Майкл Каллен: Продолжение пути - Алан Силлитоу

еды и выпивки, сколько я хотел, но как только я закончил писать рассказ о Сидни Бладе, я потерял интерес к жизни здесь и захотел уехать. Другое дело, что миссис Драдж доставала меня. Каждый раз, когда я клал ей руку на задницу, она подпрыгивала на милю, как будто я собирался ее изнасиловать или как будто я не достоин прикасаться к такому человеку, как она. Я  спрашиваю, что это за жизнь? Полагаю, она не знала, что это был всего лишь дружеский жест. Еще она жаловалась, что я не заправляю постель. Я заправляю постель! В любом случае, я знал, что здесь будет находиться либо она, либо я, и, поскольку я не хотел причинять неудобства майору Блэскину, сержанту Строу пришлось вернуться в пустыню и жить под огнем. Ну, это вносит изменения в мою дальнейшую жизнь.

Другое дело, что вчера я так разозлился, что пошел прогуляться до Хэрродса. Ты знаешь мою слабость к этому месту, и я пошел осмотреться. Я увидел эту подушку Коттапилли в отделе игрушек, покупающего пожарную машину. У него лучшая коллекция игрушечных пожарных машин из всех, кого я знаю. Он очень странно относится к пожарным машинам, даже не понимаю, почему. В любом случае, я не думаю, что он меня видел, но я не уверен. Если это случилось, то только вопрос времени, когда они придут и заберут меня, или  предупредят банду «Зеленых Ног», чтобы они     могли прийти и забрать меня. Жизнь нелегка, Майкл. Этого никогда не было, по крайней мере, для тебя, искренне, искренне говорю. О, и еще кое-что. Я забрал Дисмала. Я сожалею об этом. Я знаю, что ты любишь его, но для меня это вопрос жизни и смерти. Куплю в лавке для слепых белую палку и в темных очках и поднятом воротнике пальто, как на картинках, буду предметом жалости и уважения для всех прохожих. Более того, у меня будет непроницаемая маскировка, и я смогу вытащить лишний пенни или два, если я не думаю, что безопаснее пойти в свою комнату и помочь себе найти надлежащее финансовое обеспечение из-под половиц. Если я обнаружу, что не могу с ним справиться, я положу его в корзину и отправлю обратно к тебе британской железной дорогой. Я знаю, что это риск, потому что он вполне может оказаться в депо Суиндона, бегая туда-сюда за чайными пакетиками. Хотя я постараюсь присматривать за ним. Надеюсь, поездка в Канаду прошла спокойно. Увидимся как-нибудь.

Твой старый приятель Билл

PS. Вполне вероятно, что к тому времени, когда ты прочтешь это, я буду на каком-нибудь острове в южной части Тихого океана, где улыбающаяся молодая девушка в травяной юбке и без топа будет подавать ананасовый бренди.

Другое письмо, также написанное рукой Билла, было из тюрьмы Линкольна, на официальной бумаге:

Дорогой Майкл,

Меня арестовали, но меня отпустят, если ты отправишь двадцать пять фунтов штрафа по вышеуказанному адресу. Я объясню позже.

Билл Строу 

Мне потребовалось много времени, чтобы обдумать это, но его опасность была также и моей, поэтому пять минут спустя я положил деньги в конверт вместе с сопроводительной запиской. Затем я вышел и бросил его в почтовый ящик, чтобы письмо пришло на следующее утро. Мне нужны были все друзья, которых я мог найти. Если я быстро не встроюсь в какую-то систему защиты, мне придет конец, потому что все, что пошло не так в Канаде, рано или поздно будет иметь для меня неприятные последствия. Мне хотелось выброситься из окна и удариться о землю пятью этажами ниже. Если бы я знал, что Моггерхэнгер будет стоять внизу, я бы так и сделал. Но поступить иначе было роскошью, которую я не мог себе позволить. Мне просто нужно было выжить. Мои ноги не касались земли, а душа — неба почти неделю. Я вспоминал Агнес как поллюцию, на которую я всегда надеялся, что она сбудется, пока я засыпал, и мне пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить, что я ее видел, хотя без нашей встречи в самолете я бы пошел навстречу своей смерти в Торонто. Она спасла мне жизнь. Телефон зазвонил, я поднял трубку и ответил:

— Нью-Скотланд-Ярд, чем могу вам помочь?

Он или она повесили трубку.

Я хотел быть с Агнес и обнимать ее, но она, вероятно, уже была на Гавайях, эмоционально путешествуя по миру. Телефон снова зазвонил.

— Музей естественной истории. Говорит главный смотритель, могу ли я вам помочь?

— Мистер Каллен, вы говорите несерьезно. — Я узнал меланхоличный голос Мэтью Копписа. — Я звоню из поместья Сплин, просто чтобы сообщить вам, что мое расследование деятельности лорда Моггерхэнгера продвигается быстро и по плану.

— Это очень хорошо, — сказал я. — Просто продолжай в том же духе.

— Спасибо за поощрение, мистер Каллен.

Через мгновение после того, как я повесил трубку, телефонный звонок зазвонил снова. Я начал думать, что я дома.

— Майкл Каллен слушает.

— Это лорд Моггерхэнгер. Приходи и сделай свой отчет. Таможенники сказали мне, что ты дома.

Я был так поражен, что не знал, что сказать.

— Я немного устал.

Он усмехнулся. – Вполне возможно, Майкл. Я не жесткий человек. Возьми отпуск на семьдесят два часа. Тогда я захочу увидеть тебя.

Он повесил трубку. Я повесил трубку. Это было достаточно взаимно, чтобы удовлетворить мою честь. Он ожидал, что я прибегу. Пусть он подождет. Я не был лондонским голубем, чтобы есть из его рук. Я бы побежал, когда он это сделал. Я нашел в холодильнике полбутылки вина и выпил немного. Путешествие по воздуху не только изматывало меня, но и вызвало жажду.

Бродя по квартире, я увидел первые тридцать страниц дерьмового романа, который я написал для Блэскина. Круг цвета хаки показывал, куда Билл поставил свою кружку с чаем, а целлофановая обертка от дешевой сигары между страницами подсказала мне, что он это прочитал. Под последней строкой он написал карандашом: «Ты можешь добиться большего. Недостаточно дрянно, старина».

Пишущая машинка успокоила бы мои нервы, поэтому ценой больших усилий я вывел свою заблудшую парочку из коттеджа Тиндербокс в лабиринт, подобный тому, что был в Хэмптон-Корте. Муж искал любовника, любовник искал свою девушку, девушка искала любовника, и они оба искали мужа. Я продолжал это на нескольких страницах, чтобы выдержать боль и напряжение, а в середине этого раздела я напечатал первые главы Книги Бытия наоборот. Я также скопировал несколько абзацев из книги некоего Пруста (одного из любимых Блэскина) и закончил главу, чтобы начать следующую в Пепперкорн-коттедже.

Я уже был готов продолжить, но вошел Гилберт с высокой худощавой женщиной, которую он