Советская авиация в военных конфликтах 1920-х годов. От Кронштадта до Туркестана - Алексей Юрьевич Лашков

Локальные выступления происходили в основном в горных районах Чечни, которые поддерживали влиятельные деятели духовенства и родовая знать. Большую роль в активизации бандитизма сыграли лица, ранее активно сотрудничавшие с администрацией Добровольческой армии. Бывшие офицеры и зажиточные горцы формально становились членами революционных комитетов Чечни, Ингушетии и Дагестана246.

В свою очередь, необдуманные и поспешные действия советских органов в проведении коллективизации и других мероприятий, направленных на изменение векового уклада жизни горцев, закладывали основу для нового социального протеста, готового в любой момент вылиться в форму вооруженного выступления.

В определенной мере свою негативную роль сыграла и внутренняя политика, проводимая составом Центрального комитета Горской Автономной Советской Социалистической Республики247, возглавляемого Т.Э. Эльдерхановым. С самого начала своей деятельности он сделал ставку на более гибкую политику, на лавирование между всеми слоями населения, одновременно привлекая к открытому сотрудничеству влиятельных шейхов. В результате на службу в состав революционного комитета автономной республики был приглашен один из бывших лидеров антисоветской оппозиции шейх Али-Митаев, сын известного на Северном Кавказе шейха – Бамат-Гирей-Хаджи Митаева. Еще в декабре 1922 г. Али-Митаев принимал активное участие в организации шариатских полков и угрожал вооруженными выступлениями против советской власти. По сведениям разведотдела Северо-Кавказского военного округа (СКВО), 7 октября того же года к Али-Митаеву приезжал из Грузии неустановленный князь, который назначил его командующим восставшим чеченским народом и обещал снабдить его отряды вооружением и деньгами, а также отправить 300 специальных инструкторов для обучения боевиков военному делу. Одновременно из Грузии поступали сведения о создании специальной политгруппы офицеров во главе Багратионом-Мухранским и Ларкарашвили, которая занималась вербовкой молодых людей для отправки на территорию Чечни и участия в совместных действиях на Кавказе против советской власти248.

В ходе переговоров с представителями «Паритетного комитета»249 (эмигрантской политической партии Грузии) Али-Митаев заявил, что может выставить 90 тыс. вооруженных людей. В декабре 1923 г. он говорил уже о 60 тыс., а в марте 1924 г. сообщил, если грузины дадут деньги, офицеров, патроны и снаряжение, он выставит до… 1,5 тыс. человек250.

В свою очередь, Т.Э. Эльдерханов, рассчитывая на хорошее знание Али-Митаевым местных условий, поручил ему возглавить борьбу с бандитизмом на железной дороге (на наиболее важном участке: Хасав-Юрт – Грозный). В результате бывший руководитель антисоветского движения на Северном Кавказе, наделенный особыми полномочиями, своими силами стал наводить порядок и бороться с грабежами и разбоями на территории Чечни и Дагестана. В дальнейшем в его компетенцию стало входить формирование окружных и местных ревкомов. Такой политический просчет привел к тому, что ревком автономной республики, по сути, занял антисоветскую позицию. Это позволило Али-Митаеву усилить свои позиции и образовать собственную так называемую «Али-Митаевскую партию», широко поддерживаемую всеми слоями населения. Сконцентрировав в своих руках основные ветви власти, Али-Митаев превратился в полновластного хозяина Чеченской автономной области. Одновременно он продолжал оказывать поддержку имаму Н. Гоцинскому, скрывавшемуся после поражения в Нагорном Дагестане в 1921 г. в горных районах Чечни.

По оценке председателя при СНК Горской АССР К.С. Хускивадзе, такая политика руководителей республики, опиравшаяся на верхушку общин (тейпов) и религиозного духовенства, практически дискредитировала советскую власть в глазах простых горцев, разжигая у них ненависть к новым порядкам. «Гибкий курс» Т. Эльдарханова в Чечне, его постоянное лавирование между горской знатью, духовенством, с одной стороны, и местным крестьянством – с другой, привело к тому, что он превратился в объект ненависти целых селений, которые открывали так называемую «бойкотную стрельбу», что по горскому обычаю означало кровную месть, по составу всего Чеченского ревкома251.

В результате только в одной Чечне существовали целые области (районы крупных населенных пунктов Шатой и Ведено), где вообще «не ступала советская нога»252. Поэтому эти районы, свято чтившие свои адаты (законы) гостеприимства, оказывали приют и убежище различным бандитам, уголовникам и идейным противникам советской власти. В начале 1920-х гг. они были практически недоступны для органов власти и представляли собой настоящую пороховую бочку, готовую в любой момент взорваться. Так, в марте 1922 г. жители аулов Шатоевского района поклялись на Коране, что при любых попытках силовых действий в отношении них они начнут вооруженное восстание253. Этому способствовала и активная идеологическая работа, проводимая со стороны духовного лидера Северного Кавказа Н. Гоцинского, носившая явно антироссийский характер.

В свою очередь, необдуманные и несогласованные действия различных силовых структур, призванных поддерживать мир и порядок в этом регионе, только подливали масло в огонь. В качестве наглядного примера можно привести неудачную операцию, проведенную в январе 1922 г. отдельным батальоном ВЧК республики в районах сел Шатой и Евдокимовское. Повальные аресты и открытый грабеж со стороны «представителей власти» вызвали справедливый гнев у местного населения и привели к открытому вооруженному выступлению. Изрядно потрепанный батальон, понеся значительные потери в живой силе, был вынужден ретироваться. Действия чекистов возмутили командование 28-й горской стрелковой дивизии254, размещенной с 1921 г. в Горской республике на постоянной основе. Последнее вообще не было поставлено в известность о проводимой операции. Только благодаря грамотно поставленной работе местных органов власти конфликт в вышеуказанных районах удалось погасить.

В дальнейшем для координации действий армейских частей, органов милиции и ЧК по борьбе с бандитизмом при Центральном комитете Горской АССР было создано специальное краевое Военное совещание255.

К концу 1923 г. на Северном Кавказе две мощные антисоветские силы Али-Митаева и Н. Гоцинского сделали ставку на одновременное вооруженное восстание в Дагестане, Чечне и Ингушетии. В связи с этим в указанные районы зачастили зарубежные эмиссары с целью оказания помощи в подготовке готовившейся акции. В этот период Али-Митаев наладил связь с представителями антисоветских центров в Баку, Батуме (Батуми), Петровск-Порту (Махачкала), с бывшим полковником Какуцо Чолокашвили (К. Челокаевым), отряды которого располагались на границе Грузии и Чечни256.

Одновременно по плану Н. Гоцинского была развернута активная террористическая и диверсионная работа, направленная на дестабилизацию социально-политической обстановки на Северном Кавказе. Только за два месяца (июль и август) 1923 г. в Дагестане было совершено 68 налетов, сопровождавшихся погромами, разрушениями линий связи, крушениями поездов и многочисленными людскими жертвами. В Чечне в июле – октябре того же года банды совершили 107 налетов, в том числе шесть – на войсковые склады, четыре – на железнодорожные сооружения257. Боевики даже предпринимали попытки овладеть оружием войсковых частей.

Начало вооруженного восстания намечалось на весну 1924 г. в расчете на серьезную помощь со стороны Англии, Франции и Турции.

15 апреля того же года на хуторе Нижелой Чеченской автономной области по инициативе Н. Гоцинского был созван съезд оппозиционных сил, на котором было принято решение о создании единого антисоветского фронта и «восстановлении шариатского Северокавказского имамата в прежних границах». На съезде единогласно в качестве