Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» читать книгу онлайн
Короткая, но яркая эпоха Горбачева погребена под штампом лихих 90-х: сменившим его правителям этот период отечественной истории неудобен — он порождает сомнения и будит мысль. На Горбачева приклеен ярлык, который одни давно прочли как «могильщик великой державы», а другие — как «великий реформатор», но так или иначе он уже как-то классифицирован и пахнет пылью краеведческого музея.
На самом деле предшествующий ему брежневский «социализм» сегодня мифологизирован, а о спрессовавшемся времени перестройки поколение родившихся в 90-е и позже почти ничего не знает. Извлекая новые смыслы из известных, казалось бы, фактов, автор стремится передать самый дух политической и нравственной революции, которой стала (хотя едва ли сразу была так задумана) горбачевская перестройка.
Загадку Горбачева, который возглавил могущественный СССР, как будто усыпив бдительность избравшего его на должность Политбюро, автор объясняет тем, что примерно до 1988 года он и сам ни за что не догадался бы о той роли, которая была ему отведена в российской и мировой истории.
Потерпела ли перестройка провал? Сегодня кажется так. Но завтра ответ на тот же вопрос будет зависеть от того, была ли она случайным отклонением в российской истории, или очередной попыткой сменить «колею».
Война законов
Перечисленные прекраснодушные и технически безупречные законы запустили в 1990 году «парад суверенитетов» в виде принятия органами власти союзных республик — вслед за тремя прибалтийскими, которые сделали это еще в 1988–1989 годах — деклараций о суверенитете. Это еще не означало во всех случаях выхода из Союза ССР или такого намерения, но типовым пунктом деклараций было указание на то, что законы СССР действуют в союзных республиках лишь после одобрения их верховными советами или в той мере, в какой они не противоречат республиканским законам. В частности, в РСФСР декларация о суверенитете была принята 12 июня 1990 года (эта дата с тех пор считается праздничным «днем независимости»), в УССР 16 июля, в советской Белоруссии 27 июля, в Казахской ССР 25 октября. Наряду с этим аналогичные декларации приняли и некоторые автономии, заявившие о своем желании подчиняться законам СССР, а не соответствующих союзных республик.
Верховный Совет СССР ответил на «парад суверенитетов» еще одним законом от 24.10.1990 № 1748-I «Об обеспечении действия законов и иных актов законодательства Союза ССР». Он совсем короткий, что позволяет нам процитировать его почти полностью: «Законы, указы Президента СССР… изданные в пределах их полномочий, обязательны для исполнения всеми государственными и общественными органами, должностными лицами и гражданами на территории СССР. Если закон республики расходится с законом СССР, то впредь до заключения нового Союзного Договора действует закон СССР… Установление в республиках предварительных условий, каких бы то ни было других прямых или косвенных ограничений действия законов СССР… является незаконной попыткой ущемления суверенитета СССР и не влечет за собой никаких юридических последствий». «Последствия» тем не менее к тому времени были уже налицо.
Декларация о суверенитете РСФСР с подписью Ельцина хранится в Государственном архиве РФ
12 июня 1990
[Из открытых источников]
Когда в марте на заседании Съезда народных депутатов Александр Яковлев выступил с предложением об учреждении поста Президента СССР, его сразу поддержал Нурсултан Назарбаев — в то время депутат съезда и первый секретарь ЦК КП Казахстана. При этом он тут же предложил ввести президентские посты и в союзных республиках, чтобы «снять наметившиеся противоречия между идеей президентства и стремлением республик к расширению своей самостоятельности». «Не буду скрывать, — признается по этому поводу Горбачев в книге „Жизнь и реформы“, — в мои расчеты не входило создание президентских постов в союзных республиках. Это наполовину обесценивало все приобретения, которые мы связывали с повышением авторитета центральной власти. Соглашаясь дать Москве дополнительные прерогативы, республики тут же требовали „своей доли“. Но делать было нечего».
К этому времени в республиках прошли выборы в их собственные верховные советы, и победившие на них лидеры, которые часто одновременно оставались и депутатами Верховного Совета СССР, чувствовали себя там гораздо более уверенно, чем годом раньше. Тренд их легитимности стремился вверх, а легитимность Горбачева, пусть даже избранного мартовской сессией съезда на должность президента СССР, падала. Это станет еще более очевидно, когда в 1991 году председатели большинства верховных советов республик пойдут на прямые выборы на учрежденные посты президентов этих республик, а Горбачев останется президентом СССР, но избранным всего лишь депутатами Съезда.
Президентский совет, заменивший Политбюро, плохо понимал, что делать с Ельциным, но Горбачев пока был уверен, что управа на него найдется
17 октября 1990
[Архив Горбачев-Фонда]
«Над пропастью во ржи»: Горбачев и Нурсултан Назарбаев — фотография сделана в Казахстане за полгода до «развала» СССР
Лето 1991
[Архив Горбачев-Фонда]
В ответ на попытки команды Горбачева создать новые институты на уровне СССР его оппоненты с такой же скоростью создавали их на уровне республик. В результате ни там, ни тут никаких институтов не получалось, возобладала неопределенность, не позволявшая что-то создавать, выходило только разрушать, перестреливаясь формальными «законами». Реальное же их действие зависело только от перевеса политических сил и в конечном счете от того, чьей власти захотят подчиниться руководители и штат министерств и ведомств, в первую очередь «силовых» (такого слова тогда еще не было), Центрального (или уже не центрального?) банка, а в конечном итоге судебных органов.
В 1990 году за отсутствием формальных продолжали как-то работать лишь неформальные «институты», обладающие к тому же очень короткой «жизнью», — в виде договоренностей и коалиций, а они теперь чаще всего складывались не в пользу Горбачева.
Горбачев часто употреблял — как «в моменте», так и в мемуарах — слова «революционные» (преобразования) и «революция» в аллегорическом и даже романтическом смысле, сравнивая перестройку со все еще любезной его сердцу Октябрьской революцией 1917 года. А в точном смысле слова «революция» означает прерывание преемственности правового режима, законности. Опираясь на «волю народа», то есть реальную или подразумеваемую легитимность, восходящая в республиках политическая власть просто отказывалась подчиняться законам прежней и посылала ее вместе с ее законами по адресу, хорошо известному советским людям всех национальностей, который иной раз использовался и Михаилом Сергеевичем.
Оформляемые законодательными решениями ходы команды Горбачева, при всей их радикальности и замысловатости, а то и лукавстве, все же не выходили за рамки преемственности права. А ходы оппонентов на уровне республик предпринимались заведомо вне правового поля СССР. Они конструировали уже другие государства. Горбачев в 1991 году будет пытаться спасти то, что оставалось от СССР, в рамках его правовой преемственности, а учредители будущих самостоятельных республик, не находя для себя подходящего, по их мнению, места внутри этого процесса, в конце концов просто перевернут шахматную доску заведомо незаконным образом. Но это история — всегда политический, но далеко не всегда правовой процесс. Как ста годами раньше заметил по этому поводу Василий Ключевский, «юрист или только юрист ничего не поймет в российской истории».
Глава 24
Личность без роли (1990)
«Смерть автора»
Вслед за главой о «парадах» приходит на память первомайская демонстрация 1990 года на Красной площади. С марта уже президент СССР, но пока еще и Генеральный секретарь ЦК КПСС, Горбачев стоял на трибуне Мавзолея между председателем Совмина СССР Рыжковым и Гавриилом Поповым — одним из сопредседателей Межрегиональной депутатской группы. Профессор и известный экономист Попов был приглашен на Мавзолей в качестве мэра столицы, поскольку, оставаясь депутатом СССР, был избран также в Моссовет, где,
