Жар-птица - Арина Теплова

срываться. Он чувствовал сладостный озноб в тех местах, где прикасались ее ладони. Его мысли были словно в тумане. Как будто загипнотизированный этой сиреной, он не мог двинуться, чувствуя, как она сама страстно прижимается к нему и с наслаждением вдыхая аромат ее волос.

В следующий миг Оленька приникла губами к его шее, и Измайлова пронзил горячий поток вожделения. Ее пальчики усилили свое давление и переместились на его плечи, лаская их. Она чуть приподняла лицо и, пожирая его серебристым взглядом, тихо велела:

— Хочу, чтобы ты поцеловал меня…

Если до этого момента Кирилл колебался, то ее соблазняющая фраза вытеснила из его головы последние разумные мысли. Его ладони тут же обхватили ее лицо, а губы неистово впились в приоткрытый соблазнительный рот. Уже через миг в страстном исступлении он обхватил сильными руками стройный стан Ольги и опрокинул ее на постель. Не отрываясь от ее сладких губ, он опустился на нее. Рывками освобождая ее и свое тело от покровов, он продолжал неумолимо дико покрывать ее шею и обнаженную грудь обжигающими властными поцелуями, вызывая восторг у молодой женщины.

Оленька пылко отвечала на его поцелуи и с упоением впилась ладонями в мощные плечи, которые возвышались над нею. Запустив свои ласкающие требовательные пальцы в его густые волосы, она подчинилась своему яростному желанию. Прикрыв глаза от удовольствия, она обвила ногами его бедра, сама прижимаясь к его чреслам.

Не ожидая от жены столь порывистого и откровенно страстного поведения, Кирилл тут же задрожал от бешеного возбуждения, осыпая яростными поцелуями ее губы, плечи и полную упругую грудь. Сладость ее тела, а более ответные ласки довели его до исступления, и он, словно зверь, рычал, шепча над ней какие-то бессвязные ласковые слова о ее прелестях. Он быстро овладел ею с неистовством и отчаянным болезненным желанием.

В ответ на ритмичные мощные движения его бедер Оленька чуть выгибалась всем телом, чувствуя нарастающее наслаждение. Не открывая глаз, она сладострастно постанывала, поощряя его ответными ласками губ и рук, желая его так же сильно, как и он ее.

После пылкого стремительного соития, Кирилл устало упал на постель, не понимая, что на него нашло, и отчего он как глупец поддался на зов этой сирены. Столько месяцев он держал оборону от ее прелестей, и вот теперь, как мальчишка, показал свою слабость. Теперь она, конечно, поймет, что он влюблен в нее до сих пор. Она будет вновь потешаться над ним, как над другими своими поклонниками. И он вновь будет смешен. «Глупец! Какой же я глупец», — корил себя Измайлов.

Не выдержав напряжения, он порывисто поднялся с постели, дрожа от нервного озноба и боясь даже думать о том, что сейчас произошло.

— Кирилл, ты куда? — спросила Оленька, чуть приподнимаясь на локте и недоуменно смотря на него. — Останься…

Ей думалось, что после столь бурного соития он останется с ней на ночь. Но он не ответил, а начал торопливо надевать свою одежду, разбросанную по полу у кровати. Уже через минуту он так стремительно покинул ее спальню, будто за ним гнались черти.

Глава XXXIV. Кобыла

Было два пополудни, когда Ольга вернулась от портнихи, к которой ездила поутру. Ворвавшись в уютную гостиную, прямо в шляпке и уличных перчатках, молодая женщина, вперилась взволнованным взором прямо в лицо Измайлова и возбужденно заявила:

— Я видела нашу лучшую белую кобылу из шестерки у госпожи Красовской!

Кирилл сидел в кресле, читая утреннюю газету. Лиза вышивала на пяльцах и удивлением подняла взор на Ольгу. Кирилл отложил в сторону «Ведомости» и, напряженно посмотрев на пылающую недовольством жену, без эмоций произнес:

— И что же?

Почти неделя прошла с той ночи, когда Оленька соблазнила мужа. Наутро после той упоительной близости, придя к завтраку, Измайлов сделал вид, что ничего не произошло. Он вновь так же с прохладцей относился к жене и игнорировал знаки ее внимания. Это обижало Ольгу и даже злило ее. Ведь она надеялась, что после того как они стали вновь близки, Кирилл изменит свое холодное отношение к ней и проявит прежние чувства.

— И вы так спокойны, Кирилл Григорьевич?! — с возмущением спросила Оленька, нервно стягивая ажурные перчатки и делая в сторону Измайлова угрожающие два шага. — Оказывается, вы подарили эту кобылу ей? Именно так мне сказала эта мерзкая старуха Репнина, с которой мы как раз беседовали на бульваре, когда Евгения Ивановна проезжала в своем экипаже на нашей кобыле!

— Отчего вы так кричите, Ольга Николаевна? — спросил мрачно Кирилл, невольно оглядывая молодую женщину в утреннем прелестном платье из лимонного шелка, вышитого цветами.

— Так вы продали ей нашу кобылу или подарили? — не унималась она.

Видя, что Лиза внимательно слушает их перепалку, Кирилл вальяжно улыбнулся одними уголками губ и, растягивая каждое слово, медленно произнес:

— Что ж, извольте, — как-то угрожающе начал он. — Госпожа Репнина сказала вам правду. Я действительно подарил Дору госпоже Красовской.

— Ах! — воскликнула Оленька в порыве, всплеснув руками, отчетливо вспомнив, как год назад эта гадкая женщина была не только любовницей ее отца и тянула из него деньги, но и успевала оказывать интимные радости Кириллу. Вмиг возмущение молодой женщины достигло апогея, и она прорычала: — Так Евгения до сих пор ваша любовница?!

Пока Кирилл, опешив от слов жены, подбирал нужный ответ, Лиза звонко спросила у брата:

— Опять любовница, Кирилл?

Измайлов тут же устремил уничтожающий взор на Ольгу, а затем перевел глаза на младшую сестру и велел:

— Лизавета, ступай вон из гостиной. Этот разговор не для твоих ушей.

Надувшись, Лиза медленно направилась из комнаты. Проходя мимо Ольги, она злорадным и едким взглядом прошлась по молодой женщине, явно довольная тем фактом, что брат завел любовницу. Ольга прекрасно знала, что младшая Измайлова ненавидит ее и теперь точно рада ее унижению.

Когда они остались одни, Кирилл нахмурился, не спуская недовольного взора с прелестного лица жены, кокетливо обрамленного густыми переливающимися локонами.

— Вы что, не в себе? Отчего вы кричите о подобном на весь дом! — процедил он.

— Вы не ответили на мой вопрос! — парировала она.

— Евгения Ивановна мне не любовница, — сказал он твердо.

— Я не верю вам! — уже в истерике воскликнула Оленька, кусая от досады губы. — Старуха Репнина рассказала мне, что встретила вас позавчера вдвоем с Красовской в Летнем саду! К тому же