Залив Голуэй - Келли Мэри Пэт

Вода для моего чая выкипала. Я обернула рукоятку чайника краем своего халата и сняла его с плиты. Залила кипяток в заварочный чайник — еще один подарок от моих мальчиков. А этот шерстяной халат подарила мне Бриджет.

Через несколько часов поднимется солнце. Я буду прихлебывать свой чай и терпеливо ждать рассвета.

*

Разбудила меня заглянувшая на кухню Бриджет. На улице было еще темно.

— Мама, кто-то стучит во входные двери внизу.

Взяв лампу, Бриджет спустилась вниз. Я шла за ней.

— Кто там? — крикнула я через дверь.

— Это Патрик, Онора. Открой.

Я открыла. Он, это действительно был он.

— Дядя Патрик! — Бриджет сразу схватила его за руку и потянула в дом.

— Со мной двое друзей.

— Веди их, — сказала я.

«Каким изможденным выглядит Патрик», — подумала я, пока Бриджет жестом приглашала двух молодых людей, стоявших за ним, пройти в прихожую. На Патрике были тяжелая куртка из овчины и кожаные штаны с бахромой на бедрах — облачение охотника из Северных лесов. Что случилось с его красивой зеленой формой?

— Я увидел свет в кухонном окне и понял, что ты там, — сказал мне Патрик.

Один из молодых людей обратился к другому по-французски.

— Parlez-vous anglais? — спросила у него Бриджет.

— Да, мы говорим по-английски, — ответил тот, что был повыше, с легким акцентом жителя графства Голуэй. Интересно, это он у Патрика научился?

— Теперь вверх по лестнице, — сказала я. — И тихонько, пожалуйста, возле той двери, чтобы не разбудить ребенка.

Мы усадили всех троих за кухонным столом. Я налила им чаю, а Бриджет принесла бутылку с виски и подлила каждому из мужчин в чашку.

— Приведу мальчиков. Они давно хотели увидеть своего дядю Патрика, — сказала Бриджет.

Я села рядом с Патриком.

— Мне очень жаль, что ваш план не сработал, Патрик.

Он прихлебывал свой чай, глядя на меня из-за края тяжелой фарфоровой чашки.

— Я ценю твое сочувствие. И еще спасибо за то письмо от британского консула. Мой адвокат сказал, что оно очень помогло.

— Вот и хорошо.

— Я не сдался, Онора. Просто меняю поле боя.

Я взглянула на молодых французов. Понимают ли они нас? Возможно, лишь несколько слов, которым научил их Патрик. Но было в них что-то еще. Я внимательнее вгляделась в их лица, которые сейчас были освещены светом от очага и керосиновой лампы. И неожиданно они показались мне знакомыми.

— Патрик, а эти парни… — начала я. — Я вроде бы узнаю их, однако это невозможно. Те должны быть намного старше.

— Вот видите, ребята? Я же говорил, что она вас узнает. — Он улыбнулся мне. — Знакомься, Онора: это Этьен, сын Джозефа, и Жан, сын Хьюи. Мальчики, а это ваша тетя Онора.

В этот момент на кухне появились Бриджет, Стивен и Майкл. Какой же поднялся веселый гам, со смехом и радостными возгласами, когда мои дети знакомились со своими кузенами по линии Кили и приветствовали дядю Патрика.

— А как мои братья? — спросила я у Патрика, когда шум немного поутих.

— Они живы, Онора, — ответил он, — но, как люди разумные и солидные, предоставили честь предпринять зимнее путешествие за тысячу пятьсот миль молодым и глупым, не придумавшим себе занятия получше.

— А где же наша тетя Майра, белогрудая Жемчужина? — спросил Жан.

— Я здесь.

В дверях стояла Майра. Парни встали. Она долго и пристально смотрела на них.

— В роду Кили всегда были славные крупные мужчины, — наконец заключила она и двинулась к ним, чтобы обнять каждого.

— Спасибо тебе, Патрик. Спасибо, — с чувством произнесла я.

Майкл побежал за Пэдди, Бриди и крошкой Майком. Стивен рвался привести Джеймси с Мэгги и Лангов.

— Чуть позже, — остановила его я. — Этьен и Жан никуда не денутся. Как и дядя Патрик. Дайте им спокойно поесть.

*

Патрик рассказал свою историю, когда мы все сидели за столом после завтрака. Он не говорил о вторжении, о тюрьме, о грозившей ему казни через повешенье, — речь шла о том, как он нашел братьев Кили.

— В тюрьме вместе со мной сидел один французский парень. По его словам, на реке Святого Лаврентия живут ирландцы — два брата, женатых на француженках, с целым выводком детей. Еще он сообщил, что фамилия их — Келли или Кили. После своего освобождения я решил съездить на реку Святого Лаврентия и посмотреть, действительно ли это Кили. Городок их располагался напротив острова Гросс-Иль, и я подумал: «Чем черт не шутит? Все может быть».

— Давайте дальше расскажу я, — вмешался Этьен. — Итак, в Бертье появляется этот дядька в оленьей коже.

— Бертье? Так называется ваш таунленд? — спросила я.

— Наша деревня, Бертье-сур-мер — Бертье на море. Хотя морем там у нас служит река Святого Лаврентия.

— А есть там у вам пляж? — не унималась я.

— Есть. В нашей деревне мы занимается рыбной ловлей.

— Ну, вам это на роду написано. А что же ваши отцы?

— Они в этом лучшие — les meilleurs.

— Так и должно быть, — вставила Майра.

— Так вот, этот человек в оленьих шкурах пришел в нашу церковь Успения Пресвятой Богородицы, Notre Dame-del’Assomption, и заговорил с нашим кюре, аббатом Бонненфаантом.

— Точнее, попытался заговорить, — поправил его Патрик. — Мой французский — примерно как его английский.

— А кюре знал, что местные ирландцы, les irelandais, женились на Сесиль Пельтье и Элоиз Гоман. А еще он знал, что они воспитывают детей своего брата, который умер на острове Гросс-Иль в Квебеке.

— Гросс-Иль, — с придыханием повторил Жан и перекрестился.

— А что такое этот Гросс-Иль? — спросил меня Майкл.

— Одно очень печальное место. Продолжайте, — сказала я.

— Таким образом, — подхватил Этьен, — этот священник привел его в нашу семью.

— Твоих братьев я узнал сразу, — сказал мне Патрик. — Хьюи — копия твоего отца. А Джозеф больше похож на мать.

— Ты сказал им, что наши родители умерли?

— Они уже знали об этом, — ответил Патрик. — Лет десять назад к ним заезжал один человек из Коннемары.

Если бы мама знала, что ее сыновья живы, что они обзавелись семьями, что у них есть дети… Я заморгала, прогоняя подступившие к глазам слезы.

Майра покачала головой и тяжело вздохнула.

— Да упокой Господь их души, — прошептала она.

— Такое вот воссоединение, — закончил Этьен. — Отцы наши плакали, матери плакали, сестры плакали, а мы сразу заявили, что хотим отправиться в Чикаго с Патриком.

— Выходит, вы ехали в Чикаго? — спросила я у Патрика.

— Я ехал, — ответил он.

Солнце стояло уже высоко. Этьен зевал, а у Жана слипались глаза.

— Ребята совсем вымотались, — сказала я. — Стивен, отведи их к себе в комнату. Можно Патрику устроиться у вас, Пэдди? Ты как, Бриди?

— Конечно, добро пожаловать, — ответила Бриди и встала с младенцем на руках.

Патрик хотел что-то сказать, но тут проснулся Майк и начал вопить.

— У этого молодца отличные легкие, — заметил Патрик. — Весь в своего деда Майкла — именно так он и выглядел в его возрасте.

— Что, правда? Он похож на моего папу? — переспросил Пэдди.

— Очень, — подтвердил Патрик.

— Ты это слышала, мама? — обратился Пэдди ко мне.

— Кому это знать, как не твоему дяде Патрику, — сказала я.

— Вот именно, — усмехнулся тот.

— А теперь — спать, — приказала я. — Вам, ребята, еще нужно будет поведать нам о событиях двадцати прошедших лет.

— Но мне всего-то семнадцать, — удивился Жан.

— Тем более тебе необходимо отдохнуть.

— Мы привезли вам письма, — сказал Этьен.

— Прекрасно. Мы почитаем их, пока вы будете спать. А когда проснетесь, вас будет ждать тушеная грудинка с капустой и картошкой. Вы ведь едите блюда ирландской кухни, верно?

— Да, — ответил Этьен. — Наши отцы научили этому наших матерей. Те пытаются добавлять специи, но наши отцы предпочитают еду без них.

— Так и должно быть, — удовлетворенно хмыкнула Майра.

Патрик пошел вниз вслед за Пэдди и Бриди с малышом. Этьен и Жан ушли в комнату Стивена и Майкла, тогда как сам Стивен отправился, чтобы привести Джеймси и Мэгги.