прифронтового режима» (6 тысяч человек), и спекулянты (8 тысяч человек). Также за год было задержано порядка 5200 человек дезертиров (при этом в документах они разделены на непосредственно бежавших с фронта бойцов Красной армии и «дезертиров с трудового фронта»). Пятеро дезертиров и 4 человека из числа «уголовного элемента» были убиты при попытке к бегству (возможно, просто расстреляны на месте). Пик задержаний в Московской области пришелся на сентябрь – декабрь 1942 года – в этот период было задержано 21 897 человек, из них почти 14 тысяч проходили как «лица без документов и подозрительные»[331].

В то же время очевидно, что охраной тыла действующей армии занимались не только и не столько истребительные части. Для сравнения: за тот же период времени силами войск по охране тыла Западного фронта было задержано 171 165 человек, среди них 15 562 дезертира, 111 «шпионов и диверсантов», остальные – военнослужащие, побывавшие в плену, спекулянты, лица без документов и нарушители прифронтового режима. Также для поддержания порядка задействовались пограничные войска, объединенные в отдельные комендатуры[332]. Истребительные батальоны зачастую действовали совместно с войсками по охране тыла, оперативно подчиняясь их командирам на местах. Исходя из приведенных выше данных по задержанным можно сделать вывод, что истребительные подразделения играли скорее вспомогательную роль при задержаниях, в первую очередь занимаясь контролем над местностью. В подобных функциях истребительных батальонов также прослеживается общая тенденция, заключающаяся в максимальном привлечении гражданских лиц к операциям по контролю за тылом, создании вооруженных групп из не подлежащих призыву людей и поддержании в обществе необходимого для защиты страны уровня мобилизации общества, даже в ущерб качеству формируемых подразделений.

Учитывая, что подобное приведенному выше распределение по категориям задержанных и их числу наблюдалось в течение 1942–1943 годов в целом по всей РСФСР, можно заключить, что истребительные батальоны в течение 1942–1943 годов (до начала освобождения территорий Западной Украины, Западной Белоруссии и республик Балтии) в основном задерживали две категории граждан: дезертиров из рядов РККА и лиц с сомнительными документами[333]. Это наблюдение позволяет понять особенности обстановки в советском тылу в условиях войны. В 1942 году на московском направлении при отсутствии крупных наступательных операций со стороны противника в ближнем тылу советской армии находилось значительное количество лиц, отставших от своих воинских частей, перемещающихся по прифронтовым дорогам, дезертиров и людей, не имеющих документов. Это было обусловлено в первую очередь тем, что Москва являлась крупнейшим транспортным узлом страны, а вокруг нее была сосредоточена крупная группировка войск, готовящаяся к отражению нового, так и несостоявшегося наступления вермахта.

В категорию «дезертиров» входили и бывшие «окруженцы» – военнослужащие Красной армии, попавшие в октябре 1941 года в Вяземский и Брянский котлы и затем не сумевшие или не пожелавшие выходить из окружения на восток. В период оккупации часть из них сумела осесть в лесах и населенных пунктах[334]. После освобождения районов окружения в ходе контрнаступления под Москвой силами органов НКВД начались выявление и фильтрация данного контингента. Они проводились силами особых отделов и территориальных органов НКВД, сбором военнослужащих занимались армейские комендатуры, оперативные и пограничные войска НКВД[335]. Напрямую задачи по поиску и задержанию «окруженцев» перед истребительными батальонами не ставили, однако в ряде докладов командиров отдельных батальонов (например, Можайского, Угод-Заводского) в числе задержанных значатся «бывшие военнослужащие РККА»[336]. Под этим термином в оперативной документации органов НКВД как раз таки и понимаются проходящие фильтрацию бойцы и командиры Красной армии[337].

Судя по всему, истребительные части по ситуации привлекались к операциям по выявлению «окруженцев», или же они задерживались на постах, организуемых истребительными подразделениями на дорогах и в ходе патрулирования. Так или иначе, отдельной графы по задержанным такого рода ни в одном из отчетов областного штаба истребительных батальонов не содержится, они упоминаются лишь в документах, исходящих от командиров более низкого уровня, что говорит о том, что специальной задачи по поиску и задержанию «бывших военнослужащих» перед бойцами батальонов не стояло.

Однако здесь необходимо повторить принципиальный факт, заключающийся в том, что руководство НКВД и, как следствие, командование истребительных частей на местах не имело представления о том, как отделить «германского шпиона» от «лица без документов». Второй вполне мог оказаться в статусе первого, поэтому истребительными частями могли быть задержаны фактически любые лица, после чего граждане передавались НКВД для дальнейшего разбирательства.

Эта проблема носила повсеместный характер – например, военнослужащий Витебского истребительного батальона Г.И. Лесин указывает в своих воспоминаниях, что «как выглядят немецкие шпионы и диверсанты, каждый истребитель решал сам»[338]. Конечно же, говорить о невиновности большинства задержанных лиц также не приходится – анализ документов, относящихся к делопроизводству истребительных частей, действующих на территории нескольких регионов страны, показал, что число дезертиров из рядов РККА, равно как и различного рода уголовного элемента, в советском тылу было весьма серьезным. Однако и относиться к данным по ежегодным задержаниям, содержащимся в отчетах руководства местных штабов истребительных батальонов, необходимо, имея в виду некоторые особенности советской карательной системы, особенно в период войны. Как показывают современные исследования, число осужденных судебными инстанциями по различным статьям людей за 1941–1945 годы было большим, чем за период конца 30-х годов, то есть в момент массовых репрессий 1937 года[339].

В данной работе не проводится специальный анализ, связанный с дальнейшими судьбами задерживаемых истребительными батальонами людей,