Карты, деньги, два клинка. Том 2 - А. Байяр

свою очередь, прикрыв глаза от удовольствия, вцепилась пальцами в мои волосы, прижимая к себе.

Давненько я уже не был с женщиной. Несколько лет уж точно с той поры, как печать Талии под давлением моей воли вытеснила ее собственную. Зато я мог с уверенностью сказать, что разницы между богиней и обычной женщиной нет никакой, если вас не связывает нечто большее, чем плотское желание.

Я уже приподнялся, чтобы скинуть с себя аравийские одеяния и отдаться процессу полностью, но боль, внезапно прострелившая спину, заставила меня согнуться пополам и шумно процедить воздух сквозь зубы.

— Марк?.. — удивленно воззрилась на меня маркиза, не понимая, в чем дело.

Так же, как и она, не понимал, в чем дело, но боль была просто невыносимой. Давящей, выбивающей из меня дух с каждой пережитой секундой. Едва сдерживался от того, чтобы не застонать в голос и уж тем более не вскрикнуть.

— Марк!..

А что самое страшное… эта боль была мне знакома. Знакома до мельчайших подробностей. И если сразу после приступа наступит жутчайший зуд, то…

— Вот падаль… — прошипел и метнулся в сторону.

Выхватил из ножен оба кинжала, закинул руки за спину и принялся расчесывать кожу остриями лезвий. Сильно, быстро, до крови, стискивая зубы от боли и зуда одновременно. Воистину незабываемые ощущения! И даже врагам я бы не пожелал испытать нечто подобное.

А когда всё закончилось, уселся и тупо уставился в невидимую точку перед собой. Фантомные боли? Когда-то я про такие слышал, но, кажется, впервые испытал на себе. Вероятно, потому что Талия была моей последней женщиной, вот и всплыло внезапно в памяти всё, что было с ней связано.

— Я посмотрю? — осторожно прошептала маркиза над моим ухом.

Я даже не дернулся и, видимо, приняв молчание за согласие, девушка задрала одежды и оголила мою спину. Хмыкнула, осматривая свежие раны. Провела кончиком пальца по одной из них, но от болевого шока я временно утратил способность испытывать боль, потому что почти ничего не почувствовал.

— Может, кожа под татуировкой воспалилась от жары?.. — робко предположила Анна-Мария, а сердце мое пропустило удар.

— Под татуировкой?..

— Ну да. Не знала… что у тебя такая есть.

Глава 4

Само собой, животные инстинкты отошли на десятый план по сравнению с новой проблемой. Возникшей буквально на пустом месте, из ниоткуда, и вогнавшей меня в состояние некоторой фрустрации.

Сон тоже не шел ко мне. Так я и сидел, сгорбившись, в палатке Анны-Марии, а до ушей моих доносилось сладкое сопение девушки.

Прежде, чем улечься, маркиза Арнаутова бережно протерла мои раны влажной губкой. И диагнозы, которые она мне ставила, разнились с каждой минутой. Напекло солнцем, действие перепада температур, чесотка…

Множество причин, ни одна из которых не оказалась истинной. А истина в том, что Талия каким-то неведомым мне образом нашла способ нарисовать печать подавления воли, пропитанную божественной силой, на теле того, кого она и в лицо-то не видела. Не думал, что эта богиня способна на такое, и всё же не могла же печать проявиться на коже Марка сама по себе.

Я был в смятении. Обезоружен, будучи при этом с клинками в ножнах. В таком состоянии меня и застал неожиданный гость, имя которому Эзраил.

— Доброй ночи, господин Дагвис, — услышал я его голос за своей спиной, прежде чем сумел заглянуть богу хитрости, обмана и коварства в глаза. — Скверно же обстоят нынче наши дела. А всё потому, что одна зловредная дамочка из скардийского пантеона умудрилась втрескаться в тебя по уши!

— Странные знаки внимания порой оказывают влюбленные женщины… — прошептал, стараясь не разбудить спящую маркизу.

— Влюбленные богини — особенно, господин Дагвис! Те еще извращенки. Дайте-ка взглянуть, хм…

Он присел на корточки за моей спиной в своем нелепом щегольском наряде и принялся внимательно разглядывать внешний круг проявившейся печати. Один из нескольких, но лишь вопрос времени, когда будут завершены остальные.

— Да-а-а, дела у нас идут сквернее некуда… — заключил божок, пусть я понял это и без его участия. — Я бы даже сказал… прескверно.

— Это она?

— Сомнений быть не может! Точно такая же красовалась на твоей спине, когда я видел твое тело в последний раз. Позволю себе заметить, ты и это сумел привести в форму. Причем за столь короткий срок! Движение, как известно — жизнь! Но кому, как не тебе, это знать, правда ведь?

— Каким образом она сумела это сделать? — проигнорировал его пустую болтовню.

— Возможности попасть в храм Талии, чтобы убедиться в своей версии наверняка, у меня нет, но, вероятно, она сумела вернуть в родное тело часть твоей души.

— Часть души?..

— Ту самую, с помощью которой ты намеревался прикончить стерву во время побега из храма. Какая-то ее часть вернулась к хозяину, а дальше дело за малым… Восстановить печать подавления, например, которая притянет к телу вторую часть твоей души, где бы она ни находилась. Да-а-а… — тяжко вздохнул Эзраил. — Отправляя тебя сюда, такого поворота событий я не ожидал.

— А я и подавно…

— Жизнь полна неожиданностей, и в этом состоит главная ее прелесть, господин Дагвис! — весело заявил божок. — Всегда ищи положительные моменты, даже если плывешь по шею в дерьме!

— Вот только как из этого дерьма теперь выплывать?

— Вопрос интересный, — уселся он передо мной, поглаживая козлиную бородку. — Но на любое действие есть противодействие, слыхал о таком утверждении? Будучи смертным ты вряд ли сумеешь противостоять богине, но если бы заручился помощью бога… На меня не смотри! — машинально прижал он франтовскую шляпу с вороньим пером к макушке. — Раз уж ты здесь, а Талия где-то там, то и помощь тебе понадобится от здешних богов. Пусть делят твою душку на две тушки, однако если влияние земного божества окажется сильнее, то наши победят! Вернее, ваши. Я-то здесь вообще не при делах, — добавил он, застенчиво хлопая ресницами.

— Хочешь сказать, что для приостановки действия печати мне потребуется помощь местных божеств?

— Не хочу сказать, а уже сказал! Именно, господин Дагвис. Талия не будет иметь над тобой власти и иметь тебя в принципе, если Марком Делецким заинтересуется некто из здешних богов и рангом повыше нее.

— Но я никогда прежде не видел, чтобы местные боги показывались смертным. Ни одного свидетеля не было.

—