Измена. Простить, отпустить, отомстить? - Каролина Шевцова

Я опустила глаза вниз, чтобы не смотреть на него и спросила:

- То есть ты едешь даже не в сам Петербург, а в область?

‍- Я? Не мы?

- Я не могу, - тихо, почти с истерикой прошептала я.

Все, о чем мы говорили сейчас походило на страшный сон. Он с самого начала планировал уехать, а я? А Тома? А наши планы и его предложение, в конце концов? Для кого я два одеяла купила? Спать с Тимуром под одним невыносимо жарко, а для Петербурга эти тонкие дышащие пледики совсем не годятся и нужно что… оставить их здесь? Как и моих друзей, мою работу, школу Томы, Никиту… Господи, у меня же ещё Никита, который вряд ли захочет ехать куда-то за нами. А захочет ли этого Тамара, у которой только наладилось общение в классе? А я? Я захочу?!

- Ну не могу я, - повторила с нажимом и почти расплакалась. Что-то держало меня, не давало упасть забралу и открыть путь для слез. Наверное, крохотная надежда, что все это мне только снится.

Во снах разве целуют? Вот так, горячо, сухими обветренными губами в мои искусанные от нервов губы? А обнимают? Вот так, как маленьких девочек, баюкая и прижимая к себе?

Конечно, нет. И тогда у нас проблема, потому что все это – и наша ссора, и обидные слова, и тупая, но почему-то нерешаемая ситуация – реальность, с которой нужно жить.

- Я не могу поехать, - всхлипнула я.

- Позволь узнать, почему?

Тимур гладил меня по голове, лежащей у него на груди, пока я слушала и считала удары его сердца. Быстрые, тревожные...

Подняв лицо вверх, я напоролась на его взгляд. Хирургические ножи не такие острые, как эти глаза. И он ими режет меня в лоскуты.

Отстранилась. Пригладила волосы руками. Досчитала до пяти, чтобы немного успокоиться, не сорваться на писк и не выдать себя всхлипами.

- Первая причина это дети, - и сразу всхлипнула. Черт.

- Никите двадцать один. Он голосовал, служил в армии и покупает презервативы в ленточной бобине, сразу по сто штук.

- И все же он ребенок.

- Который может взять билет и приехать к нам в любой момент. Или ты переживаешь о Тамаре? Мы бы взяли ее с собой, в чем проблема?

Я моргнула. Потом еще раз. Он что, сейчас не шутит? Этот лысый дуболом реально не видит проблемы?

- Тимур, - медленно, почти по слогам начала я, - Тамара не чемодан, чтобы поставить ее на колесики и потащить за собой. За этот год с ней случились некоторые вещи, которые лично мне не нравятся и везти ее в другой город, менять школу, круг общения, отрывать от брата, родни, подруг? Я не знаю, захочет ли она, и не хочу ломать ее ради своей прихоти.

- Это не прихоть, Насть, это работа.

- Вот же! – Я вскинула руки к потолку, - работа! И представь себе, это тоже важный момент. Я не могу уволиться, бросить всех своих пациентов, бросить папу, в конце концов. Я обещала ему помочь на открытии, я слово дала. Понимаешь?

Тимур не мигая смотрел на меня. Его грудь медленно поднималась вверх и так же тяжело, будто вместо сердца он хранил огромный камень, опускалась вниз.

- Понимаю, - наконец ответил он. – Но теперь и ты послушай. Эта работа была бы моим шансом вернуться обратно в спорт. Я реалист и понимаю, что на свою зарплату тренера не смогу обеспечить тебя и Тому. Просто обеспечить, без роскоши в виде твоих отпусков на Бали, дома этого, машины твоей дорогущей. Я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Я не хочу рвать цветы на клумбе, скачивать кино дома и смотреть, что там по акции в продуктовом, когда иду в магазин.

Я напряженно сжала челюсти.

- Не думала об этом в таком ключе. – Прошептала еле слышно. - Но, у меня есть деньги и я могу…

- Закрыть рот. – Отрезал он. – Ты можешь закрыть рот и не нести эту чушь. Насть, я не могу жить в твоем доме на твою зарплату. Мне и так трудно, не делай ситуацию вообще невозможной.

Мы молчали. Так долго, что я уже ждала, когда солнце появится из-за шторы. Наверняка прошла целая ночь. Целая жизнь. Тысяча таких вот жизней, за которые мы так и не успели что-то решить. Когда я заговорила снова, мой голос звучал чужим, как бывает после долгого молчания.

- Тимур, но не так. Сейчас я просто не могу. Пожалуйста, дай мне время, - всхлипнула я, - я закончу дела, подготовлю Тому, мы приедем к тебе на летние каникулы, потом на осенние, потом у тебя будет отпуск и потом… потом…

Он осторожно вытирал пальцами слезы у меня на щеках. Большие, как майский град, слезинки застилали глаза, так что я не видела ни Тимура, ни то, как он на меня смотрит. Серьезно? Печально? Осуждающе?

Не знаю…

- Настя, - тихо, почти не слышно, произнес он, - тебе никуда не нужно ехать, по крайней мере, сейчас.

- По-почему? – прохрипела я задыхаясь.

- Потому что я не прошел собеседование. Меня не взяли на эту работу, возможно, будет следующая, но пока так…

- Но ты же сказал…

- Что был на собеседование, что меня туда позвали, но, увы, у меня слишком большой перерыв в боях, так что я им просто не подошел.

- Тогда зачем?

- Я хотел знать твое мнение. Я ведь не говорил, что поеду туда, просто спросил, почему не поедешь ты.

Он тяжело вздохнул, и, отстранившись, лег обратно. Я легла тоже. На нашей большой кровати мы оказались так далеко друг от друга, будто он уже уехал от меня в Питер. Будто его нет вовсе. Я не чувствовала тепла его кожи, не слышала дыхания, не знала, о чем он думает.

Зато собственные мысли жужжали в голове как рой назойливых пчел.

Истеричка. Закатила драму на пустом месте, ведь Тимур и правда не говорил, что уезжает. Все это додумала за него я, и развела тут… А если это и правда был его последний шанс? Даже представить сложно, как бы я себя чувствовала, лиши меня практики. Это тоже самое, что остаться без рук и при этом делать вид, что все нормально,