«Офицерство волнуется…» Российский офицерский корпус и публичная политика в 1905–1914 годах - Антон Юрьевич Фомин

опасность. Ведь какая-нибудь оплошность шкипера, неловкий поворот у мостовых устоев, какая-нибудь неисправность парового котла, и несчастная случайность омрачит этот светлый день»[95].

Что можно сказать о том, как в «Военном голосе» освещались заседания Государственной думы? Представители левого крыла Думы – трудовики и социал-демократы на страницах «Военного голоса» представали в качестве положительных персонажей.

Им почти всегда давалась положительная характеристика, их речи очень часто подробно пересказывались или цитировались: «Депутат Жилкин, в противоположность прочим ораторам, говорит выразительно и внятно» (23 мая); «Деп. Жилкин в прочувствованной речи выражал ту дрожь негодования, которую вызывают <…> действия бюрократии, подавляющей не только движение к свету, к свободе, но и готовой топтать самую жизнь человеческую»; «Существенную поправку предлагает внести депутат Заболотный» (5 мая); «Депутат Жилкин в прочувствованной речи выражает ту дрожь негодования, которую вызывают <…> действия бюрократии»; «Рабочий Михайличенко напомнил, что вчера Думе предлагали оранжереи и прачечные строить, а на голод денег нет, и обрисовывал трагическое положение народного представительства, вчера заявившего министрам, “чтоб ушли долой”, а сегодня к ним же вынужденного обратиться “пособите пожалуйста”» (17 мая); «Слово дается <…> депутату С.В. Аникину. Он произносит живую и интересную речь в защиту начал проекта (земельной реформы. – А. Ф.) трудовой группы» (28 мая); «В сильной, как всегда <…> речи лидер трудовой группы Аладьин старался проследить, насколько “законность”, к которой апеллирует военное министерство, проникает в его собственную деятельность» (2 июня); «Интересная речь депутата Аникина рисует постепенное развитие идеи организации в крестьянской среде, те различные формы, в которые выливалась потребность в организации крестьянского мнения и те нецелесообразные и жестокие гонения, которым они подвергались со стороны администрации…» (16 июня).

Пожалуй, даже с большей симпатией «Военный голос» относился к ораторам Конституционно-демократической партии и близких к ней групп: «На трибуну выходит депутат Петрункевич и произносит длинную, но весьма интересную и содержательную речь» (24 мая); «Он (проф. Щепкин. – А. Ф.) говорит, что для Думы амнистия – не простая милость по случаю праздника, а вопрос принципиальный» (3 мая); «Наиболее удачный комментарий к нему (ответному адресу Думы. – А. Ф.) был дан деп. Щепкиным (Одесса), ярко нарисовавшим ряд антитез к его положениям» (4 мая); «Первым ответ министерству дает В.Д. Набоков, в необычайно спокойной, выдержанной, строго парламентской речи»; «Деп. Щепкин, Кокошкин, М. Ковалевский разъяснили и напомнили министерству, что оно не знает того, что знает студент-юрист I курса»; «Горячая речь М.М. Винавера с негодованием и скорбью говорила о той “фигуре умолчания”, которым встречено было требование Думы о равноправии всех граждан»; «Наибольшее, быть может, впечатление произвела веская, сильная речь М.М. Ковалевского» (14 мая); «М.М. Ковалевский, приветствуя законопроект (о неприкосновенности личности. – А. Ф.), как заслуживающий внимания и передачи в комиссию, прочел интересную лекцию о той гарантии, неприкосновенности личности, которая возникла в 1215 г. в Англии, и о той связи, которую она имеет с вопросом о порядке привлечения к ответственности должностных лиц» (16 мая); «Всем этим возражениям (против принудительного отчуждения частновладельческих земель. – А. Ф.), как и раздавшимся на предыдущем заседании отвечал блестящей речью М.Я. Герценштейн» (19 мая); Характеристика выступления Ф.Ф. Кокошкина: «Оратор в чрезвычайно умелой и убедительной по логике речи…» (27 мая); «С глубоким возмущением и силой произносит речь депутат Родичев» (4 июня); «На трибуне появляется Родичев и в Думе воцаряется полная напряженного внимания тишина, в которой слышен лишь его голос, лишь проникновенные слова оратора “милостью божьей”»; «Деп. Петражицкий в очень остроумной речи говорит о женском равноправии» (7 июня); «Деп. Родичев в живой и сильной речи указал, что министр не дал надлежащего объяснения по существу, заменив их заявлением о проступках известных лиц, между тем вопрос стоит о судьбе социального мира и спокойствии России»; «Первым очень обстоятельно, спокойно и компетентно возражал министру (внутренних дел П.А. Столыпину. – А. Ф.) деп. кн. Урусов, бывший губернатор и товарищ министра внутренних дел» (10 июня); «Депутат Кокошкин, возражая Стаховичу, произносит блестящую речь, несколько раз прерываемую бурными аплодисментами» (1 июля).

Одним из главных положительных героев в думских репортажах «Военного голоса» стал упоминавшийся ниже генерал-майор и противник смертной казни В.Д. Кузьмин-Караваев: «Деп. Кузьмин-Караваев в блестящей речи развивает необходимость отмены смертной казни, в чем выразил сомнение депутат Способный (г. Екатеринослав)» (4 мая); «на кафедру всходит проф. Кузьмин-Караваев и в красивой и убедительной своей правдивостью речи разбирает означенный (о замене главным военным судом каторжных работ смертной казнью. – А. Ф.) вопрос с юридической стороны» (17 июня); «В спокойной, фактической речи В.Д. Кузьмин-Караваев прежде всего показывает, что объяснение не дает ответа на запрос» (1 июня).

Отрицательными персонажами репортажей «Военного голоса» закономерным образом стали думские правые – сначала быстро распавшаяся группа Ерогина, а затем граф П.А. Гейден и его единомышленники. Представители первой своим дерзким вмешательством попытались нарушить идиллическую картину единодушного одобрения Государственной думой проекта ответного адреса: «Ввиду той тщательности, с которой была выбрана комиссия по составлению ответного на тронную речь адреса, введения в нее представителей всех существующих партий и групп, выработанный ею проект не встретил принципиальной и сколько-нибудь резкой оппозиции», – заявлял корреспондент «Военного голоса». Однако далее он писал: «Некоторым проявлением этой оппозиции, быть может, надо считать заявление 43 крестьян, просивших отменить обсуждение адреса, так как “без предварительного обсуждения на дому они лишены возможности сознательного к нему отношения”. По требованию Думы были оглашены подписи под этим заявлением, – и Дума многозначительным шумом отметила присутствие среди них имени небезызвестного г. Ерогина. Некоторое указание на принципиальную отчужденность этой группы от мыслей адреса дала речь одного из подписавших заявление – крестьянского депутата Моск. губ. г. Ильина, который, иронизируя над ораторами, считающими себя представителями сразу 100-миллионного населения, говорил от имени только своей губернии и уверял, что “там ничего этого нет”, что его отправили с наказом “водворить мир и спокойствие”». Сторонников Ерогина в репортаже «Военного голоса» немедленно осадили другие депутаты из крестьян: «Ряд крестьянских депутатов восстал против всякой отсрочки в таком важном деле, указывая, что все насущные нужды каждому давно должны быть известны. “А кто не понимает, – проиронизировал (так в тексте. – А. Ф.) один украинский депутат, – нехай потом разгадает”» (4 мая). Выступления графа Гейдена часто сопровождались критическими комментариями и негативными оценками: «Немало времени отняли в настоящем заседании споры о том надо ли в законодательных предложениях печатать тексты статей законов, предполагаемых к отмене, а также пререкания графом Гейденом, который по незнакомству с проектом (закона о неприкосновенности личности. – А. Ф.), не соглашался не только рассматривать его, но и обсуждать, передавать ли его в комиссию» (13 мая); «Гр.