Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей

пола в возрасте от 14 до 60 лет, а также все еврейки в возрасте от 16 до 60 направлялись на принудительные работы. В Белграде примерно 3500 евреев отправили на расчистку завалов, оставшихся от уничтоженных бомбами домов. Первоначально принятое военными антиеврейское законодательство было направлено и против сербских рома: «С цыганами следует обращаться так же, как с евреями». Однако в конце июля 1941 г. командующий войсками в Сербии издал другое распоряжение, где устанавливалось различие между оседлыми и кочевыми рома; первых, которые составляли подавляющее большинство сербских рома, оно на время вывело из-под действия нового законодательства{85}.

За четыре дня до вторжения Германии в Грецию и Югославию, 6 апреля 1941 г., начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер издал приказ, в котором «особо важные лица», которых должны были «захватывать» две предполагаемые айнзатцгруппы – по одной на Сербию и Грецию, четко определялись как эмигранты, диверсанты, террористы, коммунисты и евреи. Именно тогда две эти последние группы, коммунисты и евреи, впервые оказались в подобном приказе. Инструкции Гальдера от 2 апреля были изданы в контексте подготовки к вторжению в Советский Союз. Они в значительной степени были обусловлены этими приготовлениями и являли собой качественный скачок в борьбе с реальными и воображаемыми врагами. Впервые коммунистов и евреев выделили заранее, еще до самого вторжения. Таким образом, Гальдер в своем приказе пошел дальше соглашения, за неделю до того, 26 марта, достигнутого Рейнхардом Гейдрихом и Эдуардом Вагнером, в ту пору генерал-квартирмейстером немецкой армии: оно устанавливало правила взаимодействий между айнзатцгруппами и вермахтом в рамках советской кампании (подобно тому как они устанавливались соглашением от июля 1939 г. для польской кампании) и не отмечало коммунистов и евреев среди целевых групп. Таким образом, не советская, а предшествовавшая ей Балканская кампания первой была спланирована и реализована как война идеологий{86}.

Как мы видели в предыдущих двух главах, начало Второй мировой войны послужило импульсом для массовых убийств еврейских пациентов немецких психиатрических больниц и (менее систематическим образом) польских евреев. Поворотным моментом в кампании против евреев и коммунистов в оккупированной Сербии, несомненно, стало вторжение Германии в Советский Союз 22 июня 1941 г. Обрубок сербского государства площадью в 60 000 км2 и с населением в 3,8 млн жителей был оккупирован всего 25 000 немецких военных и полицейских – по одному на каждые 2,4 км2 и 152 жителя; такое положение дел предвосхитило крайне напряженную для немцев ситуацию с безопасностью и персоналом в куда более обширном Советском Союзе. За вторжением 22 июня почти сразу же последовал призыв председателя Совнаркома СССР Иосифа Сталина к коммунистическому движению всей Европы взяться за оружие в борьбе против фашизма. Сербское восстание вспыхнуло в июле. Однако наибольшую поддержку ему оказали не коммунисты, а сотни тысяч этнических сербов, изгнанных из недавно основанного Независимого государства Хорватия (Nezavisna Država Hrvatska, или НГХ) или спасавшихся от зверств усташей{87}.

Хотя коммунисты не инициировали сербское восстание, они как могли пытались руководить им. В конце июня СД сообщала, что по всей Сербии ведется активная коммунистическая пропаганда: «Более половины населения, особенно в Белграде, настроено к Советскому Союзу дружелюбно». Базировавшийся в Афинах командующий вермахтом на юго-востоке фельдмаршал Вильгельм Лист заметил, что мятеж быстро перерастает в полномасштабное национальное восстание. На фоне этого немецкие военные, боясь поражения, перешли к жестоким карательным акциям. К концу августа жертвами репрессий стала уже тысяча сербских граждан. Первоначально большинство казней проводилось айнзатцгруппой Югославии (позже переименованной в айнзатцгруппу Сербии). Основными жертвами были коммунисты и евреи мужского пола, что соответствовало положениям приказа Франца Гальдера от 2 апреля. Таким образом, база для этой кампании была заложена накануне Балканской кампании руководством армии и, в частности, начальником Генерального штаба{88}.

Массовое убийство сербских евреев, осуществлявшееся под видом ответных карательных мер, началось вскоре после вторжения в Советский Союз и происходило параллельно с уничтожением советских евреев. Поскольку после вторжения ожидались акты сопротивления, оккупационные власти Сербии в качестве сдерживающего фактора создали резерв заложников. Ввиду того что кампания против Советского Союза была задумана как идеологическая война против «жидобольшевизма», неудивительно, что заложниками стали евреи и коммунисты. Приказ о первом массовом расстреле этих заложников был отдан 28 июня, после того как немецкая полиция в Белграде обнаружила 423 пакета со взрывчаткой. В качестве «искупления» 5 июля были расстреляны 13 евреев и коммунистов. В тот же день в бывшей казарме в Белграде был создан первый концентрационный лагерь на территории Сербии. С этого момента «искупительные меры» в виде расстрелов заложников и рейдов осуществлялись почти ежедневно. 25 июля шестнадцатилетний еврей Хаим Альмузлино попытался поджечь несколько немецких военных машин в Белграде с помощью бутылок с бензином. Хотя после нападения он сдался, 29 июля в качестве «искупления» за этот акт саботажа были казнены 100 евреев и 22 коммуниста. Здесь соотношение репрессий 100: 1, установленное генералом Вейхсом двумя месяцами ранее, теперь не только применялось на практике, но и оказалось значительно превышено{89}.

Обер-лейтенант 714-й пехотной дивизии Петер Гайслер рассказывал об эпизодах «борьбы с партизанами» в письмах, которые он регулярно отправлял домой:

26 июля 41-го. Теперь почти ежедневно расстреливают и вешают целые полчища коммунистов. В остальном ситуация относительно спокойная. […]

29 июля 41-го: Ваш приемник принимает [радио] Белград? Вечером, в 8 и 10 часов, передают новости и по-немецки. Возможно, сможете послушать. Не удивляйтесь, если они случайно назовут цифры расстрелянных коммунистов и евреев; их приводят каждый день сразу после новостей. Сегодня новый рекорд! Утром в Белграде расстреляли 122 коммуниста и еврея. Вы можете услышать и о […] моем населенном пункте. О нем часто упоминают. […] Вчера было расстреляно более тридцати человек.

Лейтенант Гайслер с искренней гордостью сообщал своей семье о расстрелах коммунистов и евреев в Германии. Кроме того, об этих операциях публично упоминалось в радиопередачах{90}.

В июле и августе были расстреляны или публично подвергнуты казни через повешение более 1000 коммунистов и евреев. Однако это никак не помогло в деле подавления партизанской деятельности, которая расширялась все быстрее и быстрее. Вермахт с самого начала принимал участие в арестах и убийствах евреев и коммунистов, а также сербских цыган, которых тоже уничтожали в значительных количествах, и со временем его роль в этих акциях становилась все важнее. 9 августа Гитлер официально поручил вермахту борьбу с партизанами в Сербии: «В связи с участившимися беспорядками и актами саботажа фюрер ожидает, что войска будут задействованы для восстановления мира и порядка путем быстрого и драконовского вмешательства». В следующем месяце иррегулярные силы под командованием Дражи Михайловича, известные как четники, временно объединились с партизанами-коммунистами, и сербское национальное восстание вспыхнуло с новой силой. За десять дней пали города Ужице, Пожега, Горни-Милановац и Чачак, в результате чего в руках повстанцев оказалась вся Сербия к западу от линии Белград – Кралево{91}.

В этот критический момент по просьбе фельдмаршала Листа в Сербию был направлен новый главнокомандующий. Теперь все военные и гражданские власти были переданы под руководство Франца Бёме – бывшего австрийского офицера, служившего в годы Первой мировой войны в австро-венгерских войсках. Он прибыл в Белград 18 сентября, через два дня после того, как глава Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель издал общую директиву о казнях от 50 до 100 коммунистов в отместку за смерть каждого немецкого солдата на оккупированных территориях. Через неделю после прибытия Бёме дал четкий сигнал о своих намерениях в приказе подчиненным:

Ваша цель должна быть достигнута на земле, где в 1914 году из-за предательства сербов текли потоки крови немецких мужчин и женщин. Вы – мстители за тех погибших. Всей Сербии следует преподать урок, цель которого – повлиять на все население. Каждый, кто проявит снисхождение в исполнении своего долга, независимо от звания или должности, будет призван к ответу и предан военному суду{92}.

Отсылка к началу войны, которая в конечном итоге привела к коллективной национальной травме Германии – поражению 1918 г., была верным способом мотивировать войска к принятию ими радикального подхода. Возможно, в особенности она воодушевила военнослужащих австрийского происхождения, к числу которых принадлежал и сам Бёме.

Бёме показал,